Фуршет с трагическим финалом

Спустя несколько дней они снова встретились, и Лариса спросила:

— Ну что, признался Полубейцев в убийстве Парамонова?

— Нет, — покачал головой Карташов. — Его, конечно, обработали, он после этого сказал так вяло, что, мол, если нам так надо, он подпишет, но на самом деле он не убивал. И я ему, кстати, верю…

— Значит, чиновник просто перепил и выпал из окна сам?

— Скорее всего, — ответил Карташов. — Сказать точно все равно никто не может. Парамонов мертв, твой муж спал мертвецким сном. А Полубейцев, наверное, в этом не виноват — зачем ему отрицать? Какая разница — два трупа или три?

— Николаичева-то теперь освободите? — немного помолчав, спросила Лариса.

— Это пускай начальство решает, — нахмурился Олег. — Наверное, придется. Вся же версия рассыпалась. Там, кстати, адвокаты засуетились насчет него, Европейским судом грозят, американцами, еще бог знает кем. Так что, — он развел руками, — мне остается только сказать тебе в очередной раз спасибо.

— Пожалуйста, — просто ответила Лариса и, зевнув, направилась к выходу. — Что-то в последнее время сплю мало, — пожаловалась она. — Поеду домой, отосплюсь…

ЭПИЛОГ

На следующий день после окончания этого дела Лариса приехала в ресторан непривычно рано. И, к своему удивлению, не застала там Степаныча, который к тому времени благополучно излечился от конъюнктивита и уже приступил к своим обязанностям.

Это удивило Ларису. Она поспрашивала персонал, не знает ли, где он. Персонал отнекивался, более того, Лариса уловила в интонациях некоторых официанток и поваров радость по поводу того, что администратора нет на работе. А шеф-повар прямо ей заявил:

— Без этого ворчливого параноика работа лучше идет.

Лариса, в общем-то, во многом была с этим согласна. Но Степаныч, в силу некоторых ее личных особенностей, а именно неусидчивости и авантюрности, был незаменим в качестве подстраховки. Несмотря даже на его некоторые личные особенности, которые очень метко охарактеризовал шеф-повар.

Но гораздо более, чем отсутствие на работе Степаныча, ее удивил Евгений. Началось с того, что он явился в ресторан около полудня абсолютно трезвым. На лице его была написана серьезность. А одет он был в темный костюм, который ему абсолютно не шел и старил лет на десять. Котов хранил его на случай каких-нибудь траурных мероприятий, втайне надеясь, что это будут похороны Степаныча. Ну и для других официальных целей. Вроде той злополучной конференции.

Тогда он не надел его только потому, что стояла ужасающая жара.

— Ты такой торжественный, будто собрался на похороны, — съязвила Лариса.

— А что, Степаныч на работе? — на всякий случай спросил он.

— Нет, почему-то не вышел.

Котов поднял брови вверх, обдумывая что-то про себя. Сердце его забилось в радостном предчувствии.

— Неужели я попал в точку? — пробормотал он.

Лариса не совсем поняла, о чем это он, и списала все на последствия алкоголизма. Но радость Котова была явно преждевременной. Поскольку сзади, подобно шагам командора, раздалось знакомое топанье пятками господина Городова.

— Здравствуйте, — смущенно сказал Степаныч и откашлялся. — Я это… дико извиняюсь. Тут у меня небольшие проблемы…

— Денег нет, — отрезала Лариса, пресекая возможные просьбы администратора о повышении зарплаты или выделении средств на покупку новых шпингалетов для туалета.

— Здравствуйте, Евгений Алексеевич, — по-клоунски улыбаясь, поприветствовал он Котова и протянул ему руку. — Вы сегодня так элегантно выглядите.

Котов заподозрил неладное, но руку все-таки подал.

А зловредный Степаныч сжал ее как-то особенно крепко и, не прерывая рукопожатия, с ехидством добавил:

— У меня тут это… чесотка, похоже, обнаружилась.

В глазах Котова промелькнул ужас. Он попытался выдернуть руку, но Степаныч ухватил ее еще и второй своей пятерней.

— А вы не волнуйтесь, ничего страшного. В скабиозории сейчас хорошо лечат. Раздевают и… шлангом окатывают. Одежду, правда, сжигают… Костюмчик вот… — Степаныч высокомерно оглядел похоронный костюм Котова, — жалко будет.

Котов, ни слова не говоря, возмущенно вырвал руку из руки Степаныча и помчался в сторону туалета.

Выйдя оттуда через минуту, он спросил у Ларисы, нет ли у нее в ресторане скипидара.

— Я пошутил, Евгений Алексеич, — заметил снисходительно Степаныч. — Насчет чесотки-то…

— Ну, знаешь что, шутник, иди-ка ты работай, — прикрикнула Лариса. — А о твоем опоздании мы после поговорим.

— У меня есть справка из ГИБДД, — мрачно ответил Степаныч. — Одни мудаки по городу ездят! Покупают права и ездят! Ездят и ездят! А из-за них машину свою гробишь… Сегодня вот один такой в меня въехал.

И он, видимо, вспомнив о подробностях дорожных злоключений, насупился и исчез в коридорах ресторана, яростно расчесывая голову.

— Хам! — заметил Котов, глядя ему вслед.

— А ты-то, собственно, что тут делаешь? — поинтересовалась Лариса.

— Лара! — Котов был сама торжественность.

Лариса даже подумала, что Котов, окончательно отравивший свой мозг алкоголем, позабыл все на свете и пришел в ресторан просить ее руки. Ей даже стало не по себе за состояние здоровья мужа, но он вдохновенно продолжал:

— Ты знаешь, я пришел тебе сказать, что решил начать новую жизнь. Вот прямо с сегодняшнего дня.

— И что же в ней будет нового? — все еще недоверчиво посматривая на мужа, спросила Лариса.

— Во-первых, я бросаю пить! — с пафосом заявил Евгений. — Аб-со-лют-но! Мне и Стае Асташевский говорил… Во-вторых, я решил открыть новое дело.

Очень интересное и прибыльное.

— Это какое же? — покосилась на него Лариса.

— Мне поступило предложение от Асташевского о том, чтобы снимать в Тарасове сериалы в духе латиноамериканских.

— Так ты что, кинорежиссером решил стать? — продолжала удивляться Лариса, решив, что и у Асташевского поехала крыша.

— Ну, нет, конечно. У меня более важные дела.

Я займусь подбором команды, сценарной работой…

Согласно моим планам, основные съемки должны будут проходить в ресторане, а именно в «Чайке». Это, кстати, будет дополнительной рекламой. А ты… Ты, моя дорогая, сможешь сниматься в качестве постоянного персонажа!

Лариса просто не верила своим ушам. Котову, конечно, частенько приходили в голову всякие гениальные идеи, но вот кинобизнес — это было что-то новенькое.