Предисловие

Императора Петра Первого отличало в высшей степени практическое мышление. По его приказу в России были открыты первые дома призрения для всякого рода «отверженных детей»: подкидышей, незаконнорожденных, малолетних сирот и тому подобное. Движим император был не столько сердоболием, сколько представлением о государственной пользе: каждый ребенок мыслился им в роли потенциального солдата. А в солдатах Российское государство нуждалось. И сироты, с этой точки зрения, были вполне пригодным для использования человеческим материалом.

Петр Первый ошибся в расчетах: даже императорам свойственно ошибаться. Точнее, императорам свойственно ошибаться. Смертность среди осиротевших младенцев была чудовищно высокой – что не удивительно: в семнадцатом веке даже бутылочку с резиновой соской еще не придумали. Не говоря уже об отсутствии вакцин против детских инфекций и о низком уровне гигиены.

Но даже те маленькие сироты, что чудом выживали в «местах скопления», оказались негодными для военного дела, потому что, как правило, росли умственно отсталыми. И это тоже совершенно понятно – с точки зрения современной психологии.

После Петра Первого сиротами занялась императрица Екатерина Великая. Она была движима чувствами, соответствующими веку Просвещения. Императрицу потрясла статистика смертности среди детей, растущих в сиротских учреждениях. И Екатерина решила, что ситуацию надо в корне менять – немедленно реформировать систему воспитания сирот: надо отдавать детей на воспитание крестьянам. Крестьянину, взявшему в дом сироту, назначалось денежное пособие «на прокорм ребенка». А существование государственных домов призрения нужно было, по мысли Екатерины, свести к минимуму, если не упразднить совсем.

Крестьяне стали брать детей «на воспитание». И даже с охотой. Но очень скоро выяснилось, что деньгам, причитавшимся на содержание сироты, в крестьянском хозяйстве находится другое, более «правильное» применение. Что касается ребенка, его, совершенно бесправного, вынуждали работать не по силам и не по возрасту. Это явление получило в народе название «сиротский промысел» и считалось позорным. Однако нравственная оценка ситуации в корне ничего не меняла. И смертность среди сирот не уменьшилась.

Через какое – то время просветительскому эксперименту положили конец, все вернулось на круги своя: осиротевших детей опять стали растить в специальных государственных учреждениях.

С тех пор проблема сирот в нашей стране все ждет своего решения. Ждет и ждет – но так и не решается.

Конечно, цивилизационные достижения что – то изменили в деле воспитания детей, не имеющих родителей. И соски теперь существуют, и прививки младенцам делаются. И какие – то гигиенические навыки им прививают, и в школу они ходят.

Но поражает сам факт существования сирот, в первую очередь сирот социальных – то есть детей, живущих вне семьи при живых родителях: либо родители от них отказались, либо родителей лишили родительских прав, либо родители находятся в местах заключения. И количество социальных сирот год от года растет. По разным причинам.

Существование социальных сирот – своего рода лакмусовая бумажка, показатель состояния общества, его гражданской развитости: в зрелом обществе такого быть не может.

А у нас – есть. Значит, что – то не так устроено в нашем «королевстве». И нужны политическая воля и серьезные гражданские усилия, чтобы разорвать порочный круг, существующий с петровско – екатерининских времен.

Книга Ольги Бухиной не социальный анализ ситуации и не предложения по выходу из «сиротского кризиса». Это обзор произведений художественной литературы, в которых описаны дети – сироты, филологическое исследование трансформации образа сироты от античных времен до современности. Своеобразная энциклопедия литературного сиротства – и еще одно напоминание о существующей проблеме.

Возможно, кому – то (психологам, социальным работникам, волонтерам, работающим с детьми – сиротами) эта книга поможет найти произведение, необходимое в данный момент их жизни: чтение, как известно, может если не изменить, то по крайней мере облегчить чье – то существование. И детям – сиротам нужно читать! И родителям, думающим о приемном ребенке или воспитывающим приемных детей, нужна психологическая поддержка. А в книге Ольги Бухиной представлены произведения разных времен и разных взглядов на сиротство – от мифологического до сентиментального, от романтического до предельно жесткого и реалистического. Так что можно выбрать то, что нужно тебе в данный момент.

А выбранная для чтения книга часто обладает опережающей по отношению к реальности зрелостью и смещает взгляд с привычной точки зрения на неожиданную.

В этом и заключается развитие. В том числе и общественное.

Марина Аромштам

Введение Книжное дерево [1]

Представим себе, что история литературы есть некое цветущее древо.

Е. М. Мелетинский. Поэтика мифа

1

Приношу огромную благодарность первым читателям этой книги: Екатерине Асоновой – за вдумчивые, точные замечания и множество новых идей, Анне Годинер – за долгие годы обсуждения этой темы, Галине Гимон – за постоянную критическую (и не только) помощь, без которой этот текст никогда бы не появился на свет. Особая благодарность прекрасному редактору книги Анне Красниковой.

Одни книги – это корни, другие – новые побеги; есть узловатые ветки, не самые прекрасные, но без них не обойдешься, есть цветы, подчас красивые, но однодневки. Кое – какие ветви зеленеют круглый год, другие засыпают на время, а глядишь – через сто лет проснулись и снова живут. Древние верили, что у каждого дерева существует душа – дриада. Душа нашего книжного дерева собрана из множества историй, которые веками рассказывались, а потом записывались множеством людей. Как сказала американская поэтесса и общественная деятельница Мюриэл Рукейзер: «Вселенная состоит не из атомов, а из историй» [2] . Многие из этих историй обращены к детям, причем с разными целями: научить, развлечь, утешить, а то и просто усыпить. Вот так и родились относительно недавно, всего пару веков назад, особые книги, написанные специально для детей. Сначала появились буквари и то, что мы теперь называем «учебными пособиями», потом записи народных сказок и их обработки для детей, и к девятнадцатому веку писатели открыли для себя нового бесценного читателя – ребенка.

2

Rukeyser M. The Speed of Darkness // The Collected Poems of Muriel Rukeyser. University of Pittsburgh Press, 2006. P. 465–470. Эта цитата из ее стихотворения выбита на одной из 96 бронзовых плит с цитатами и иллюстрациями к различным произведениям мировой литературы в Библиотечной аллее, ведущей к главному зданию Публичной библиотеки города Нью – Йорка. При ссылках на иностранные источники, если имя переводчика не указано особо, текст дается в моем переводе – О. Б.

Впрочем, не только писатели стали воспринимать детство как отдельную, самостоятельную часть жизни человека. Согласно Филиппу Арьесу, знаменитому французскому историку, автору работ по истории повседневности, семьи и детства, немногим ранее, в семнадцатом веке, в западном обществе происходит перелом в понимании того, что есть ребенок: «…Эти хрупкие существа воспринимаются по – новому, и за ними признается право быть чем – то особенным, право, в котором отказывали раньше» [3] . А к особенному существу нужен и особенный подход. Ему необходимы свои собственные истории, не такие, как взрослым. Родоначальником детского книгоиздания считается Джон Ньюбери, в восемнадцатом столетии опубликовавший немало поучительных и обучающих книжек для детей [4] . В начале девятнадцатого века братья Гримм собирают и обрабатывают народные сказки и бродячие европейские сюжеты. А вскоре сочиняет свои сказки и Ханс Кристиан Андерсен.

3

Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке / Пер. с франц. В. Бабинцева и Я. Старцева. Екатеринбург: Изд – во Урал. ун – та, 1999. С. 53. Развитие концепции детства в России подробно описано в статье Катрионы Келли (Келли К. Влияние новой идентичности на культуру: «открытие детства» в позднеимперской России // Малолетние подданные большой империи. Филипп Арьес и история детства в России (XIII – начало XX века). М.: РГГУ, 2012. С. 89–116).

4

Некоторые считают, что первой детской книжкой была изданная в 1744 году книга Джона Ньюбери «Маленькая хорошенькая карманная книжка» (John Newbery, «A Little Pretty Pocket – Book»). В честь него названа Медаль Ньюбери, ежегодно вручаемая Американской библиотечной ассоциацией за лучшие детские книги.

На середину девятнадцатого века приходится расцвет творчества британских авторов. Выходят на сцену реалистический роман, описывающий приключения ребенка, а за ним, начиная с «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, и авторская сказка. Именно викторианская Англия породила феномен авторской сказки, опираясь на которую Джоан Ролинг на пороге двадцать первого века создала своего знаменитого Гарри Поттера. «Показательно не только появление в викторианской Англии детской литературы в современном смысле этого слова, но и то, что обязательным компонентом детской литературы становится ностальгия взрослых по утраченному миру детства» [5] . Постепенно ребенок становится не только героем, но и читателем книги.

5

Димке Д. Ребенок – ангел vs ребенок – герой: некоторые замечания по антропологии педагогики // Детские чтения. 2013. Т. 3. № 001. С. 80.