Г?ра

— Это что, ваш друг?

— Да, — ответил Биной.

Встретившись взглядом с Биноем, Гора сделал вид, что не узнал его. Почтительно поздоровавшись с Порешем, он без малейшего смущения придвинул себе стул и сел подальше от стола, в стороне от всех. Что касается Бародашундори и девушек, то он вел себя так, словно не замечал их присутствия.

Неприятно пораженная такой невоспитанностью гостя, Бародашундори решила увести дочерей, но Пореш остановил ее:

— Это Гоурмохон, сын моего старого друга Кришнодояла.

Гора повернулся к ней и наклонил голову. Хотя Шучорита и слышала о Горе от Биноя, она не сразу поняла, что этот гость и есть его друг. С первого же взгляда она почувствовала к Горе острую неприязнь — не в обычаях и характере Шучориты было мириться с проявлением индуистского фанатизма среди европейски образованных людей.

Пореш стал расспрашивать Гору о друге своего детства Кришнодояле, а попутно и сам вспоминал разные случаи из их студенческой жизни.

— Мы тогда были неразлучны — два самых отчаянных еретика во всем колледже. Ничего не признавали — обедали в ресторанах, считали своим долгом есть пищу, приготовленную неправоверными. По вечерам часто отправлялись к Голдигхи отведать мусульманской кухни и сидели там до полуночи, рассуждая о том, как перестроить индуистскую общину.

— А каких взглядов придерживается ваш отец теперь? — поинтересовалась Бародашундори.

— Теперь он стал правоверным индуистом, — ответил Гора.

— И ему не стыдно?! — Бародашундори вспыхнула от негодования.

— Стыд — признак слабости, — усмехнулся Гора. — Есть люди, которые стыдятся даже своих отцов.

— Но ведь прежде он был брахмаистом? — продолжала Барода.

— Я тоже когда-то был им, — ответил Гора.

— А теперь вы поклоняетесь идолу?

— У меня нет оснований отвергать конкретное. Насмешками нельзя умалить его значения. А в тайну его до сих пор не смог проникнуть никто.

— Но ведь конкретная форма имеет границы, — мягко возразил Пореш.

— Если бы она этих границ не имела, вы бы не увидели ее. Бесконечное нуждается в конкретном воплощении, чтобы стать видимым для всех. Мы не можем судить о том, чего не видим. Подобно тому как мысль облекается в слова, бесконечное проявляется в законченных формах.

Бародашундори покачала головой:

— Вы считаете, что конечное более совершенно, чем бесконечное?

— Какое значение может иметь то, что считаю я, — ответил Гора. — Существование конечного не зависит от моей воли. Если бы мы могли представить себе бесконечное, отпала бы необходимость в конечном.

Шучорите очень хотелось, чтобы кто-нибудь поставил на место этого зазнавшегося молодого человека и разбил его в споре. Молчание Биноя раздражало ее. Резкость Горы, его самоуверенный тон будили в ее душе желание не менее резко ответить ему. Но в это время слуга принес кипяток, и Шучорита занялась приготовлением чая. Биной изредка, украдкой, поглядывал на нее.

Хотя Биной придерживался приблизительно тех же взглядов на религию, что и его друг, ему было очень неприятно, что Гора, явившись незваным в дом брахмаиста, держится так вызывающе и неприязненно. Его восхищали спокойствие и выдержка Пореша, его благожелательность и беспристрастность, особенно в сравнении с враждебностью Горы.

«Так ли уж важно, каких взглядов придерживается человек, — думал юноша, — самое главное — это душевный покой и уверенность в себе. Не все ли равно, кто одержит верх в споре? Для человека имеет значение лишь та истина, к которой он пришел сам».

У Пореша была привычка закрывать вдруг во время разговора глаза, словно он хотел углубиться в себя и собраться с мыслями.

«Какое пленительное спокойствие выражают в такие минуты его черты, кажется, будто он черпает из неведомого источника истинную мудрость», — думал Биной. Ему было больно, что Гора, по всей видимости, не испытывает должного почтения к этому достойному человеку и несдержан в разговоре с ним.

Разливая чай, Шучорита вопросительно взглянула на Пореша. Она не знала, кому из гостей можно предложить его. Барода повернулась к Горе:

— Вы, вероятно, чая не пьете?

Нет, — твердо ответил Гора.

— Почему? Боитесь нарушить законы касты?

— Да.

— Следовательно, вы признаете кастовое деление?

— Не я его создал, какое же право имею я признавать его или не признавать? А раз я считаю себя членом индуистской общины, то, значит, должен признавать и ее правила.

— И вы безусловно подчиняетесь всем требованиям общины?

— Отказываясь подчиняться общине, мы тем самым разрушаем ее.

— Что же произойдет, если она будет разрушена?

— Вы с таким же успехом могли бы спросить, что произойдет, если подрубить сук, на котором сидишь.

С трудом сдерживая раздражение, Шучорита проговорила:

— Ма, к чему этот бесполезный разговор? Оставь его! Он все равно не станет есть с нами.

Взгляд острых глаз Горы задержался на мгновенье на девушке. Шучорита повернулась к Биною и неуверенно спросила:

— А вы?..

Биной никогда в жизни не пил чая. Он давно уже перестал есть хлеб и печенье из мусульманских булочных, но сегодня он чувствовал себя не вправе отказаться от того, что ему предлагали. Он заставил себя прямо взглянуть в лицо Шучорите и сказал:

— Спасибо! Я выпью, — и посмотрел на приятеля. Гора усмехнулся.

Чай показался Биною горьким, но он выпил всю чашку.

«Какой славный этот Биной», — подумала Бародашундори. Она отвернулась от Горы и сосредоточила все свое внимание на Биное. Заметив это, Пореш осторожно придвинул свое кресло поближе к Горе и заговорил с ним вполголоса.

В этот момент на улице послышались громкие выкрики продавца сладостей: «Жареные орехи, жареные орехи!» Лила радостно захлопала в ладоши. Но не успела она крикнуть: «Шудхир, позови его!»—как Шотиш уже бросился к перилам.

Тем временем на веранде появился еще один гость. Все называли его Пану-бабу, хотя настоящее его имя было Харанчондро Наг. В «Брахмо Самадже» он пользовался репутацией очень умного и высокообразованного человека.

Все в семье были уверены, что Пану-бабу собирается жениться на Шучорите, хотя ничего определенного между ними еще не было сказано. Сомнений быть не могло — Шучорита очень нравилась Пану-бабу, и сестры и подруги частенько поддразнивали девушку.

Пану-бабу преподавал в школе. По понятиям Бародашундори, школьный учитель отнюдь не был завидной партией, и она не скрывала, что, воспылай он нежными чувствами к какой-нибудь из ее собственных дочерей, она была бы этим весьма недовольна. Будущие мужья ее дочерей должны были быть по меньшей мере подающими надежды помощниками судьи.