Гадальщик на камешках (сборник)
Шрифт:
— Да не стоит об этом, — извиняющимся тоном сказал капитан.
— Да вы настоящий ученый, как я посмотрю! Нет! Нет! Я без шуток, — обратился к капитану восхищенный Стере.
— Лиза, подумай только, книгу о жизни Иисуса! — воскликнул Владимир.
Лиза притворилась необычайно удивленной и изобразила на лице интерес.
— Ну кто может знать что-то достоверное об Иисусе?! — спокойно заявил Стере.
— Существуют документы, — отважился возразить капитан Мануилэ.
— А документы эти разве не попы изготовляют? — насмешливо осведомился Стере. — Я еще раз повторю то, что повторял уже не раз: религия нужна мужикам и простолюдинам, чтобы анархизмом не увлекались… Но конечно, можно посмотреть и с другой стороны:
— О чем это вы рассуждаете с такой горячностью? — спросила Дорина, подходя к беседующим.
Капитан поспешно вскочил на ноги, за ним и Стамате. Стере не успел их удержать.
— Мы говорим о жизни Иисуса, — ответила Лиза. — Домнул капитан недавно прочитал книгу и собирался нам о ней рассказать…
— Это не «Сын человеческий» Эмиля Людвига? — спросила Дорина.
— Какого Людвига? — вмешался Стере. — Не того ли, что писал о жизни Наполеона? Лизочка, у нас ведь есть эта книга…
Капитан Мануилэ с деликатной любезностью повернулся к Дорине и ответил вполголоса, так что не все и расслышали:
— Нет, барышня, читанная мной книга не так знаменита. И вдобавок вовсе не нова, она вышла лет десять тому назад и называется «Тайна Иисуса», П. И. Кущу…
— А не дадите ли вы мне ее почитать? — попросил Владимир.
— С удовольствием, домнул Сэвяну, — любезно отозвался капитан.
Лиза смотрела на капитана с симпатией. Он вовсе не глуп. Он дал возможность Стере поправиться. И то, что он говорил о жизни Иисуса, тоже было небезынтересно. Хотя говорить он мог и интереснее, мог рассказать о христианской мистике, о храме…
Владимир хотел увести куда-нибудь капитана, Стамате и Дорину, чтобы спокойно поговорить на свободе, но тут Рири отозвала его в сторону, тронув за рукав.
— Иди в дом, — прошептала она, — тебя зовет Аглая.
И Владимир направился к дому пружинистым спортивным шагом, который всегда наполнял его ощущением здоровья, напоминал, что ему только-только исполнилось девятнадцать, что учится он на филологическом и вся жизнь у него впереди.
Доамна Соломон рылась в ящиках, ища чистые салфетки, когда он вошел.
— Ты звала меня? — спросил он, переводя дух.
— Я хотела с тобой посоветоваться, может, нам взять патефон в монастырь? — сказала доамна Соломон.
Владимир молчал, словно бы что-то обдумывая. Ему нечего было ответить, вопрос застал его врасплох и показался таким неуместным, странным, чужеродным, он был во власти совершенно иных материй, о которых они только что рассуждали…
— Право, не знаю, будет ли у нас время потанцевать, — ответил он рассеянно. — Приедем мы туда вечером, пока нам покажут озеро, лес, словом, окрестности. Потом ужин…
— Что же, выходит, ты зря тащил патефон? — недовольно спросила доамна Соломон.
— Я думал, мы потанцуем здесь, — извиняющимся тоном отозвался Владимир.
— Та-а-ак, разговор, я вижу, они затеяли долгий, — ответила ему на это доамна Соломон, кивая головой в сторону сада. — Никто и не думает идти в дом.
— В саду так хорошо, — попытался задобрить ее Владимир. — Думаю, и тебе хорошо тоже; спровадили пораньше гостей…
Он засмеялся, показывая, что шутит. Но он был виноват и чувствовал себя виноватым. Когда неделю тому назад доамна Соломон позвонила ему в Бухарест и пригласила вместе с Рири во Фьербинць, он пообещал ей привезти патефон, чтобы занять и развлечь гостей. Он знал, о чем идет речь, прекрасно знал Дорину и уже предчувствовал всеобщую скованность за обедом и послеобеденную неловкую скуку. Зато с патефоном молодые люди могли сразу же после обеда устроить танцы, и лед был бы разбит. Знал он и еще одно — страстную любовь к танцам доамны Соломон, которая большую часть года жила вдали от столицы, в глухой деревне,
с глазу на глаз с мужем.— Как тебе понравился капитан? — спросил он чуть погодя, видя, что она упорно молчит. — Знаешь, он оттаял и даже…
— Можете поступать как знаете, я ни во что не вмешиваюсь, — враждебно прервала его доамна Соломон.
«С чего это, Господи, она так сегодня сердита? — удивленно подумал Владимир. — Может, из-за того, что некому за ней поухаживать?» Он вспомнил, что Аглая веселеет, стоит только появиться у нее кавалеру — грубоватому или галантному, любому, лишь бы он не был домну лом Соломоном. К несчастью, сегодня у нее кавалеров не было. Капитан должен ухаживать за Дориной. А его приятель, инженер, оказался слишком застенчив. Вот если бы устроить танцы!..
— А может быть, мы все-таки потанцуем? — отважился на новую попытку Владимир. — Сейчас около пяти. Поедем мы не раньше половины восьмого. Танцы — лучшее средство всем поближе познакомиться…
— Да вы, кажется, наговориться никак не можете, — сказала доамна Соломон. — Тощища…
Оба опять замолчали. Владимир считал, что танцы — достаточно серьезный повод, чтобы ему вернуться в сад.
— А приятель кто у него? — вновь начала разговор доамна Соломон.
— Я только сегодня с ним познакомился. Отрекомендовался инженером по сельскохозяйственной технике. Стере его напугал, заставляя нам петь в саду.
— Стере и есть Стере, — уронил доамна Соломон.
Владимир чувствовал — ему пора ретироваться: Аглая в любую минуту могла заговорить о своих семейных делах и он должен будет ее слушать, без особого желания встать на чью-либо сторону.
— А что, если предложить нашей компании прогуляться по деревне? — неожиданно спросил он.
Аглая недоуменно на него взглянула. И чуть было не сказала: «Второй Жорж, точь-в-точь», но не сказала, потому что открылась дверь и вошел домнул Соломон.
— Тебя ищет Лиза, — сообщил он жене, обмахиваясь носовым платком. И обратился к Владимиру: — Жаль, что ты ушел! Как он красиво говорил! Имейте в виду, господа, этот молодой человек необыкновенно учен и его ждет большое будущее… — И опять повернулся к жене: — В монастырь мы с тобой едем, я молодежи пообещал. И забыл тебе сказать, — прибавил он минуту спустя, — там будут Замфиреску. Они приехали прямо из Бухареста. Устраивают что-то вроде пикника.
Доамна Соломон неожиданно проявила интерес:
— А откуда ты знаешь?
— Видел слугу господина судьи. Он пришел в деревню за сифоном.
Владимир, воспользовавшись тем, что доамна Соломон занялась разговором, выскользнул в сад. Все стояли кружком возле вишни. Капитан Мануилэ уже не дичился, дружески беседуя с Дориной и Лизой. Рири и Стере болтали со Стамате.
— Скажите мне, о чем вы тут толкуете, — вступил в разговор Владимир, силясь скрыть досаду.
Еще только подходя к этим сблизившимся, дружески беседующим людям, он чувствовал, что о нем все забыли, что никто и не вспоминает тех оригинальных идей, тех тонких замечаний, которые высказывал он, усадив на травку обоих гостей. Самолюбие его страдало: кто, как не он, повел разговор всерьез, пожертвовав собой, взяв на себя обоих незнакомцев, и от низменной обыденной болтовни перешел к проблемам бытия и серьезным книгам. Без него капитан никогда бы не решился заговорить о том, о чем он заговорил…
— Я говорил о ересях, молодой человек, и… — начал капитан Мануилэ.
Владимир благодарно улыбнулся ему, подходя.
Но Дорина не дала договорить.
— Все-таки скажите, о чем вам думается, когда глаза у вас смотрят словно бы в пустоту? — вернулась она к прерванному разговору.
— Понятия не имею, о чем думаю я, когда гляжу в пустоту, — отозвалась Лиза.
И она была оживлена, ей была любопытна затронутая тема.
— Обычно настолько устаешь, что ничего и вспомнить не можешь, — подхватил разговор Владимир.