Фуллстоп

Дживан извлек из кармана тетрадь, которую Александр немедленно узнал.

— Ее не забрали? — вырвалось у него.

— Зачем? — рассеянно отозвался Дживан, веером пролистав страницы, словно ища закладку, после чего тетрадь шлепнулась Александру на колени.

Он машинально поймал ее, но разворачивать не стал, почему-то тяжело было сейчас увидеть собственный лихорадочный почерк. Действительно, забирать незачем, буквопечатающий телеграф, великое изобретение. Для профессиональной машинистки такой объем — раз плюнуть.

Дживан навис у него над ухом, облокотившись о спинку стула.

— Помните наш разговор о неизящной мотивации? — спросил он. — Вы хотели помочь, но не знали как. Смотрите туда, где стоит приемник, и вспоминайте.

— Что?

— Ну же, Александр Дмитриевич, — неприятно усмехнулся Дживан ему в ухо. — С нами можно не притворяться, мы на вашей стороне, дело у нас общее. Раз дошло до цветка, значит, что-то вас не устраивало в писательской жизни, несмотря на созданные условия. Что-то вы копили в себе, чтобы так взорвалось, — так вот и поведайте нам, что вам жить мешало и настолько портило настроение. Или кто.

Александр растерялся.

— Я, признаться…

— Признаваться — это потом, — кротко перебил его Дживан. — Сейчас расскажите, чем вам были не по душе ваши веселые космические второгодники, что вы вызвали эмиссара и посвятили ему свою поэму. Неважно, если это очень личное, мы тут вашу тайну исповеди сохраним, обещаю.

Краем глаза Александр заметил, что Солонина сделал несколько шагов вдоль окна, распустил воротник рубашки, после чего с размаху сел. Дживан продолжал стоять у него за плечом, как ангел-хранитель. Александр мокрыми руками разгладил обложку тетради, пока мысли в голове устраивали хаос.

— Я понятия не имел об эмиссаре, — пробормотал он. — Думал, он обычный ребенок. Испугался, хотел помочь…

— Оставьте эмиссара в покое, — доверительно посоветовал Дживан. — Не с него все началось, как вы понимаете, он был финишем, а не стартом. В химчистке у вас еще не было никакого ребенка, были идиот-приемщик и испорченный пиджак. Не повод, чтобы устраивать темпоральную складку, но вы это сделали. Почему?

— Я был расстроен. — Александр попытался посмотреть на Дживана, но тот бесцеремонно развернул его голову в направлении приемника.

— Нельзя создать складку пиджаком, — грубо вмешался Солонина сзади. — На пиджаке вы только сорвались, уже были на грани. Вот и объясните, кто вас довел.

— Никому не расскажем, — повторил Дживан.

Александр облизнул пересохшие губы. Как это скажешь в двух словах?

— Личные неприятности? — задал наводящий вопрос голос у него за плечом. — Были расстроены уходом жены? Хотели ее вернуть? Доказать, что она потеряла гениального писателя?

— С женой мы разошлись как цивилизованные люди, — с достоинством отмел подозрения Александр. — Она корректор в нашем издательстве, очень хороший человек, мы до сих пор вместе работаем. Просто не сложилось. Она никогда не считала меня гениальным писателем, я не собирался ей ничего доказывать.

Солонина пересел в пределы видимости и сделал какую-то пометку в блокноте, лежавшем у него на коленях.

— Допустим. В химчистке вы знали о разводе?

— Конечно. Это было нашим общим решением. И это совершенно не имеет отношения к тому, что… к этому делу. Никакого.

— Хорошо, — согласился Дживан. — Веру Леонидовну оставим в покое. Другая женщина? Любовница? Любовник?

— Да что вы в самом деле! — разозлился Александр, вскакивая со стула.

Дживан засмеялся, Солонина скривился, точно съел кислый леденец.

— Не прыгайте так, Александр Дмитриевич, — крикнул он со своего места. — Это часто взаимосвязано: любовь, тайный порок, высокие чувства, полет души и прочие банальности. Хотел поразить объект страсти, вывернулся наизнанку…

— Но если нет — так нет, ничего не поделаешь, — оборвал коллегу Дживан, видя выражение лица Александра и усаживая его обратно на стул. — Возвращаемся в исходную точку. Где вы побывали до химчистки?

— В издательстве.

— По какому поводу?

— Сдавал на редактуру четвертый том Поля и Афанасия.

— Его приняли?

Пришла очередь скептически фыркать Александру.

— Как его могли не принять? Он в плане стоял, его ждали. Я и так задержал, решил одну сцену в финале переделать, и поэтому…

— Сдали и ушли? — настойчиво перебил Дживан. — А его спокойно приняли и спасибо сказали? Так было дело? Нет?

Врать Александру претило, он запнулся, и тут случилась странная вещь — приемник заглох на долю секунды и пропустил какой-то музыкальный такт. Дживан и Солонина одновременно сделали стойку, как сеттеры, после чего навалились на свою жертву с двух сторон.

— Подробнее, — распорядился Дживан.

Александр стиснул в руках тетрадь, свернул ее в тугую трубку.

— У меня вышел небольшой конфликт с литературным редактором, — через силу ответил он. — То есть не то чтобы конфликт, а…

Он поискал подходящие слова, но так и не нашел их, махнул рукой.

— У нас систематические разногласия. — Слова вышли жалкими, ученическими, но подбирать сейчас художественные синонимы не было моральных сил. — До него я работал с другими редакторами, не скажу, что все проходило гладко, но, тем не менее, общий язык находили, а тут с самого начала… точно нашла коса на камень. Даже познакомились со скандалом.

— Продолжайте, — сквозь зубы приказал Дживан.

Но Александр и без его команды продолжил, никогда раньше не говорил никому, не жаловался, а сейчас почему-то прорвало. Дживан молча кивал, Солонина перестал хмуриться и чиркать в блокноте, оба слушали с неподдельным вниманием.

— А у нас что, стажер из Лумумбы?

Обе машинистки подняли головы от клавиатур, в комнате после монотонного шума наступила режущая уши тишина. Отчасти тишина была выжидательной, потому что все в издательстве знали: когда старший литературный редактор говорит таким тоном, можно ждать чего угодно.

— Почему вы так думаете, Сан Саныч? — давясь смехом, спросила Людочка, подталкивая локтем соседку Настеньку.

Александр, зашедший за авторским экземпляром, не нужным машинисткам, тоже заинтересовался. Чтобы к ним в издательство занесло студента из Москвы — редкий случай, об этом бы мгновенно пошли слухи. Тем более — иностранца, последнее вообще небывалое стечение обстоятельств. Правда, он тут и сам не часто бывает, но сплетни быстро расползаются.