Фунт плоти

– Что тут объяснять? – огрызнулся Картер. – Будешь объяснять, что, пока я сидел в тюрьме и хотел тебя так, как не хотел ни одну женщину, ты позволяла моему двоюродному братцу засовывать свой грязный язык тебе в рот?

– Постой! – Кэт сделала еще один шаг. – Так нечестно. Я не знала, что Остин – твой двоюродный брат. Я даже не догадывалась, что ты меня хотел! По твоему тогдашнему поведению я бы этого не сказала. Забыл, как ты вел себя со мной? Сплошная агрессия и неприятие.

Картер снова разглядывал носы своих сапог.

«Хотел тебя так, как не хотел ни одну женщину…» Неужели даже тогда, бешено сопротивляясь каждой ее просьбе, он ее хотел?

Кэт осторожно обняла его за талию:

– Картер. – Ее руки обхватили его плечи. – Ну посмотри на меня.

Ее для него как будто не существовало. Его пальцы до белизны костяшек были сжаты в кулаки. Но руки Кэт достигли его покрасневшей шеи и как-то незаметно перешли на щетинистый подбородок. Как замечательно кололась его щетина, когда он целовал ее с головы до пят!

– Картер, посмотри на меня. – Кэт встала на цыпочки. – Пожалуйста.

Он чуть пригнулся, чтобы ей было легче стоять. Он молча смотрел на нее. Потом обнял за талию и закрыл глаза.

– Мне ненавистно думать, что он трогал тебя, – шепотом признался Картер.

– Он меня не трогал. – (Картер удивленно на нее посмотрел.) – Никто и никогда не ласкал меня так, как ты, – сказала Кэт, упираясь носом в его щетинистый, ароматный подбородок. – Никто и никогда не целовал меня так, как ты.

– Кэт, – всхлипнул Картер, прижимаясь к ней лбом.

– У меня и желания не было лечь с ним.

– Персик…

– Картер, выслушай меня и попытайся понять. – Кэт сжала его руки, требуя внимания. – Остин мне понравился. Он был обаятелен.

Картер попытался вырваться, однако Кэт не отпускала его.

– Да, мы с ним целовались. Но хочешь узнать, почему дальше этого не пошло? Почему мне не хотелось продолжения? Почему всякий раз, когда он куда-то меня приглашал, я находила причину и отказывалась? – (Картер смотрел в пол.) – Так спроси меня почему.

– Почему? – с тихим стоном повторил он.

– Потому что в каждую из наших редких встреч, когда он говорил со мной или брал меня за руку, я думала о тебе.

В глазах Картера читалось отчаянное желание ей поверить, однако движения губ и наморщенный лоб выдавали сомнения.

– Это правда, Картер. Я так давно мечтала встретить тебя. Подростком я тебя уже хотела. Столько лет. Я и сейчас ужасно тебя хочу. Я…

– Что?

– Мне очень больно, что он тебе нагадил и вызвал ненависть ко мне.

– У меня нет к тебе ненависти, – с упреком возразил Картер. – Я бы просто не смог тебя возненавидеть. А вот его я ненавижу. Очень давно. Мне все в нем противно. Жадность. Его поганое высокомерие. Он с детства хотел заграбастать у меня то, на что не имел ни малейшего права.

«Заграбастать у меня то, на что не имел ни малейшего права». Кэт показалось, что в каждое легкое ей бросили по раскаленному угольку.

Успокоившись, Картер пересказал ей свою встречу с Остином, подробно остановившись на давнишнем стремлении двоюродного брата выдавить его из компании, которая принадлежала ему на законных основаниях.

– Мы с Остином никогда не ладили, – продолжал Картер. – Адам – тот другой. Мы с ним почти одного возраста. Когда меня привозили в их дом, мы с ним вместе играли. Остин был первенцем. Ему с ранних лет вдалбливали, что когда он вырастет, то унаследует руководство компанией деда. Его к этому готовили. Тебе он показался обаятельным. Этому его тоже учили. А высокомерию он сам мог кого хочешь научить. Он уже в пятнадцать лет умел очаровывать взрослых. – Картер покосился на открытую дверь, как будто Остин мог выскочить оттуда. – Мне в память врезался один день, – продолжал он. – Мать забрала меня от отца на выходные и привезла в дом своих родителей. Это был сплошной фильм ужасов, поскольку деда воротило от одного моего присутствия. – Он встряхнул головой. – А вот бабушка была совершенно другой. Классная у меня была бабка. Пекла вкуснейшее печенье. На Рождество и на дни рождения покупала мне обалденные подарки. Мать обычно сбагривала меня бабушке, и мы с бабулей недурно проводили время.

– Так что произошло в тот день? – осторожно спросила Кэт.

– Кажется, это было вскоре после Дня благодарения. Мы с матерью приехали раньше. Потом заявился Остин. И началось. Этот сучонок всегда действовал исподтишка. Гадил, когда рядом не было взрослых. Тема у него всегда была одна: насколько я не гожусь для их прекрасной, добропорядочной, уважаемой семьи. В тот день он обрадовал меня тем, что якобы слышал от своей матери, как та сказала: «Картер-младший – сущее недоразумение для нашей семьи». Он был неутомим. Адам стоял рядом, слушал это дерьмо и молчал. Когда мы оставались с ним вдвоем, он извинялся за своего брата. Но чтобы в его присутствии – ни разу… Слушай дальше. Потом Остин принялся говорить мелкие гадости про моего отца и несколько раз повторял, что я маленький грязный секрет семьи Форд. Субботу я еще худо-бедно продержался. В воскресенье этот скунс продолжал вонять. В конце концов я не выдержал и что есть силы заехал ему по роже. Остин упал, а мне было не остановиться. Я колотил его руками и ногами. Думаю, я хотел, чтобы ему тоже стало больно, как мне. Вмешался дед и оттащил меня от Остина. Я пару раз ударил и деда. Тот хорошенько мне врезал и заявил, что мне не место в его доме. Я приношу его семье один позор и неприятности, и так было всегда. С самого дня моего зачатия.

– Боже мой, Картер, – прошептала Кэт, гладя его по шее.

– Потом прибежала бабушка. Она была готова прибить Остина. Характером я наверняка пошел в нее, – усмехнулся Картер. – Она вырвала меня у деда, и мы поехали в ее дом на побережье. – Картер замолчал, погрузившись в воспоминания. – Она плакала. Я помню: она плакала и просила у меня прощения. Я не понимал за что. Ведь она не сделала мне ничего плохого. Наоборот. – Он взъерошил потные волосы. – Мне было тяжело видеть ее плачущей.

– И сколько лет тебе тогда было?

– Шесть. – Картер прочистил горло. – Через пару лет моей матери не стало. Меня отправили в закрытую школу, поскольку это было записано в материнском завещании. Я думал, отец будет возражать. А он… не возражал… – Чувствовалось, Картер и сейчас не мог простить отцу. – В каких только школах я не побывал, и почти отовсюду меня исключали. Мне был противен каждый день там. Да что там день – каждая минута. Если меня не исключали, я сам сбегал. Чем старше я становился, тем лучше понимал: надо устраивать побольше шума, и тогда Форды будут вынуждены считаться со мной. А так они запихивали меня в очередную дыру и надеялись, что избавились навсегда.

Палец Кэт чертил круги на его плече. Ей хотелось распахнуть сердце и впустить туда мальчишку, живущего внутри взрослого Картера.

– Не знаю, Кэт, как он вел себя с тобой, но Остин Форд – опасная тварь. Эгоистичная и алчная. – Глаза Картера снова вспыхнули ненавистью. – Меня тошнит при одной мысли, что он был рядом с тобой.

– Прости, Картер. Я ведь ничего этого не знала.

Забыв, где они находятся, Картер крепко обнял ее:

– И ты меня прости. Напугал тебя до смерти.