Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Шрифт:
Вот и вышли на домашний матч – шаляй-валяй. С такой игрой Юрий Палыч в перерыве пришел бы и все в раздевалке разнес – и мы бы проснулись. А Владимир Хазраилович и тогда был спокоен, и даже после игры, когда у нас был дикий стресс и мы не знали, куда деться, ровным голосом сказал: «Завтра тренировка, восстановительные процедуры. Жду вас на базе во столько-то». Я от этого флегматизма чуть с ума не сошел.
Как будто ничего не произошло и мы не проиграли команде, которую должны были хоронить еще в первой игре. Одно дело, когда мы в «Спартаке» проиграли «Нанту» и Ярцев с Романцевым не стали нам «пихать» – там и соперник был другого уровня, и у нас полкоманды молодняка, которые бы от этого только зажались. А тут – опытный коллектив, который только недавно в плей-офф Лиги чемпионов с «Монако» на равных бился…
Я уже рассказывал, как в Израиле высказал Эштрекову все, что думал, предложив сесть на лавочку и порадоваться, что выигрываем – 4:0. Но забыл упомянуть, что выдал еще одну тираду, которую слышал весь стадион. Ох, понимаю, как же тренерам, особенно эмоциональным, со мной непросто было. Что думал – то и лепил. Теперь, сам став тренером, на все это совсем по-другому смотрю.
А Филатов с Семиным, уверен, смогли бы снова работать вместе. У них и отношения, насколько знаю, спустя несколько лет восстановились. Но люди, которые руководят «Локомотивом» теперь, возвращения их тандема уже, к сожалению, не допустят.
Очень жаль, что они разошлись. И для меня было бы лучше, если бы они
Благодаря им у меня появился дом. Причем даже в прямом смысле – дом в Вешках я построил в пору, когда играл в «Локо». Дом, дача на Пироговском водохранилище, квартира, где мама с сестрой живут, родители жены – всё в радиусе десяти километров друг от друга. Красота.
Татьяна Евсеева:
– Не скажу, что, когда мы начали с Вадиком встречаться, думала о том, получится из него большой футболист или нет. Я ж не бабка Ванга. Когда его взяли в основную команду «Спартака», пошла на первую игру, причем международную, с французским «Нантом». Переживала страшно, думала: «Лишь бы он чего-то не натворил во вред команде». Зима была жуткая, где-то минус двадцать, но мы с папой пошли. Я так переживала, как бы он не опозорился!
Так и пошло. Но в «Спартаке» не сказать, чтобы часто на футбол ходила. Тем более что забеременела, родила… Основные годы на стадионе, которые помню, – это уже когда он играл в «Локомотиве». У нас там сложился невероятно сплоченный коллектив – причем не только мужской, но и женский. В «Спартаке» ничего подобного не было. И нас всегда поддерживала жена президента клуба Валерия Филатова. Когда летели на какие-то выездные игры, она с нами была.
Заводилой была Инга Овчинникова. Я вообще счастлива, что познакомилась с этим невероятно харизматичным человеком. Она мой друг, товарищ, наставник… До сих пор не разлей вода. Хоть сейчас живет в Америке, в Атланте, – но мы каждый день созваниваемся. Каждый! И пишем друг другу на What’s App по тридцать-сорок сообщений в сутки. Инга – мой лучший друг.
Настолько добрый человек, настолько отзывчивый! При этом всегда скажет правду, иногда даже горькую – а это редкое качество. И всегда даст совет. Она немножко постарше – и дает эти советы с позиции своего жизненного опыта. Ну и по голове иногда дает.
Это правда, что в 2004 году, когда у Вадика заканчивался контракт с «Локомотивом» и ему поступило несколько более серьезных в финансовом плане предложений, как раз Овчинников через Ингу воздействовал на меня, чтобы Вадик остался в «Локо». А через год сам взял и ушел в «Динамо». Тогда Вадик на него сильно рассердился.
Для нас всех это был шок. Закончился последний тур сезона-2005, мы все вместе сидели за столом в любимом командой ресторане на проспекте Вернадского, и тут Сергей говорит: «Хочу вам сказать, что перехожу в «Динамо». Вы поймете потом».
Мы все просто обалдели. Вадик просто дар речи потерял. Почему раньше ничего не говорил, что поймем, когда – потом? Некоторые ребята восприняли это как предательство. Они ему верили, смотрели на него, равнялись…
Из причесок Вадика мне раньше длинная нравилась – но чтобы не слишком. Потом уже, когда покруглел, сказала ему, что с возрастом мужчине длинные волосы перестают идти. Состричь же патлы он мог в самый неожиданный момент. Помню, в Монако проиграли в плей-офф Лиги чемпионов. Вернулся оттуда, смотрю – а он лысый. Под ноль. Причем здесь уже успел обриться, еще до того, как домой пришел. Меня чуть инфаркт не хватил.
Или как он со сбора в горнолыжных очках и ботинках в аэропорт заявился. Мы с Ингой мужей встречали, и я увидела его в таком виде на экране. Просто обалдела: «Ну опять. Ну почему?» Каждый раз своими неформальными поступками в шок вводил!
Сейчас все друзья говорят, что, закончив с футболом, Вадик сильно поменялся. Да и сама вижу – дома стал намного мягче. А раньше был очень резкий.
Особенно стало тяжело, когда он перешел в «Локомотив». Сейчас говорит: «Да, действительно, тогда я познал на себе, что такое звездная болезнь». Признавался мне потом, что понял, как крышу сносит. Наверное, от славы, от денег. Контракт там был намного больше, и известность появилась.
Думаю – ну что с человеком-то происходит? Агрессия пошла на окружающих. Слова ему не скажи. Просто не понимала, что происходит. Плюс он же весь в себе, вытащить его на откровенный разговор было невозможно.
Нет, руки на меня никогда не поднимал. Но трудностей хватало. И когда с Полиной все началось, не обнимет, не утешит. Дать поплакать в жилетку – это не про него. А мне было очень тяжело в тот момент.
Как раз когда у него немножко корона была на голове, случился инцидент в машине около стадиона «Локомотив». Я была рядом. Вадика подрезали, потом машины остановились на светофоре. Вдруг он выбежал, подбежал к тому, разбил ему стекло. Вся рука у него в крови была. Вернулся и мне сказал: «Садись за руль, я пошел». Взял сумку и действительно пошел на тренировку.
Что мне делать? Я села и поехала. Продолжения у этой истории не было. Я думала, молодой человек из той машины запишет наши номера и потом будут разборки. Но повезло, так никто и не проявился.
В общем, порой приходилось тяжеловато. Помогли друзья, поддержали. Но, мне кажется, то, что случилось с дочкой, его отрезвило. После ее операции он стал по-другому себя вести. Понял, в чем смысл жизни. Так вышло, что как только он стал по-настоящему знаменитым, после Уэльса, худшее из нашей жизни как раз ушло. Хотя, казалось бы, по стереотипу голова именно тогда у него должна была закружиться – ведь, помню, в аэропорту, когда из Германии прилетели, его встречали как какую-нибудь Бритни Спирс…
А обсуждать с ним, что он не так себя ведет, было бесполезно – он же, как бычок, гнет свою линию. Как сказал – так и будет. Козерог, упертый невероятно. Но честный.
Травмы переживал тоже внутри себя, никак своих волнений не показывал. И мне таким образом спокойствие внушал: мол, ничего страшного. Когда уже в «Сатурне» случились вторые «кресты», я подумала – наверное, все, заканчиваем. Но он же упертый, только быстрее понесся, чтобы выйти! А в первом случае Юрий Палыч его подстегнул. Они были на сборах, он себя подсознательно берег, а Семин на него сильно накричал. Тут-то Вадик и понял, что пора играть.
Вадик с Юрием Палычем вообще чем-то похожи. Они с ним сразу общий язык нашли. Как-то приходит, рассказывает, что встречался в машине с Семиным, тот предложил перейти в «Локомотив», и он согласился. Просто перед фактом поставил.
Я вначале сказала: «Ну и отлично!» А потом… заплакала. Ужасно жалко было. Потому что «Спартак» – команда такая… Народная. Но потом оказалось, что «Локомотив» ничем не хуже. И лучшие годы в карьере Вадик провел именно там. И кстати, всегда был очень счастлив, когда «Локомотив» у «Спартака» выигрывал. Хоть болел в принципе за «Спартак». Вот как бывает.
Юрий Палыч – не просто тренер, который тактику выстраивает, а психолог. Каждого игрока чувствует, к каждому ключик свой находит. Таких тренеров мало. Я же на каждую игру ходила, так и познакомилась. Наблюдала и видела, с каким уважением они с Вадиком друг к другу относятся.
С Филатовым отношения были отличные. И остались – как и с Семиным. У Валерия Николаевича даже дома были несколько раз. У них семейная традиция – собирают друзей на Рождество. А Филатов – крестный ребенка Димы Лоськова, с которым мы по-прежнему дружим. Года два назад все вместе собирались.
В каком-то году – возможно, 2004-м – Вадику все никак не предлагали продлить контракт, до последнего тянули. Филатов потом уже смеялся, когда мы к нему в гости ездили: «Да был твой контракт, лежал уже давно. Но мы ждали».
Они ведь тоже психологи. Таким образом хотели подстегнуть его, злость в нем разбудить. Понимали, что все равно никуда не денется, его сердце в этой команде и с этими людьми. Он, конечно, обижался, вел с кем-то переговоры, но конкретно о том, чтобы уходить, никогда не думал.
Откровенно говоря, когда Семин в 2009 году по новой принял «Локомотив», я ждала, что он Вадика туда обратно играть позовет. Но не позвал. Видимо, карьера Вадика уже на спад пошла и на задачи, которые Юрий Палыч надеялся решать, он в свои тридцать три года уже не тянул. Никаких обид.
Золотой матч «Спартака» с «Аланией», который проходил в Питере, я смотрела по телевизору. А вот на обеих играх, когда Вадик стал чемпионом в составе «Локомотива», была.
Правда, на золотом матче с ЦСКА в 2002 году – частично. Мы как раз тогда летали на очередное обследование с Полиной и возвратились перед самым началом игры. Меня папа встречал – и на стадион. Только на второй тайм успела. Поэтому победный гол Лоськова не видела – Димка же его в начале забил.
Мы дружим, очень хорошо общаемся с Еленой Нигматуллиной, а Руслан тогда в ЦСКА уже играл. На стадионе рядом сидели и болели каждый за своего мужа и его команду.
Более счастливым, чем после того «золота», я Вадика из-за футбольных событий не видела, наверное, никогда. Но в победную раздевалку жены не заходили. Отметили победу потом на банкете в ресторане, там же, на «Динамо».
А два года спустя в Ярославль ездили всей толпой. И жены, и друзья – клуб автобус из Москвы организовал. А возвращались уже вместе с командой. Помню, как Лима в автобусе плясал полуголый…
Ни в «Торпедо», ни в «Сатурне» женского коллектива у нас не было. В Раменском только с Ольгой Лоськовой общались, и все. Это плохо, конечно. Общаться надо. Через женщин все равно многое идет. И то, что в «Локомотиве» был такой женский коллектив, на единстве мужского сказывалось.
Могу представить, что бы сделал со мной тот же Бышовец, если бы услышал фразу, которую я произнес внутри команды в начале работы со Славолюбом Муслином! На сборах как-то сказал: «Ну что, будем в середине вариться…»
Вокруг было много народу, и при Бышовце информация до главного тренера обязательно дошла бы. Так у него была поставлена работа. Может, она и до Славо дошла, не знаю. Но он никак не дал мне об этом знать. Наоборот, доказал за это время и мне, и другим ребятам, что адекватен, да и просто любит футболистов.
У Муслина все было четко. Расписание тренировок вывешивалось на неделю вперед – слышал, позже у Дика Адвоката в «Зените» так же было. Мы знали поминутно, когда что будет, и могли строить планы на свободное время, не боясь, что в последний момент из-за плохого настроения тренера все поменяется. Мы чувствовали, что нас уважают.
Ему, как и Семину, я мог сказать все. Однажды пошутил по поводу его служебной машины. Она была довольно скромной, если учесть, что на ней ездил главный тренер «Локомотива». Говорю ему как-то: «Пересаживайтесь к Спахичу, не позорьтесь». А он в ответ смеется и руками разводит: мол, ничего не могу поделать – такую машину клуб выделил. Бышовец потом на этом «Фольксваген Пассате» ездить отказался.
В плане машин кое-что удивило меня и покруче, чем Муслин. Перед римским матчем «Локомотива» с «Ромой» в Лиге чемпионов на базу «Лацио», где мы тренировались, приезжал Паоло ди Канио. Он ездил на «Мини-Купере». Это было совсем удивительно. И с этим футболистом и его брутальным имиджем никак не ассоциировалось…
При Муслине – не знаю уж, по чьей инициативе – мы после каждого матча стали собираться в ресторане около клубного интерната. Там были игроки, тренеры, руководители, иногда даже случайно забредали болельщики, если охрана не проявляла бдительность.
Царила там полная свобода, запретов не было, каждый мог сколько угодно выпить, поговорить на любые темы. Сидел, к примеру, председатель совета директоров Сергей Липатов и смотрел, как я пять кружек пива ребятам несу, несмотря на то что там есть официанты.
Мы тогда в «Локомотиве» никого не боялись. Есть такое фанатское двустишие: «Самый лучший коллектив – это наш «Локомотив»!» К нашему коллективу тогда это полностью относилось…
Одна история с Бикеем доказала, что Муслин не только хороший тренер, но и личность. Камерунец в присутствии других футболистов оскорбил и тренера, и руководство. Потом, правда, извинился, и Славо нам сказал, что прощает его.
Но тут прозвучала ключевая фраза. «А вы его прощаете?» – поинтересовался у нас Муслин. И хорошо, что сделал это. Потому что мы ответили: «Нет».
И объяснили, почему. Бикей – очень странный человек. Обычно люди прислушиваются к чужим советам и меняют свое поведение, если оно не нравится окружающим. Даже Кингстон – на что был отчаянный парень, и тот со временем прислушался и перестроился.
А Бикей не собирался никого слушать. Упрямый был как осел. Он на всех плевать хотел, вел себя, словно он – главный. И в игре хочется ведь, чтобы было удобно и принимать, и отдавать мяч, а его это совершенно не заботило. Однажды он кинул мне мяч, как собаке кость, так я «с пушки» в ответ ему отдал – пускай сам останавливает, как хочет.
У них с Руополо была одна машина с водителем на двоих. По дороге на базу тот заезжал за итальянцем, затем они подбирали Бикея, который вечно опаздывал. То на двадцать минут, то на полчаса. Как-то Руополо возмутился, так камерунец полез на него с кулаками. Лось как капитан узнал и говорит тому водителю: «Чего ты Бикея ждешь? Нет его вовремя – езжай на базу. Пусть добирается как хочет. Опоздает на тренировку – заплатит штраф. Поумнеет». Однажды водитель так и поступил. Бикей потом в клуб заявился, скандалил…
Как-то на предсезонке Муслин спросил у Бикея, почему тот в клуб не приехал между сборами, когда его спортивный директор Хасан Биджиев звал. Тот грубо ответил: «У меня выходные вообще-то были!» Они сцепились, и Славо выгнал его с тренировки.
Потом Муслин сказал, что Бикей извинился – но тут уже я прямо заявил, что перед нами он вообще-то не извинялся, а все происходило не между ними один на один, а в нашем присутствии.
Так вот, когда Муслин узнал, что команда настроена против Бикея, этого футболиста в «Локомотиве» не стало. И мы тренера за это зауважали. А для меня вообще такое было впервые, что футболисты до такой степени не воспринимают своего коллегу. Бикей, наверное, думал, что с ним так до конца и будут шутки шутить и поздно сообразил, что это – коллектив и тут всему есть предел.