Гагарин и гагаринцы

Рожден Гагарин под серпом Луны Среди разлива рек и тишины. В сенях был серп из стали высшей пробы — Орудие и символ хлебороба. И в зной июльский, и в туманах рос… В полях он видел жатву, сенокос. И под высоким под смоленским небом Узнал он цену и труду, и хлебу. В пятнадцать лет, литьем заворожен, С могучим молотом сдружился он. Железом был пропитан в цехе воздух. А искры сыпались на пол, как с неба звезды. Он понял, глядя в будущую даль, — Людьми стальными делается сталь. Но где бы он с товарищами ни был. Его влекло в заманчивое небо. Курсантом Юрий в Оренбурге стал И в руки взял уверенно штурвал, Потом открыл космические дали, То Серп и Молот ввысь его подняли.

М. Залюбовская ЗНАЕТЕ, КАКИМ ОН ПАРНЕМ БЫЛ Документальная повесть

Юрий Алексеевич Гагарин. Нет на нашей планете человека, который не знал бы этого имени. У нас на Родине и во многих странах мира, где он побывал, его встречали горячо и радушно.

Государственные деятели, писатели, ученые, рабочие, крестьяне, студенты, учащиеся — все были едины в высокой оценке его подвига, гордились тем, что они свидетели этого исторического события, современники человека, совершившего великий подвиг.

С именем Юрия Алексеевича Гагарина связаны новые понятия о героизме и о величии достижений. Он открыл новую эру в научных исследованиях космоса. Его мужественная и самоотверженная исследовательская работа заложила фундамент дальнейшего освоения человеком космического пространства.

После полета Юрия Гагарина вокруг Земли многое стало понятным и ясным. Достижение первого космонавта золотыми буквами вписано в историю космонавтики.

Пожалуй, не было другого человека, который пользовался бы столь широкой популярностью и любовью всех людей, независимо от их положения в обществе, национальности, убеждений.

Яркая жизнь Юрия Гагарина является для всех советских людей примером беззаветного служения Отчизне, героизма и мужества, она зовет их на новые свершения во имя торжества коммунизма.

О Юрии Гагарине, его подвиге немало написано книг, статей, различных по своему содержанию, художественным достоинствам, языку. Мария Залюбовская в своей документальной повести о нем подчеркивает: «Людям дорого каждое слово о том, каким он был».

С большой теплотой и любовью в повести рассказывается о Юрии Алексеевиче, Валентине Ивановне Гагариных, их детях, родителях, друзьях и товарищах.

Автор показала замечательные черты характера Юрия Гагарина, его неистощимый оптимизм, гибкость ума, любознательность, смелость, выдержку, простоту, скромность внимание к людям, его исключительную доброту, то есть те качества, которые предопределили выбор кандидата для первого полета в космос.

Интересно написаны главы повести о курсантских годах Юрия, о становлении его как летчика и космонавта.

Юрий Гагарин любил жизнь, жил небом, мечтой о новых космических полетах.

Он говорил нам, космонавтам: «Я бы хотел отправиться на Венеру и видеть, что скрывается за ее облаками. Мне хотелось бы попасть на Марс и самому убедиться, есть ли на нем каналы».

Об этих мечтах Гагарина повествует автор в главе «Последнее интервью».

В повести Юрий Алексеевич предстает перед нами как настоящий гражданин, любящий сын, чуткий отец и внимательный муж.

Повесть написана простым и доступным языком. Она, несомненно, вызовет большой интерес у читателей, у тех, кто знает и любит Юрия Гагарина, кто интересуется проблемами покорения космоса, жизнью его первооткрывателей.

Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР А. НИКОЛАЕВ

ОН В КАЖДОМ — КАК ПРАЗДНИК

Великое требует слов особых, торжественных, пронзительно правдивых, взятых из самого сердца. Такие слова, наверное, рождаются из солнечных лучей, из весенних красок земли… Как же вместить необыкновенную жизнь в слова обычные, простые, которые мы произносим каждый день?

А может, только и надо — отдать строкам живую душу… И уж как получится. Ведь уходят, не прибавляются годы. А он должен остаться, как праздник.

Мы проводили его в последний путь так, как провожают только бессмертных… Мы все, потому что он был в каждом.

А теплые ветры в обнимку с облаками проносятся над его планетой. И уже не ему, а нам в ночи звенят бубенцы с его звездной дороги.

Вскинем же выше головы! Он первым среди нас держал в своих ладонях звезды. И это потрясло весь мир! И качался отсчет новой эры на старой и доброй Земле. Юрий Гагарин… Это имя будет всегда волновать людей. Колумб открыл Америку. Он же первый ощутил великое безмолвие космоса. Первым испытал на себе невесомость и облетел за сто восемь минут все народы и государства. А Магеллану для этого потребовалось три года…

Он — сын нашего века. Но он — лучший из нас. Нам позавидуют дети и внуки, потому что наши труды и мечты несут отпечаток его имени. Он жизнь представлял как непрестанное деяние. Не думайте, что судьба дарила его особым везеньем, а случай слепо ткнул в него пальцем. Он сам одолевал ступеньку за ступенькой своих дорог.

Не будем же забывать и о том, что до знаменитых ста восьми минут, потрясших мир, он был обыкновенным русским парнем, в котором переплетались беззаветный патриотизм, непреклонная вера в успех полета, неистощимый оптимизм, гибкость ума и любознательность, смелость и решительность, аккуратность, трудолюбие, выдержка, простота, скромность, большая человеческая теплота. Таким он был до полета. Таким остался в зените своей славы, когда при жизни стал легендой.

А КТО ЗАМЕНИТ ЧКАЛОВА?

Как медленно ползет поезд на последних десятках километров. Какой он, этот Оренбург? Какая вокруг выжженная, прокаленная солнцем степь. Сколько раздолья здесь птицам! Пропахал в небе белую борозду реактивный самолет. Он смотрит вслед долго, мечтательно: «Это тебе не Як-18… Неужели и моим рукам будет подвластна такая скорость?»

Как всегда, в волнующие минуты, тихо запел.

И вспомнилось, как впервые прыгал с парашютом. Его первым, как старшину группы, вызвали к самолету. Машина оглушительно взревела, и земля побежала назад (он еще никогда до этого не летал). Внизу поплыли поля, поселок, деревья, дома стали похожими на спичечные коробки. Инструктор скомандовал: «Вылезай!»

Он стал на крыло. Холодная струя воздуха ударила в лицо, крепко вцепился в борт кабины. Ох, как далеко была земля! Все внутри похолодело, но раздалась новая команда: «Пошел!»

Он провалился в бездну. Сердце замерло, дыхание прервалось от всей этой жуткости. Выдернул вытяжное кольцо, парашют не раскрылся, хотел уже воспользоваться запасным, но что-то вверху гулко хлопнуло и его крепко тряхнуло. Только тогда решился взглянуть вверх: над ним спасительно простирался белоснежный купол. Ему показалось, что он не движется, висит на одном месте. Новое состояние было столь приятным, что он поудобнее устроился в стропах и восторженно засмеялся.

Кому он будет благодарен всю жизнь, так это своему первому инструктору — летчику Дмитрию Павловичу Мартьянову. Никогда не забыть ему первый вывозной полет.

— Просите разрешение на взлет, — приказал инструктор.

— Ракета! Я — ноль шесть, разрешите взлет!

— Ноль шесть. Взлет разрешаю! — ответили с командного пункта.

Он изо всей силы надавил сектор газа, но Мартьянов сдержал его.

— Не торопись! Газ давай плавнее.

Самолет двинулся.

— Поднимайте хвост! Ручки от себя… Плавно-плавно…

Як-18 начал разбег. «Почему он подпрыгивает, как ошалелый? Я что-то не так делаю», — подумал, двигая вперед ручку управления, а рядом послышалась уже другая команда, как ему показалось, совсем противоречивая.

— А теперь энергичнее!

Но делал то, что говорил Мартьянов.

— Сбавляйте обороты двигателя!

Он сбавлял и наконец понимал, что именно это и надо в данный момент делать. Только такое решение почему-то у него самого запоздало. Не хватало времени все сразу сообразить. Мартьянов спокойно, ровным голосом говорил:

— Учись распределять внимание. По прямой веди самолет.

Очень сложно поначалу именно это: успевать следить за всем, когда из наушников шлемофона сыпались беспрерывные команды:

— Высота!.. Отвечайте, какая высота?

— Скорость!

— Крен!

А Мартьянов тоже требовал свое:

— Не зажимай управление!

Тогда, как только приземлились, Юрий посмотрел на Мартьянова открыто, в упор и спросил:

— Плохо у меня получается?..

Мартьянов внимательно оглядел видавший виды комбинезон с чужого плеча, перепоясанный широким ремнем с бляхой, оставшейся, наверное, с ремесленного училища, остановил взгляд на шлемофоне, тоже явно ему великоватом, сказал бодрее, чем хотел поначалу:

— Нормально получается… А без труда не вынешь и рыбку из пруда. Понял?

Потом они сделали еще семьдесят четыре вывозных полета. Инструктор учил видеть одновременно и показания приборов, и землю, и чувствовать самолет. А когда нужно было, подбадривал курсанта, шутил… Да, Мартьянов помог сбыться его самой заветной мечте — научил летать.

Предчувствие больших перемен в жизни возбуждало, постукивание вагонных колес доставляло удивительное наслаждение.

В кармане лежали два свидетельства (было и третье — его выдало Люберецкое ремесленное училище, тоже с отличием). Он получил их почти одновременно: диплом с отличием об окончании индустриального техникума и диплом Саратовского аэроклуба, в котором значилось: самолет Як — «отлично», мотор — «отлично», самолетовождение — «отлично» и общая оценка выпускной комиссии «отлично». Все было за него. Не маменькин сынок ехал на штурм новой высоты…