Фурия Капитана

В отличии от гарима, который перекусит ее шею без особых усилий.

Амара была в ужасе.

Глаза, решила она. Правда, цель маленькая, но скорость Цирруса может в этом помочь. Меткий удар вполне вероятно убьёт зверя, – и даже если она всего лишь ранит его, это может покалечить гарима достаточно сильно, чтобы помешать ему преследовать Гая.

Хотя, если уж на то пошло, подумала она, то, что гарим убьёт Амару, утащит её тело в лес и будет пожирать, тоже может помешать ему преследовать Гая.

Представив себе эту перспективу, Амара никак не могла выбросить её из своих мыслей.

Страшная, уродливая голова гарима повернулась в её сторону, и его широкий рот открылся, обнажив то, что казалось сотнями изогнутых, острых зубов.

Амара вскрикнула и ткнула клинком, вложив в удар всю скорость и силу, на какие была способна.

Кончик её меча ударил чуть выше бусинки глаза гарима, пробил тонкий слой кожи и царапнул по толстой кости его черепа. Инерция протащила её вперёд, над приземистым гаримом, и она с тошнотворным ощущением паники поняла, что вот-вот упадёт.

Амара пыталась превратить падение в кувырок, чтобы затем подняться на ноги и бежать – но на полпути что-то ударило её в плечо и отправило в неконтролируемое падение.

Приземлилась она жёстко, на колено, по инерции пропахала землю одним плечом, и в завершение впечаталась в дерево с потрясающей силой. Рухнув на землю, она потеряла концентрацию, необходимую для связи с Циррусом, и мир снова замедлился до нормы.

Раненый гарим хлестнул своим мускулистым хвостом, с которым он только что ее “познакомил”, и развернулся, извиваясь с текучей грацией. С обнаженными клыками ящер бросился на нее. Ошеломленная, Амара неловко нашарила меч, хоть и понимала, что от оружия будет мало пользы.

Когда гарим приблизился вплотную, она сделала выпад – и меч просто проскользнул, отскочив от его груди. И она закричала.

А потом длинное деревце появилось из ниоткуда и с неимоверной силой опустилось на морду существа схлопнув его челюсти и воткнув носом в землю. Голова монстра отскочила от земли, но деревце опустилось снова, и снова, точно рассчитанными и жестокими ударами.

Первый Лорд Алеры бросился на гарима, пропихнул свой обгрызенный посох под тварь, и рыча от напряжения рывком повернулся вместе с гаримом, переворачивая ящера кверху брюхом.

– В подбрюшье бей! – воскликну Гай. – Туда, где тоньше чешуя!

Амара схватила свой меч, шатаясь, встала на колени, и вонзила клинок в незащищенное горло гарима, чуть ниже того места, где посох Гая всё ещё удерживал голову твари. К её удивлению, меч легко пробил чешуйчатую кожу, которая здесь была тонкой, и кровь хлынула алым фонтаном.

Гарим дико забился, но Первый Лорд пришпилил тварь. Хотя ящер швырял его взад и вперед, он не мог избавиться от хватки Гая. Амара била снова и снова, пока конвульсии гарима не стали затихать, а потом оттащила Первого Лорда подальше от умирающего животного.

– Милорд! – выдохнула Амара.

– Я в порядке, – тяжело дыша, ответил Гай, – Граф.

Амара встала, дико оглянулась и осознала, что есть еще кое-что, чего она не знала о смертельно опасных ящерицах.

Они бегают стаями.

Один гарим, измочаленный, висел на иве пятнадцатью футами выше уровня земли, где дюжины тонких ветевей, казалось потянулись к нему и обернулись вокруг него.

Другой, избитый и дико скрученный, лежал на земле, поднявшейся на пять или шесть футов. Топор лесничего торчал из головы умирающего гарима, мощный удар загнал его в череп ящерицы по самую проушину.

И окровавленный граф Кальдерон, безоружный, сошедшийся в схватке с третьим гаримом. Как и Первому Лорду, ему удалось зайти со спины зверя, но его руки сомкнулись на горле существа.

Амара видела, что кровь залила одну сторону его головы и половину верхней части туловища, но он оставался в сознании, а на лице застыла гримаса рычания.

Гарим жестоко бился, несколько раз перевернулся, и его хвост с дичайшей энергией бил Бернарда по ногам и нижней части спины. Он выл от ярости и боли.

Амара закричала и бросилась к мужу с мечом в руках.

Голова Бернарда повернулась, он разжал одну руку, схватив ей хвост. Зверь безумно крутанулся, высвободился от захвата Бернарда и цепляя мощными ногами лесную почву, поднялся и попытался вцепиться зубами в Бернарда.

Однако Бернард первым сработал ногами, схватив хвост гарима раньше, чем он смог бы восстановить равновесие. Гарим изо всех сил пытался дотянуться до него, а Бернард, уворачиваясь от челюстей, жестко держал хвост.

Сначала Амара думала, что он просто пытается выиграть время – но на втором круге гарим начал набирать скорость. Зверь был крупнейшим из виденных Амарой, и, должно быть, потянул бы на пятьсот фунтов, если его взвесить, но граф Кальдерон оторвал его от земли и закрутил, как если бы это была детская игрушка

Описав широкий круг, Бернард зарычал от ярости и торжества и вмазал гарима черепом о толстый ствол дерева. Он разбился с влажным, глухим треском, похожим на звук лопнувшей дыни, и ящер рухнул на землю совершенно безжизненным.

Пойманный ивами в ловушку гарим зарычал и разорвал прутья, освободив конечности, и упал на землю позади Бернарда. Амара закричала в бессловесном предупреждении.

Он посмотрел на неё, а потом резко повернул голову, вскинул руку, и крикнул:

– Брутус!

Почва под гаримом вдруг вздрогнула и разошлась от движения. Фигура пса размером с небольшую лошадь появилась из-под земли, её плечи и грудь были из песчаника и глины, в глазах сверкали зелёные драгоценные камни, а челюсти были из гранита.

Земляная фурия Бернарда схватила гарима своей каменной пастью, и ящер зашипел и дико забился, когда Брутус полностью оторвал его от земли. Большой пес продолжал появляться из земли, словно собака, вынырнувшая из озера, и тряс гарима, как терьер крысу.

Амаре показалось, что она услышала хруст шеи ящера, но Брутус не успокоился, пока не швырнул гарима на деревья и не втоптал его в землю. К тому моменту, когда фурия земли закончила истязания, гарим являл собой кровавую массу из разорванной плоти и раздробленных костей.