Фурия - тоже женщина

– Не отдам. Это моя сумка, а ваша…. Ваша осталась там, - она указана рукой в направление на кафе, - лежать на полу. Это моя сумка!

Только теперь Елена увидела, что к ним спешат полицейские, и началась… тягомотина с разбирательством. Почти целый час в полицейском участке аэропорта она давала разъяснения и видела ненавистные взгляды мужчины, который он «дарил ей от всего сердца». Елена уже корила себя за несдержанность, а его слова, сказанные по-русски и только ей почти на ухо, совсем «её добили».

– Довольны своим поступком, леди? Теперь весь Лондон неделю будет гудеть о том, что русским в России не хватает дорожных сумок, и они отбирают их друг у друга в любой стране.

– Но, я же забирала свою сумку! – Прошипела она в ответ.

– Будьте уверены, что они это пропустят мимо ушей. Они выдвинут свою версию и будут её развивать. – Мужчина окинул Елену презрительным взглядом и добавил. – Единственно, что нас может спасти – это ваш внешний вид. Он сумасбродный, поэтому предлагаю. Прикиньтесь дурочкой, скажите, что забыли о том, что сами попросили меня донести вам сумку до самолёта. А мою сумку забыли в кафе. Возможно, что это и прокатит. Идёт? – Он подмигнул Елене и … сердце её растаяло. Она уже была готова ради него на всё.

– Идёт. – Кивнула она в ответ…

Уже, летя в самолёте, Елена вновь и вновь проживала этот не очень приятный момент её жизни, если бы ни этот мужчина и его странное имя Нил… Нил Серов, именно так к нему обращались полицейские аэропорта.

Перед посадкой, она решила сходить в туалет и умыться. Отец не очень любил её «боевой раскрас гота» на лице, и поэтому она хотела предстать перед ним в приличном виде. Сначала надо было снять с себя полосатые подтяжки, которые поддерживали её чёрные брюки-бермуды. В таком виде, отец всегда называл её ребёнком.

Она сунула косметичку под мышку, открепила подтяжки спереди с брюк, одновременно вставая с кресла, но… Но одна подтяжка не отцепилась, а наоборот зацепилась за ручку кресла, и согнула её в поясе. Елена успела только шагнуть в проход между креслами и согнуться вдвое, как её голова, вернее её причёска «рожки» уткнулись кому-то в живот.

– О, Господи, - услышала она и, сняв подтяжку с ручки кресла, выпрямилась.

Перед ней стоял Нил Серов собственной персоной и смотрел на неё с ужасом.

– Теперь вы ещё и бодаетесь, как молодой бычок. Вы не успокоитесь, пока не добьёте меня?

Его сарказм в голосе очень не ей понравился. Она скривила лицо в брезгливости и ответила.
– А вам не стыдно будет умирать от руки молодой и невинной девушки?

Нил закатил глаза к потолку, вздохнул и ответил. – Идите, куда шли. Разговаривать с вами можно только под наркозом, чтобы не видеть и не слышать вас.

Лиза фыркнула, развернулась и быстро пошла к туалету. Но, когда в туалетный кабинке самолёта она увидела себя в зеркале, то поняла его испуг и брезгливость. На неё из зеркала смотрело лицо разгневанного подростка с размазанным готическим макияжем. И только яркие голубые глаза, как фонарики, сияли на её лице.

Елена вздохнула с сожалением и принялась приводить себя в «божеский вид».

Прошло уже шесть лет, а образ Нила Серова так и живёт в её душе, и через два часа она его увидит вживую. С того момента, когда она узнала, что он работает в компании её отца, она желала работать рядом с ним. Сначала отец смеялся над её желанием, затем стал его уважать, а теперь и сам желал этого. Он потребовал, что бы она предстала перед собранием директоров, как его заместитель, но Елена предложила ему другой ход. Она попросила отца должность директора по экономическим связям и тем озадачила его. Оказалось, что отец очень ценил Нила Серова в этой должности и расставаться с ним не хотел. И тогда Елена предложила, что бы они с Нилом поработали вместе, тем более, что её налаженные связи с англичанами им обоим могут помочь.

Ещё участь в университете, Елена выполняла кое-какие просьбы отца и тем самым приобрела много знакомых. Отцу её идея понравилась и вот теперь их ждёт собрание.

Так, в каком же виде предстать перед ним? Первый её образ гота-подростка он назвал сумасбродным. Тогда теперь будет чопорный образ женщины-карьеристки. Интересно, узнает он её или нет?

Елена улыбнулась своему отражения и приступила к «работе над образом».

Через полтора часа в здание компании её отца вошла девушка, с которой можно было иметь только деловые отношения. В ней не было даже намёка на сексуальность.

Елена постаралась «на славу». Её чёрный строгий костюм в мелкую светло-серую искорку, хоть и подчёркивал все прелести её фигуры, но своим мрачным видом «старил» лет на десять. Тёмно-коричневый лак на ногтях, точно такие же тени – на глазах, строгие чёрные брови и тонкие узкие очки с дымкой, которые скрыли цвет её голубых глаз, ещё больше усиливали строгость её костюма. «Добивала» образ причёска. Её длинные чёрные волосы были заплетены в «косу навыворот», и она была уложены на голове в спираль. Впечатление такое, что на голове спит чёрная змея.

Появление Елены в компании вызвало всеобщее возбуждение и пересуды.

 Заседание совета директоров и представление дочери генерального директора компании проходило довольно скучно. Нил ожидал большего эффекта от появления единственной женщины за столом директоров. А эффект такой, что просто поставили новое кресло к столу и усадили на него чопорную чёрную леди, которая скупо улыбнулась всем один единственный раз и то, когда её отец, просил всех «любить её и жаловать».

– Чувствую, что я всё-таки немного погожу с женитьбой. – Прошептал Нилу Илья, кося глазами на наследницу. – По-моему, она в принципе не знает разницы между мужчиной и женщиной. Да ещё фамилия у неё не по отцу – Сизова, а по матери француженки - Фурия. – Произнёс он с ударением на букву «я». – Могу предположить, как её окрестят в компании.

Нил чуть кивнул, скривил губы в ухмылке и прошептал, делая ударение на букву «у». – Елена – фурия?

– Точно и она нас съест. Я уже вижу, как она обгладывает наши с тобой косточки, Нил, и выплёвывает их за окно. Может, пора нам искать новую работу?

– А я думаю, подавиться она нами, Илья. Я знаю такой тип женщин. За агрессивной высокомерностью скрывается способности и душа обыкновенной серой мышки.

Илья быстро прикрыл рот ладонью, скрывая улыбку.

Петр Петрович Сизов представлял дочери своих директоров. Очередь дошла и до Нила. Он чуть склонил голову, не спуская взгляда с наследницы, и увидел на её лице кривую улыбку и она ему не понравилась.

Представление директоров закончилось, и Пётр Петрович дал слово дочери.