Г.Р.О.М.

— Жёстко было, — я кивнул.

— Не говори. А там потом к нам прибилась группа спецназа. Они что-то у чехов в тылу химичили, но в замес попали жёсткий, радиста потеряли своего, разделились. Три человека их с нами было, и Костя Лёвушкин тоже, самый младший. Всего трое, а воевали, как целый взвод, прикинь? Чехи аж там вешались, когда те в бой шли.

— Ну так спецназ, — согласился я, вспоминая, как Левитан чуть было не раскидал гопников. Он и крепкий, так-то, физуха у него была. Просто травмы сильные.

— Какого-то командира у чехов замочили тогда, базар шёл, — продолжал Глеб. Голос уже опьянел. — Но обложили всех, выйти не давали, вот с нами и сидели в подвале. Старший их — смурной мужик, неболтливый, а вот Костя Лёвушкин — свой парень в доску оказался. Подбадривал нас, пел з***то, на гитаре играл. У нас во взводе ещё один был парень, Толя, Царствие ему Небесное, вот они с ним с Костяном на пару пели, прямо в подвале. Сверху взрывы, минометы херачат, пулемёты е***шат, танки там ещё, вертушка где-то рядом ё***сь, всё горит, а эти поют, угарают, — он коротко засмеялся. — Брата спроси, он с нами там и сидел в том подвале. Кому скажи — не поверят. А мы — помним, — он посмотрел перед собой и вздохнул. — И никто не унывал.

— И дальше что?

— Так чё, командир их по своим целям отчитался по нашей рации, и они дальше пошли, а нас чехи конкретно после этого прижали, — Глеб задумался. — Думал, всё, каюк, пишите письма, ночью добьют. А Левитан и ещё один мужик из ихних к нам вернулись по темноте, мол, давайте пацаны, бросать вас не будет, выведем, знаем одну тропку. Ну и давай мы понемногу уходить, пока чехи не просекли. Много наших вышло, я тоже ушёл, а потом, под утро, как давай миномёты нас мочить. Причём наши… опять в штабе всё напутали, — он цокнул языком.

— Хреново, — проговорил я.

— Угу, — Глеб кивнул. — Левитану в башку прилетел осколок. Контузило, глаз потерял, всё-то заикается, а его напарника так и не нашли. И главное — половину-то пацанов спас, вывел, а вот за другую половину, что там осталась, он до сих пор себя так и…

Глеб сделал маленький глоток и отставил недопитый стакан в сторону.

— Горькое стало, не лезет, — мрачно проговорил он. — Пойду я дальше работу работать. Ты забегай, если чё, пиши.

Молодой опер ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями. Прекрасно его понимал, и Костю жалел, и знал, что родному брату довелось испытать. Сам был там в командировке, видел много чего, помнил, что помнить не хотелось. Вот вроде обычная машина с гражданскими перед блокпостом, Валерка и Петька, мои друзья, отличные парни, её осматривают… и бац! Больше их нет. Набита была машина взрывчаткой, под завязку…

Стоять! Так ведь не было же этого! В этой жизни не было. Как и с моим братом и остальными ещё ничего не стряслось. Не было и не будет. Как с жертвами Ювелира и прочих нелюдей, о которых я знаю. Всё ещё никак не могу к этому привыкнуть, умом-то понимаю, а вот осознать не просто. Брата и остальных видел, но не всех своих друзей повидал, вот и в мыслях думаю о них, как привык за эти годы.

И на душе теплее стало, ведь живы многие, даже те, кого я пока не знаю, не видел ещё, но могу встретить в жизни: сегодня, завтра, через десять или двадцать лет. Ну, как, они-то меня не знают, а вот я знаю многих хорошо, просто ещё не пересеклись наши пути. Трагичный опыт остался, но трагедии в этой жизни не случилось. И не случится больше.

Много кого я знаю. Друзья, коллеги, просто хорошие парни. Второй шанс для них всех, огромное поле для деятельности. Сколько таких было за всю мою жизнь? Много. Масштаб огромный.

И среди них есть те, которым замысел, что я кручу в голове, понравится. Повидаю и их, познакомлюсь раньше положенного срока. Люди у нас будут, я уверен. Надёжные, проверенные, отчаянные и храбрые. Способные играть не по правилам.

Но сначала нужно подготовить почву, чтобы было с чего начинать. И всё, что будет дальше, зависит только от меня. Надо просто действительно понять свои возможности, и это — далеко не только колотить маньяков молотком по ночам. И вспомнить, память придётся напрягать по-полной.

Я пошёл вглубь рынка в приподнятом настроении. Общаться придётся не только с хорошими людьми, но и с другими, неприятными и злыми, это нужно. И где-то там крутился Басмач, он же Басёнок, он же Басманов, и вот его я хотел подрядить под одно дело.

Его подлая натура и любовь к интригам, а также обиды на брата и патологическая жадность могут сыграть как надо.

Он крутился рядом с обменником, там я его и нашёл. При виде меня будущий пахан атамановских вздрогнул, но я пошёл к нему с широкой лыбой.

— Ну ты чё не сказал, что брата моего знаешь? — начал я с ухмылочкой. — Порешили бы вопрос, сразу, а так пришлось иначе разбираться.

— Да откуда я знал, кто ты такой, — пробормотал он.

— Ну, чё было — то было, чего теперь? Кстати, — я хитро глянул на него. — Хочешь сто баксов заработать?

Сразу он не ответил, но по взгляду ясно — купился.

Попался ты, Басманов, с потрохами попался. Но пока ты не сгинул так не став тем бандитом, которого я пристрелил — ты мне ещё вернёшь все долги, мне и остальным. Кто должен жить — теперь точно выживут.

Глава 8

— Давай сначала по шашлычку, — предложил я. — Где тут есть хорошие?

— У Арсена ништяковые, там дальше, — Басмач показал направление.

Ну, бандита травить тухлым мясом — себе дороже, значит, там и правда должны быть нормальные шашлыки. Но есть я пока особо не хотел, просто взял небольшую паузу, чтобы по пути окончательно прикинуть все детали, и пока ничего говорить не собирался.

У меня был друг… вернее, в этой жизни ещё появится, и он обожал анекдоты про Рабиновича, притом что сам был татарином. Два у него было самых любимых, он их рассказывал при каждой пьянке:

«Вы знаете, что Рабинович хочет выдать свою дочку за Рокфеллера?»

«И как успехи?»

«Полдела сделано, она согласна, осталось уговорить Рокфеллера».

И второй, тоже про Рабиновича со схожей темой, как Рабинович выдавал дочку Рокфеллера за сибирского мужика. Тот анекдот был долгий, сложный, Марат постоянно в нём путался, забывал половину и смеялся над анекдотом только сам.

Вот что-то подобное я и хочу провернуть. Только посложнее. Но зато я знал, к кому обратиться, что именно надо сделать и для чего: избавиться от одного будущего врага, который ещё подгадит мне и брату, а заодно прикрыть опасную банду лет на пять раньше срока. Пусть банда это мелкая, из трёх человек, но вреда от них много…

Путь лежал через прилавки, здесь в основном деды продавали инструменты, которые всю жизнь копили в своих гаражах: здесь топоры, молотки, свёрла, пилы… всё советское, с клеймами гостов, старое и надёжное. Басмач при этом гордо держал голову, явно считал себя человеком сортом повыше, чем торгующие здесь пенсионеры. Так-то бы неплохо съездить и ему молотком, как Ювелиру, но сейчас действовать надо тоньше. Да и участь, которая его ждёт, будет хуже…

Один из первых эпизодов, что я накопал на Басмача, был участием в банде, которая грабила дальнобойщиков. Сам-то Басманов формально в ней не состоял, ведь он был у «атамановских», но именно он наводил налётчиков на фуры и брал за эту долю.