Гадюки в сиропе или Научи меня любить

– Твой партнер был дистрофиком? – хмыкнув, спросил Ланц.

Потянулся еще за одним пирожным. Все

таки, они, на самом деле, были вкусными. Не очень сладкими, конечно, но в этом он видел особую прелесть, потому как переслаженные кондитерские изделия не любил. Здесь было нечто среднее между сладким и пресным, недостижимый идеал практически.

– Почему?

– Просто взять тебя на руки не так уж и сложно, как мне кажется. Да и поддержки освоить можно легко, если, конечно не ныть, а упорно работать на достижение результата.

– Откуда такая уверенность?

– Одно время тоже занимался фигурным катанием, – сознался Ланц и тут же примирительно выставил ладони вперед. – Только не надо смеяться, не надо. Я и сам знаю, что с моим образом оно как

то не вяжется, но Лоте этого было не доказать, и потому мне пришлось несколько лет своей жизни убить на этот, совершенно ненужный мне вид спорта, который я сейчас словом добрым вспомнить не могу.

– И каковы были успехи?

– Я умею делать аксель, – хмыкнул Дитрих. – Правда, умею, не шучу.

– Здорово! А я вот не умею.

– Хочешь, научу?

– Ты? Правда, научишь?

– Ну, попытаюсь, допустим. Если тебе этого хочется.

– Хочется! Очень хочется.

Люси, кажется, была в восторге от этого предложения.

– Ну, тогда встретимся на катке и начнем учиться. Когда ты там планировала сделать вылазку?

– Можно завтра. Или послезавтра, – нерешительно выдала Люси. – Когда у тебя будет свободное время?

– До пятницы совершенно свободен, – на одном дыхании выпалил Дитрих, не упустив возможности подкрепить свои слова улыбкой. – Так что можно и завтра, и послезавтра.

– Спасибо! – радостно произнесла девушка.

Но тут же сникла, решив, что излишняя эмоциональность чести ей не делает.

– Не за что. Я ведь должен как

то отблагодарить тебя за завтрак. А то Лота уехала, и в холодильнике повешена мышь. Ты спасла меня от голодной смерти.

– Прямо

таки спасла, – усмехнулась Лайтвуд.

– Не сомневайся в этом, – решительно заявил Ланц, кивнув в подтверждение своих слов.

Прядь, заправленная за ухо, снова занавесила лицо. Дитрих недовольно скривился. Нужно было закрепить волосы в хвост, а не экспериментировать с ними.

– И что мне с ними делать? – задался парень риторическим вопросом.

– Тебе идет так, – не удержалась от комплимента Люси.

– Как так?

– Когда не все волосы забраны, – пояснила она, но вновь стушевалась, решив, что пора уходить, пока еще каких

нибудь глупостей не наговорила. – Я, пожалуй, пойду домой. И… увидимся завтра?

– Да, завтра, – эхом повторил Дитрих, не особо вслушиваясь в смысл сказанного.

Каким бы бесчувственным бревном в плане чувств он не был, тем не менее, даже до него дошло, что девушка только что похвалила его внешность. Ничем не примечательную, а откровенно говоря, страшненькую. Это было странно и неожиданно. Почему

то Дитриху казалось, что Люси не из той породы людей, что делают комплименты другим людям.

Отряхнув от невидимых крошек юбку, девушка поднялась из

за стола, ополоснула свою чашку, поставила её в сушилку и только после этого вышла из кухни. Дитрих последовал за ней. Когда он вышел в прихожую, Лайтвуд старательно шнуровала сапоги. На коленях у нее лежала куртка.

– Корзинку принести? – стряхнув с себя оцепенение, поинтересовался Ланц.

– О, нет

нет, – замахала руками девушка. – Забрать корзинку – это все равно, что вручить подарок без обложки. А я хочу, чтобы все выглядело эстетично.

– Спасибо, – вновь произнес Дитрих.

Подумал, что Лота, наверняка, обрадуется такому подарку. Она вообще была неравнодушна ко всякого рода штучкам, служившим для украшения интерьера.

– Не за что. И еще раз с Рождеством, – улыбнулась ему Люси, надевая куртку и застегивая молнию. – Не забудь, мы завтра встречаемся здесь и идем на каток.

– Не забуду, – пообещал он, наблюдая за девушкой.

Когда она толкнула входную дверь, неожиданно подошел и взял за руку. Люси напряглась, не зная, что именно может означать этот жест. Нет, если бы на месте Дитриха был кто

то другой… Но это был он, потому стандартное развитие событий отметалось сразу. Впрочем, все оказалось довольно предсказуемо, он наклонился и чмокнул девушку в щеку. А вот своими словами он все же умудрился вогнать её в краску.

– С Рождеством, – прошептал он. – И ещё раз благодарю за пирожные. Это было… сладко.

Последнее слово он выдохнул девушке на ухо, попутно отметив, что мочки ушей у нее все же покраснели. Она смущалась.

Выходило, что комплимент не был слуховой галлюцинацией. Девушка, действительно, испытывала к нему некую симпатию, а потому так стушевалась, услышав совершенно невинное слово «сладко», но произнесенное специально с эротическим подтекстом.

Глядя вслед девушке, Дитрих думал о том, что она, на самом деле, довольно неплохая, и симпатичная, да и вообще… Что именно – вообще, он пока не определился. Но факт оставался фактом, Люси не была ему противна. А ещё Ланц внезапно понял, что раз за разом повторяет одну и ту же фразу: «Господи, только бы она оказалась не такой, как Гретхен».

Во всяком случае, пока предпосылок к этому не было, и данный факт не мог не радовать.

Глава 6. Просто попутчица.

Иногда, совершая поступок, человек не задумывается о последствиях. И тогда совершенно неожиданным для него становится чувство горького раскаяния, настигшее по прошествии определенного промежутка времени.

Керри Дарк, решившись на авантюру с Паркером, изначально не предполагала, что раскаяние будет настолько сильным. Она практически всю ночь проворочалась с боку на бок, не понимая, в чем кроется причина её нервозности. Вроде бы ничего особенного по меркам современного, развращенного общества не произошло. Для миллионов людей случайный секс ничего не значит, все стараются оправдать свои поступки либо стремлением быть, как все, что на самом деле, глупо. Либо пытаются отстаивать свое право вести себя подобно мужчинам, не придающим особого значения столь незначительным события. Для людей в современном обществе подобные поступки есть дело само собой разумеющееся. Осуждают его лишь единицы консерваторов, которые никак не желают мириться с тем, что происходит. И вечно повторяют одну и ту же фразу: «О, времена! О, нравы!».

Для Керри такой поступок обыденным не был, даже наоборот, она осуждала своих знакомых, считавших подобное поведение нормальным. Почему же сама ввязалась в это приключение, внятно объяснить не могла, потому что и сама не понимала мотивов своих поступков. У нее, на самом деле, был молодой человек, который не обращал на нее особого внимания. Она и поехать

то с ним на курорт собиралась только затем, чтобы быть в курсе событий и точно знать, что, оставшись в одиночестве, он не кинется ухлестывать за первой попавшейся юбкой, как было уже неоднократно. Они были вместе всего год, но назвать их идеальной парой мог только человек с откровенно кривыми стандартами, отвергающий такие понятия, как моногамия, верность, попытка окружить заботой и не причинять боль человеку, который находится рядом.