Галактическая полиция (Кора Орват 1)

– Я снова преувеличиваю. Суть дела в том, что Витя испугался вновь упасть с облаков на землю. Он испугался, что его поставят к стенке местные герои. "Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, лиса, тем более уйду!" Он стал уговаривать меня, а еще больше - себя, что все обойдется, мирные силы победят, а милитаристы стыдливо уползут в .свои норы... Но я не стал с ним спорить. И отказался участвовать в работе над проектом. Поздно, конечно, но отказался!
– Трудно было?

– Еще как! Но в результате я остался более-менее живой, в общем бараке с обещанием хранить тайну. А ребра срослись, и ссадины зажили. Нигде не любят дезертиров с трудового и научного фронта. Он улыбался. Но очень печально.

– Понятно, - сказала Кора.
– Что понятно?
– Теперь мне многое понятно.
– У тебя в голосе звучит осуждение.
– Ничего у меня не звучит. Я смотрю на лагерь.

Там вели обратно Нинелю. Она шла спокойно и больше не ругалась.

– А давно вы здесь служите?
– спросила Кора.
– Я же говорил, что ты меня осуждаешь.
– Я не переживала того, что переживали вы. Мы можем доверять Гарбузу?

– Он не дурак. После смерти президента он сообразил, что в любой момент от него могут отделаться. Как решат, что обойдутся без него, обязательно вздернут на сук.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Мы служим здесь... третий год.
– А на Земле прошло почти полтора века.
– Природа непредсказуема. Профессор посмотрел на часы.

– Проголодались?
– спросила Кора. Потому что сама она страшно хотела есть.
– Я забыл об этом, - ответил профессор.
– А все-таки вы сделали великое открытие, - сказала Кора.
– Представляете - прошло сто пятьдесят лет, а ваше открытие никто не повторил. Это же удивительно!
– Спасибо.

– Если мы доберемся до Земли, то как минимум Нобелевская премия вам с Гарбузом гарантирована.
– А Нобелевские премии еще выдают?
– И они очень почетные.

– Я скажу Гарбузу. И передам, что маленькая хитрая девочка из двадцать первого века очень настаивает на том, чтобы он не уничтожал Нобелевский комитет и вообще население нашей планеты, потому что иначе некому будет вручить ему Нобелевскую премию. Кора засмеялась: - А вы хитрый!

Сквозь птичий гомон донесся звук колокола, который созывал в столовую.

Виктор Филиппович Гарбуз появился, когда они уже отчаялись его дождаться. Уже после того, как в лагере спохватились, что два пришельца исчезли. Сверху было видно, как их искали на территории, потом несколько солдат начали шуровать в кустах возле ограды, но высоко по склону в лес не углублялись: или не было приказа, либо чего-то опасались. Но ясно было, что поиски на этом не прекратятся - это только отсрочка, и если Гарбуз не появится, то придется уходить в горы либо сдаваться. Гарбуз спешил по тропинке так, словно бежало стадо Гарбузов.

Он пыхтел, наступал на ломкие сучья, бормотал что-то себе под нос, и когда Калнин окликнул его, он от неожиданности вскрикнул и натолкнулся на ствол дерева.

– Ну, ты меня напугал, - сообщил он.
– Нельзя разве было потише кричать? Они же услышат.
– Рубашка его взмокла от пота и была застегнута неправильно, отчего спереди перекосилась.

– Если они хотели услышать, то уже услышали. За тобой не следили?

– Я не привел с собой хвоста, - сказал Гарбуз, припомнив фразу из какого-то исторического романа про революционеров.

– Тогда рассказывай, а то времени у нас мало.
– Почему?

– Потому что нас уже ищут. Видишь вон там солдат?
– Интересно, сказал Гарбуз.
– Вы уверены, что ищут именно вас?

– Ты даже сейчас спесив, как всегда, - усмехнулся профессор.
– Ты не допускаешь мысли, что кто-то кроме тебя может пользоваться повышенным вниманием. Говори же, что ты узнал.

Гарбуз пригладил ладонью кудряшки над висками.
– В общем, ты был прав, - сказал он. И это признание далось ему с трудом. Оно разрушало остатки заграждений, которые он выстроил между собой, великим, и действительностью.
– Они бессовестные сволочи.

– Очень приятно, - сказал профессор.
– Я имел честь сообщить тебе об этом уже давно. Потому я сижу в бараке, а ты наверху.

– Если бы я не остался наверху, кто бы вам помог?
– спросил Гарбуз.

– Он умеет обернуть в свою пользу любую ситуацию, - сказал профессор Коре.

– А вот впутывать женщин и детей в наши дела не следует, - обиделся Гарбуз. Даже покраснел от обиды.
– Я же делал все, что мог, и даже больше для того, чтобы спасти людей. И прости, пожалуйста, но я рискую своей жизнью.

– Боюсь, что остальные ею уже рискнули, - ответил профессор. Только ты шел на все сознательно, а они оказались твоими жертвами, ничего, кстати, не подозревавшими.

– Ты что, имеешь в запасе вечность?
– спросил Гарбуз.

– Я не имею в запасе ничего. Что же ты узнал?
– Мои худшие подозрения оправдались, - сказал Гарбуз и шмыгнул носом, совсем как обиженный мальчик.
– Этот мерзавец генерал Лей фактически захватил власть в стране. Но оппозиция ему велика, в том числе и внутри армии. Я уже стараюсь наладить с ней связи. И надеюсь, что мы сможем его сковырнуть.

– Да, Витя, это не твои игры! Какой из тебя, к черту, политик?

– По крайней мере, три года я находился в элите этого государства. И у меня неплохо получалось.

– Забудь, Витя, забудь об этом!
– пытался урезонить его Калнин.
– Ты был силен, пока за твоей спиной стоял сильный президент.

– Но в стране сохранились здоровые силы, которые не допустят этой авантюры с нападением на Землю.

– Я не знаю, где сейчас таятся твои силы, вернее всего, в столице или даже в столичной тюрьме. Но погляди вон туда, вниз, ты видишь, сколько здесь войск? Это что, соревнования по футболу?

– Ну, мы можем допустить, - голос Гарбуза дрогнул, - что они принимают особые меры по охране лагеря...
– Ты в это сам не веришь, Гарбуз присел на поваленное дерево. И когда профессор спросил его, узнал ли он что-нибудь о вирусе, Гарбуз ответил не сразу.

– Вирус есть, - произнес он наконец.
– Передается он лишь в активном периоде. То есть когда человек уже заболел. В инкубационном периоде он безопасен. Инкубационный период - сутки или менее, в зависимости от индивидуальных особенностей... Болезнь убивает человека за двое суток. Симптомы...

– Погоди. О симптомах мы еще поговорим, - сказал профессор.
– Куда важнее сейчас понять, как можно первоначально заразить человека.
– Гофману сделали укол.

– Вот это и требовалось доказать!
– Можно было подумать, что Эдуард Оскарович обрадовался такому решению.
– Значит, они вводят раствор с вирусом в кровь, и ты становишься заразен для окружающих...

– Как только кончается инкубационный период. То есть через сутки.

– А я-то думал!
– Профессор ударил кулаком по стволу сосны.
– Я голову ломал - почему, когда инженер возвращался из административного корпуса, где ему наверняка ввели культуру вируса, медик шел рядом с ним совершенно спокойно... и солдаты остались в лагере.