Гадюки в сиропе или Научи меня любить

– Мы с ней сегодня разговаривали.

– Поздравляю, – равнодушно выдал Эшли.

Его совсем не волновало то, о чем говорил ему Дитрих. Даже на самую малость не заинтересовало. Хотя, конечно, в первый момент стало немного обидно за Люси. Вроде бы такая любовь была, а сейчас… Прошло всего лишь пару месяцев, и Ланц уже нашел ей замену. Какая

то очередная дурочка пала жертвой его обаяния.

– Она странная.

– В каком смысле?

– С придурью в голове.

– Лестная характеристика, ничего не скажешь.

– Она, правда, немного странная.

– И в чем эта странность выражается? Она ходит на руках? Бегает голая по городу? Что с ней не так?

– Все так. Просто она… мрачная.

– То есть?

– Я не знаю, как это объяснить. Нужно видеть и общаться с ней, чтобы понять.

– Как она хоть выглядит?

– То есть, ты тоже её не помнишь?

– Она же в параллельном классе учится. Какой смысл мне её помнить, если я из своего класса половину человек по именам не знаю?

– Здравое суждение, – согласился Дитрих.

– Она блондинка? – спросил Эшли.

– Почти угадал. Брюнетка. Крашеная.

– Мало ли крашеных брюнеток, – вздохнул Паркер, первым делом вспоминая, разумеется, Эмили, основательно его доставшую.

– У нее был брат

близнец, – произнес тем временем Ланц. – Странно, но я вспомнил её брата сразу же, как только она сказала.

– В отличие от тебя, я никогда примерным учеником не был. Занятия посещаю редко, потому и учеников в лицо знаю плохо.

– Да

да, понимаю. Но его ты точно видел. Помнишь, мы стояли тогда в коридоре, и мимо нас шел блондин… Такой… Я не знаю, как описать. Мне сложно как

то охарактеризовать внешность парня, – проворчал Дитрих. – Просто он ещё притормозил тогда, задержал на нас взгляд…

– А, – протянул Эшли. – Тот, которого ты послал?

– Я его послал? – удивленно выдал Ланц.

– Ты не помнишь?

– Нет.

– Печально.

– Не говори так! – взвился Дитрих.

– Почему?

– Аманда сегодня сказала то же самое.

– В связи с чем?

– С моей памятью.

– Вынужден заявить, что полностью солидарен с данной девушкой, хотя знать её не знаю, – произнес Паркер. – Твоя память, на самом деле, вгоняет в тоску. Она и, правда, слишком кратковременная. А, может, ты просто не запоминаешь тех, кто тебе не интересен.

– Вот это уже ближе к истине.

– Тогда у тебя прекрасная избирательная память.

– То есть, ты мне ничего об Аманде рассказать не можешь?

– Увы, – развел руками Эшли. – Мне совершенно нечего тебе поведать. Впервые слышу об этой девушке, но почему

то узнавать ничего не хочется.

– Это из

за твоей головной боли?

– Эмили? – хмыкнул Паркер.

– Да.

– Эмили – это нечто совершенно потрясающее. Знаешь, она говорит, что любит меня, а на деле демонстрирует что угодно, но только не любовь. Больше одержимость.

– Знакомая ситуация.

– Неужели?

– В Берлине у меня была девушка. Гретхен. Вела себя точно так же, как твоя Эмили.

– А потом? – заинтересовался Эшли.

– А потом отстала.

– Сама? Или кто помог?

Дитрих многозначительно хмыкнул. Это могло означать, что угодно. Паркер озадачился. Ему в данный момент не помешал бы совет, как избавляться от назойливых поклонниц. На лице его отразилась заинтересованность в разговоре, какой не было прежде. Разумеется, для Ланца перемены в настроении собеседника не остались незамеченными.

– Можно в гости заглянуть? – поинтересовался Ланц.

Ему уже порядком надоело стоять за забором.

– Заходи, – откликнулся Паркер. – Только извини, с шезлонга не слезу, место не уступлю.

– Ничего, я найду, где устроиться.

В подтверждение своих слов Ланц забрался на стол, расположенный рядом с шезлонгом. Учебники, до этого лежавшие на столешнице, положил на колени.

– Не стану же я кричать на всю улицу о своих неблаговидных поступках, – произнес чуть тише.

– Бедная девушка так тебя достала? – поинтересовался Паркер, на время откладывая учебник в сторону. – Боюсь представить, что ты натворил, если теперь не хочешь делать свои поступки достоянием общественности.

– Бедная девушка имела мой мозг во всех позах так, как ей хотелось, но никаких угрызений совести по этому поводу не испытывала.

– Навязывала свое общество?

– Она меня достала тогда невероятно. Ну, и плюс ко всему она умудрялась за спиной у меня распускать сплетни и крутить роман с другим парнем.

– И что ты сделал, если не секрет?

– Пришел на школьный вечер, где никто меня не ждал. И выплеснул на нее ведро с грязной водой, – откровенно признался Ланц, даже минимально не приукрашивая события.

Паркер несколько секунд изумленно смотрел на собеседника, затем сполз по шезлонгу вниз; сдавленно фыркал, пытаясь справиться со своими эмоциями. Понял, что ничего не выйдет и все

таки засмеялся в голос, даже захохотал. Представил, как это выглядело со стороны, и вновь зашелся в приступе хохота.

Идея была интересная, но практиковать подобное в отношении Эмили Паркер не собирался. Как

то… Слишком низко, на его взгляд было прибегать к таким методам.

– Хорошо, хоть файер

шоу не устроил, – заметил, отсмеявшись.

– В смысле?

– Ну, знаешь…

– Нет, не знаю.

– Был в моей школе случай. Почти идентичный тому, о котором ты рассказал. Только там предварительно волосы подожгли, а затем окатили человека грязной водой. Вроде как помогли, но при этом унизили.

– Да? И что послужило причиной?

– Я не помню. Кажется, две девушки не поделили парня. Но это давно было, я ещё в средней школе учился. Особо сплетнями не интересовался, просто доводилось слышать.

– Ясно, – подвел итог Дитрих. – Новаторства в моей идее не оказалось.

– Это обыденно уже, – произнес Эшли. – Ты же знаешь, что нередко школьники проходят через испытание, именуемое «головой в унитаз»? Грязная вода – не самое страшное.

– Трудно не согласиться. Кстати, о девушках, не поделивших парня…

Ланц сделал выразительную паузу, посмотрел на Паркера, как на подопытного кролика. Ждал реакции на свои слова. Эшли выставил руки вперед примирительно и проворчал:

– Будь другом, не напоминай.