Габриэль

Голос Паркера разогнал очарование сна, сюжет которого, стоило только проснуться, напрочь исчез из памяти Габриэля.

– Что? – сонно переспросил Габриэль.

– Вас спрашивает господин Джеймс. Говорит, срочно.

За время службы у Габриэля (а он был нанят сразу после того, как герцог полностью реабилитировал Мак-Розов) Паркер привык к тому, что в дом Габриэля могли заявиться в любое время суток визитёры, похожие как на крестьян, разбойников, беспризорников, так и на королей… Они приносили поклон от Маба, и Габриэль брал их временно на работу, оставлял погостить или уходил с ними, пропадая неизвестно где по несколько дней. Паркера тоже порекомендовал ему Маб. Габриэль не стал любопытствовать, какое тайное прошлое скрывал его слуга, а тот служил ему верой и правдой, всегда в точности исполнял поручения и никуда не совал нос.

– Проводи его в кабинет. Я скоро выйду. И ещё, наверняка, он не откажется от завтрака, так что распорядись на кухне.

Отпустив слугу, Габриэль сел и тупо уставился перед собой. Он всё ещё был под впечатлением сна и сожалел, что так и не смог его запомнить. Его интуиция говорила, что сон нёс важное послание, которое так и не смогло пробиться к его сознанию. Вспомнив о том, что его ждёт Джеймс, Габриэль нехотя поднялся на ноги и начал приводить себя в порядок.

Увидев Джеймса, Габриэль застыл от удивления.

Сам Джеймс был всё таким же. Казалось, само время было над ним не властно. Менялось всё вокруг, кроме него самого. И к этому Габриэль давно уже привык. Поразил же его костюм Джеймса. Обычно он носил одежду торговцев, фермеров или зажиточных крестьян, но на это раз он пришёл к Габриэлю в костюме хайлендера знатного происхождения. К тому же он пришёл, вооруженный луком и стрелами.

Дело в том, что традиционно шотландцы подразделяются на хайлендеров или жителей гор и лоулендеров – жителей равнин.

Хайлендеры считают себя кельтами, потомками скоттов, которые пришли в Британию из Ирландии в VI веке. Несколько тысяч шотландцев, проживающих у озёр в Западном Хайленде и Гебридских островах, и в наши дни говорят на шотландском галльском, древнем кельтском языке, который очень похож на ирландский галльский и сродни валлийскому. Причём известная всему миру национальная шотландская мужская юбка – килт – является частью национального костюма хайлендеров.

Лоулендеры в большинстве своём являются потомками датчан и англосаксов. В отличие от своих горных собратьев, они традиционно носят штаны, причём зачастую даже не клетчатые.

Хайлендеры смотрят на лоулендеров несколько свысока.

У каждого шотландского клана есть день, когда все члены клана надевают свой костюм, где бы они ни были.

Традиционно в дневной шотландский костюм входят: килт, твидовая куртка, простые длинные чулки, тэмешэнте (берет) и кожаный спорран – кошелёк, который висит на узком ремешке, охватывающем бёдра.

Вечером надевается меховой спорран, чулки со своим определённым тартаном, усложнённая, отделанная рюшем рубашка и усложнённая куртка.

Особо следует упомянуть о ноже, который истинный горец носит с собой всегда за правым чулком. Обычно на рукоятке ножа выгравирован цветок чертополоха и вправлен топаз. Мирные люди носят нож всегда с внешней стороны голени, и наличие ножа с внутренней стороны свидетельствует об объявлении войны.

Принадлежность к клану определяется по рисунку тартана – шерстяной материи с образцом линий различной ширины и различных цветов, пересекающих друг друга под определёнными углами. Надеть чужие цвета или заиграть чужую мелодию на волынке во время церемониального марша – грубейшее социальное нарушение.

За порядком строго наблюдает Главный Герольд, Хранитель гербов и старшинства кланов.

Другая весьма почётная традиция в Шотландии связана с гвардией лучников. Дело в том, что шотландцы всегда слыли превосходными лучниками, поэтому их всегда набирали для служения в личной охране короля. Даже сейчас, в наши дни, в случае приезда королевы в Шотландию гвардия лучников – четыреста землевладельцев, должны оставить все свои дела и явиться для её охраны, вооружённые луками и стрелами.

– Ты что, никогда не видел шотландцев? – спросил Габриэля Джеймс.

– Видел, но тебя в таком виде я вижу впервые.

– Я еду в Эдинбург на ежегодный праздник клана Мак-Райтов.

– Ты едешь на праздник клана? – тупо переспросил Габриэль.

– Да. В эти дни Мак-Райты съезжаются в столицу со всех уголков мира. Мы пройдём торжественным маршем мимо резиденции короля, будем веселиться, танцевать, соревноваться в искусстве стрельбы из лука…

– Так ты Мак-Райт?

– У тебя есть сомнения?

– Нет, но…

– Вот и отлично.

– Чертовски рад твоему приходу, – спохватился Габриэль.

– Не спеши радоваться.

– Что-то случилось?

– Ещё нет, но может, если ты не предпримешь срочных мер. Ты уже просматривал почту?

– Обычно я делаю это после еды.

– Тогда тебе лучше поторопиться с трапезой.

– Позавтракаешь со мной?

– С удовольствием.

– Заодно расскажешь, что стряслось.

– Никаких дел во время еды.

– Завтрак подан, – сообщил слуга.

Друзья сели за стол.

– Чем занимаешься? – спросил Джеймс.

– Наслаждаюсь тишиной и покоем. Ты не представляешь, какое это мучительное занятие – строительство. К концу стройки я был в таком состоянии, словно построил всё это своими руками. Наверно, я слишком сильно устал, потому что деревенская тишина действует на меня точно чудодейственный бальзам для души.

– Чем думаешь заниматься, когда надоест тишина?

– Не знаю. Вернусь в столицу, отправлюсь путешествовать, заведу любовный роман… Я об этом ещё не думал. С проблемами надо бороться по мере их возникновения.

– Что ж, ничегонеделание или искусство быть джентльменом – это тоже вид искусства, доступный далеко не всем. Большинство довольствуется этим на уровне ремесла, а некоторые несут свой досуг как тяжкий крест, предпочитая любое занятие встрече с самим собой.

– Я люблю быть наедине с собой.

– Значит, тебе интересно общество самого себя. Цени это.

– Я знаю, что для многих это настоящая пытка, но я нашёл в душе дверь, за которой находится безбрежный океан. Мне нравится плескаться в его волшебной воде. А как поживаешь ты?

– Всё так же. Правда, положение верховного жреца накладывает на меня определённые обязательства, но они мне приятны так же, как тебе твой досуг. Я делаю то, что должно, и это наполняет меня радостью и блаженством.

Закончив трапезу, друзья перебрались в кабинет Габриэля, где тот и занялся почтой. Среди счетов и ни к чему не обязывающих светских посланий он обнаружил письмо Артура.