Функции памяти

Но далеко улететь, толком испугаться и тем более закричать не успела, меня вернул «на твёрдую почву» сильный рывок за локоть. Плечо пробило болью до шеи, я с размаха впечаталась в очень твёрдого на такой скорости Нидара и сдавленно охнула.

— Мара! — выдохнул харр с укором, крепко стиснув меня в объятьях. — Что ты делаешь?!

— Ищу новые ощущения, — просипела я и закашлялась. — Удавишь!

— Прости, — повинился он и ослабил хватку, хотя из объятий не выпустил, продолжил придерживать за талию. — Очень больно? — спросил, хмурясь, когда я с недовольной гримасой принялась ощупывать плечо. Вывихнуть, к счастью, не вывихнул, но потянул — точно.

— Ну так, терпимо. Всё-таки ты очень сильный, — усмехнулась нервно. — Как хорошо, что ты при этом добрый…

— Ты меня напугала, — проговорил Нир, на мгновение прижался губами к моей макушке. — Я не понял, куда ты шагнула, а тайная тропа может вывести куда угодно. Не рассчитал силу.

— Куда угодно — это куда? — озадачилась я.

— Я знаю харра, который оказался в ледяном океане, далеко на севере или на юге, не понятно. Но это сильный мужчина и воин, который умеет ходить тайными тропами, он выбрался на льдину и сумел вернуться.

— Ничего себе… А зачем вашим предкам порталы на крайнем севере? — спросила растерянно.

— Не знаю. Но, пожалуйста, будь осторожнее!

— Буду, но о таких вещах лучше всё-таки заранее предупреждать! — возразила ворчливо. Обрисованная рыжим перспектива, пусть и запоздало, напугала гораздо сильнее непривычных ощущений. — Ладно, ну их, эти тропы, не хочу ругаться и портить настроение. Давай ты уже отведёшь нас на море, а?

— Тебе просто нужно немного научиться, — приободрил меня харр. — Но не сейчас, верно.

С этими словами Нидар подхватил меня на руки и решительно шагнул вперёд.

Больше всего это было похоже на короткое падение, или головокружение, или тот момент на грани сна и яви, когда тебе кажется, что ты падаешь, а на самом деле по-прежнему лежишь в кровати. Но одновременно — совсем не то. Какое-то неопределённо-тянущее чувство внутри — не то в затылке, не то в животе, — направленное словно во все стороны разом. Не настолько выраженное, чтобы всерьёз испугать, но очень отчётливое и запоминающееся.

Ощущение длилось совсем недолго, несколько шагов Нира, которые тот проделал вроде бы по знакомому лесу. А потом мир мигнул — и в лицо дохнуло запахом моря.

Нидар аккуратно поставил меня на мелкий белый песок, и я наконец-то нашла хотя бы одно преимущество новых ног: грубую шкуру лап не обжигал нагретый солнцем песок, а кожаные «перепонки» между пальцами не давали вязнуть. Но всё это я отметила мельком, пока анализировала ощущения перехода и их последствия. А потом — с наслаждением, глубоко до боли в лёгких вдохнула солёный воздух, наслаждаясь открывшимся взгляду совсем сказочным пейзажем, в лучших традициях туристических проспектов, только — настоящим.

Лазурная чаша лагуны, расчерченная безупречно ровными линиями волн. Пенные языки лизали широкую полосу пляжа, отделявшую воду от леса — бирюзово-зелёного с вкраплениями всех цветов радуги. Впереди, где берег обрамлял море, зелень подходила к самой воде; кажется, там пробивался ручей.

— Ну как?

— Нир, это… У меня нет слов! — пробормотала тихо, оглядываясь с такой жадностью, как будто мгновение-другое, и вся эта безмятежная красота исчезнет, оказавшись виртуальным рекламным трюком.

— Почему? — озадачился мужчина.

— От восторга, — пояснила и вместо других благодарностей обхватила его руками за шею, чтобы притянуть к себе и поцеловать — со всей самоотдачей, на какую была способна.

Следующие полтора дня оказались лучшими если не во всей моей жизни, то уж за последние годы — точно. Харр привёл нас на довольно большой остров, расположенный совсем рядом с материком; при желании переплыть пролив в безветренную погоду могла бы и я, даже несмотря на то, что совсем не профессиональный пловец. Здесь было пустынно, совсем как в лесу: местные жители не интересовались этим клочком суши, им хватало земли и на материке. Нидар встречал едва заметные следы чужого присутствия, значит, порой сюда заглядывали другие любители уединения, но сейчас на всём острове, кроме нас, никого не было.

Порой в голове всплывали вопросы, начинал покусывать исследовательский зуд и даже как будто совесть — за то, что я откладываю на потом важные вещи. Но я отмахивалась от них, ссылаясь на то, что времени впереди масса. А еще сдерживал иррациональный… нет, не страх, но какой-то внутренний протест. Выяснив, что случилось с моими друзьями пять лет назад, я никак не могла окончательно через это перешагнуть и отринуть инстинктивное опасение перед храмом.

Так что я решила устроить себе полноценный отпуск, пусть и всего на пару дней. И мы с Нидаром гуляли по окрестностям, для разнообразия не подвергая собственные жизни смертельной опасности: харр уверял, что ничего такого на острове не водится. Любовались изумительными видами, купались в море и в небольшом пресном озере, расположенном в укрытых чащей скалах.

Говорили до хрипоты обо всём на свете — вспоминали истории из жизни, заочно знакомились с родными. К моему облегчению, рыжий оказался не так уж одинок, вскоре после смерти родителей его приютил родной дядя и его семья. В которой приблудного мальчишку явно не обижали: слишком тепло для обиженного он вспоминал приёмных родителей, сестру и двух братьев. Сейчас они общались мало, харры вообще очень ценили уединение, но старались приглядывать друг за другом и быть в курсе событий из жизни родных.

Целовались до умопомрачения — то жадно, словно дорвавшиеся до чего-то запретного и вожделенного, то нежно, как будто в первый раз.

Занимались любовью — к счастью, не на песке, подобное развлечение мне пробовать не хотелось. И хотя, благодаря храму, в этом вопросе мы были заочно знакомы довольно давно, каждое мгновение близости всё равно становилось маленьким открытием и откровением.

И ощущение, будто мы одни в целом мире, умножало удовольствие, заставляло трепетать от восторга.

Очень быстро в этой безмятежности, на этом белоснежном пляже под сенью высокого прозрачного неба, я поняла, почему так легко вспыхивают курортные романы. И если бы не успела полюбить рыжего харра раньше, то непременно наверстала бы теперь.

Возвращалась назад я со смешанными чувствами. С одной стороны, совсем не хотелось покидать идиллическое побережье, на котором еще и погода царила как на заказ, а с другой — хотелось уже разобраться с важными вопросами, с собственным будущим и достичь какой-то определённости, и сейчас это было гораздо важнее.