Фурье

Наполеон же тешил себя иллюзией, что выход из кризиса и упрочение империи возможны только с разгромом России.

В начале октября 1811 года на страницах «Журнала Лиона» врач Мартен-старший в связи с появлением кометы выразил удивление, что автор «Теории четырех движений» не воспользовался случаем, чтобы напомнить о своих смелых концепциях. Опять град насмешек. Было бы лучше, если бы хоть одна из газет выступила с большой разгромной статьей. Тогда полемика привлекла бы внимание, а может, обнаружила и сторонников Фурье. Но запуганные и униженные издатели наполеоновских газет не решались подать свой голос. Печаталось то, что было угодно Наполеону, нередко даже ложные сообщения о его военных победах.

31 октября на страницах «Журнала Лиона», отвечая на реплику Мартена-старшего, Фурье высказал надежду, что через год он начнет публикацию нового большого произведения, в котором представит свою «социетарную теорию» в развернутом и законченном виде.

Но осуществить эти надежды в 1812 году Фурье не удалось. Только через десять лет будет окончена та работа, о которой он проговорился в «Журнале Лиона». Вопросы, которые были подняты им в «Теории четырех движений», требовали нового, более глубокого осмысления.

В начале 1812 года из Безансона пришло известие о смерти матери. Шарлю горько было осознавать, что в последние годы он приносил ей только огорчения. О том, что сын написал какую-то толстую книгу и ее продают в лавках, она узнала не ст него. Она давно ужо не надеялась, что способна оказывать влияние на сына. У него была своя жизнь, мать же втайне тосковала и беспокоилась.

Родные считали Шарля неудачником, уродом в семье, писакой, который занимается никому не нужным сочинительством. Видя его абсолютную неприспособленность и желая как-то помочь, мать составила завещание так, чтобы хоть немного поддержать любимца. Шарлю завещалась пожизненная ежегодная рента в 900 франков, которую должны были выплачивать ему трое сестер. Это давало бы возможность какое-то время, не работая, только писать.

Голод 1811–1812 годов в первую очередь поразил промышленные города Франции. Если крестьянки спасали свои семьи от смерти варевом из древесной коры и листьев, то горожанам приходилось совсем плохо.

Поездки по Франции, увиденные им картины нищеты и голода вызывали у Фурье чувство сострадания. Мучительно быть свидетелем того, как старики, не имея пристанища, погибают на дорогах, юноши лишены надежд на будущее, а дети, которые не видят улыбки на лице матери, обречены на преждевременную смерть. Зловонные трущобы городов… Ткач, выработавший своими руками золотую парчу, не имеет даже тряпья, чтобы прикрыть наготу…

Страна устала от многолетнего военного напряжения: в 1811 году Лионская торговая палата приняла постановление, в котором указала, что «Франция не в состоянии выдержать тех условий, которых требует непрерывно продолжающаяся война». Впоследствии историки подсчитали, что за 1805–1815 годы наполеоновские войны стоили Франции 755 тысяч жертв и что протест против безумного размаха этих войн выражался, в частности, в том, что за 1810–1812 годы было осуждено за дезертирство 220 тысяч человек.

Ужасы московского похода, траур сотен тысяч семейств привели в подавленное состояние почти все население Франции. Наполеон же делает один за другим рекрутские наборы, стараясь любым путем в интересах буржуазии сломить английское торговое и промышленное могущество. По мере обострения нужды и безработицы донесения полиции свидетельствовали, что против правительства опять раздаются «мятежные слова». Конные патрули разъезжали по рабочим кварталам Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместий столицы, по улице Муфтар и кварталу Тампль. Рабочие не хотели больше поставлять армии своих сыновей, названных в народе «налогом крови». Но и не выступали против деспотизма Наполеона: иноземное нашествие грозило восстановлением дореволюционных порядков. Подавляющая масса крестьян под страхом лишиться земельных имуществ безропотно терпела все последствия грабительской внешней политики Наполеона. Однако все — и крестьянство, и рабочие, и торговая и финансовая буржуазия, — утомленные войнами, жаждали мира.

А в Париже тем временем проходили празднества по случаю последних военных успехов императора. Торжественно обставленное шествие великого числа пленных по бульварам столицы под крики толпы как будто несколько успокоило народ. Но наблюдательный глаз мог увидеть, что это торжество похоже на панихиду — империя рушилась, и напрасны были надежды на возвращение старых добрых времен ее процветания.

Попытки Наполеона поднять народ на новый отпор войскам союзников рушились.

В апреле 1814 года театральной сценой в Фонтенбло закончилась «мировая империя» Наполеона. Разрушился пестрый конгломерат стран и народов, которые столько лет были объединены силой оружия в единую империю.

Неудачу Наполеона Шарль Фурье объяснял его честолюбием и высокомерием. В общем-то Фурье был раздосадован поражением Наполеона, так как считал, что тот, обладая выдающимися способностями, должен был сделать активный шаг к осуществлению универсальной гармонии, к счастью народа, то есть к тому, о чем мечтал сам Фурье.

В майские дни 1814 года в Париж возвратился из эмиграции водворенный войсками коалиции на французский престол Людовик XVIII, необыкновенно ленивый и медлительный человек, которого меньше всего интересовали государственные дела страны. С реставрацией власти Бурбонов началась усиленная раздача орденов и должностей возвратившимся дворянам и священникам — все они требовали возмещения потерянного имущества из общественных средств. Сохранение тяжелых налогов, создание дорогостоящей королевской гвардии, предоставление армейских должностей аристократам — такая внутренняя политика Людовика XVIII вызвала в стране недовольство. Бурбоны не без основания боялись бонапартистов и бывших республиканцев. Усилился полицейский надзор.

Жгучая ненависть народа, прежде всего крестьянства и армии, к Бурбонам, разногласия в стане союзников толкнули Наполеона на возобновление борьбы. Зная о неустойчивом политическом положении в стране, он рассчитывал использовать его в своих интересах. В прокламациях он объяснил свое поражение как результат измены. Его призывы к старым солдатам и личная популярность в армии возымели действие…

Народ, возмущенный политикой Бурбонов, которые ничего не забыли и ничему не научились за 25 лет, истекших с начала революции, теперь мечтал о Наполеоне как о спасителе. Бонапартисты и республиканцы, объединившись, составили заговор, имевший целью низложить королевскую власть. 25 февраля 1815 года, воспользовавшись отсутствием наблюдавшего за ним английского комиссара, Наполеон погрузил на несколько небольших судов 1100 своих солдат с палубы брига «Непостоянный» и направил эту маленькую флотилию к берегам Франции.

1 марта в бухте Жуан он благополучно высадился. Неподалеку от Гренобля, в деревне Ламюр, Наполеон впервые встретился с правительственными войсками. Отказавшись открыть огонь, солдаты с возгласами «Да здравствует император!» перешли на его сторону. В Гренобле Наполеон изложил свою будущую программу: он отказывался от политики завоеваний, обещал народу процветание страны и мир; он обещал защиту крестьянству от эмигрантов, введение в стране подлинной конституции.

Правительство Людовика напрасно надеялось, что Лион (как и Вандея), всегда выступавший на стороне короля, окажет сопротивление Наполеону. 10 марта 1815 года у стен города возгласами «Да здравствует император! Долой попов! На фонарь аристократов! Смерть роялистам!» толпы крестьян и рабочих восторженно встречали Наполеона.

В Лионе, принимая городские власти, Наполеон формально провозгласил низложение династии Бурбонов. Он снова обещал сохранить принципы революции, не повергать страну в завоевания. Уже в Лионе он объявил уничтоженной палату пэров и палату депутатов, все учреждения, созданные конституцией Бурбонов. Назначил новых судей. По мере движения Наполеона к Парижу пресса на глазах «линяла»; самоуверенность сменилась страхом и раболепием: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион» и, наконец, «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».

А через неделю, не произведя ни одного выстрела, во главе пятнадцатитысячного войска, высланного против «узурпатора», Наполеон с триумфом вошел в Париж.

Между тем с возвращением к власти корсиканца изменилось и положение Шарля Фурье. Благодаря покровительству дальнего, но влиятельного родственника, знаменитого математика, физика, военного и политического деятеля графа Жана-Батиста-Жозефа Фурье, назначенного волей императора префектом департамента Роны, Шарль получил должность заведующего бюро статистики этой префектуры.