Галактическая полиция (Кора Орват 1)

Портрет изображал почти обнаженного мускулистого молодого человека ярко-лилового цвета с желтыми полосами, нарисованными на животе и груди. Одежда молодого человека состояла из коротких шортов, блестящих черных сапог и черной маски, скрывавшей верхнюю половину лица.

– Это он?
– в ужасе воскликнула директриса, которой нравились иные мужчины.

– Да, - просто ответила Вероника.
– Это и есть Джон Грибкофф, и я его безумно люблю.
– Но его на самом деле нет?
– спросила директриса. Но он есть и на самом деле, - ответила Вероника.
– Где же он живет?

– Он живет между миром живых и мертвых, он живет в туманной бесконечности, ему там страшно скучно, и он хочет со мной дружить. Разве это плохо?

– О, эй!- воскликнула директриса.
– Пожалуйста, пускай он живет там, где он живет, но только я не хочу, чтобы он беспокоил твои хермо.

– Что?
– удивилась Вероника.
– Может быть, я вас не точно поняла?

– Напомни мне русское слово для это понятия, - взмолилась директриса.
– Это то, за что дергают.
– Хер-мо?
– Да, да! Нервы!

Директриса подошла к портрету. Она была вынуждена признать, что, несмотря на дикую раскраску, Джон Грибкофф производил впечатление гармоничного молодого человека.

– И как ты с ним познакомилась?
– спросила госпожа Аалтонен.
– Если это не секрет.

– Тут нет никакого секрета, - ответила Вероника.
– Сначала я увидела его снимок в журнале, и мне он понравился. Потом мне попалась видеокассета с его концертом, и я подумала: вот в кого бы мне влюбиться! А потом он стал ко мне приходить.

– Как так?
– Директриса, было успокоившаяся, встрепенулась.
– Куда приходить?

– Сначала во сне, - ответила Вероника.
– Но мне этого было мало. Мне хотелось до него дотронуться.
– Но ты знала, что он мертвый?
– Он не совсем мертвый', - терпеливо разъяснила девушка.
– Все, кто попадает на вершину Эвереста, остаются в значительной степени живы.

– Хорошо, - не стала спорить директриса.
– Значит, обнаружилось, что твой избранник в значительной степени жив и готов тебя трогать?

– Вы совершенно правы, госпожа Аалтонен, - согласилась девушка.
– И у вас есть... кохтаус?

– Простите, госпожа директриса. Я не совсем поняла, на что вы намекаете, но надеюсь, что вы не имеете в виду ничего неприличного?

– О нет!
– Теперь наступила очередь смущаться директрисе.
– Кохтаус - это когда два человека только видят друг друга, но ничего больше не делают.

– Так у нас и было, - согласилась Вероника.
– Но, .честно говоря, мне хочется, чтобы Джон Грибкофф сделал со мной что-нибудь еще... более энергичное. Мне же семнадцать лет, и одного кохтауса мне недостаточно.

Директриса почувствовала облегчение, потому что происшествие, как оказалось, пребывало в рамках допустимого. Подобные случаи в Детском доме уже бывали. Воспитанники и воспитанницы устраивали романы между собой, был даже случай, когда воспитанница соблазнила преподавателя черчения. Что же касается влюбленности в актеров, спортсменов и телевизионных полицейских, то подобные случаи происходили довольно часто.

Директрису смущало только, что возлюбленный Вероники уже умер и никто этому не удивляется. Надо будет проверить с психиатром, не зарождается ли в девушке болезнь некрофилия, то есть любовь к мертвецам.

– И где же вы делаете... кохтаус? То есть встречаетесь?
– спросила директриса.

– К сожалению, госпожа Аалтонен, я не смогу вам ответить на этот вопрос, - сказала Вероника.

– Потому что вы мне наверняка запретите наш кохтаус.

Вероника уже сомневалась в том, что под словом "кохтаус" скрывается всего-навсего "свидание".

– Но ведь это шутка, игра!
– воскликнула директриса, зная уже, что совершает ошибку. Если ты имеешь дело с человеком, у которого есть мания какая угодно: любовная, национальная или идейная, - надо с ним, если не соглашаться, то по крайней мере не спорить.

– Для вас, может быть, и шутка, - спокойно ответила девушка.
– Но для меня переломный момент в жизни. Может быть, я убегу от вас вместе с Джоном. Он уговаривает меня бросить вашу школу.
– И где же вы будете жить?

– У Джона осталось несколько замков и летних домиков. Может быть, мы с ним побудем на Таити.

– Голубушка, - рассердилась директриса.
– Какой еще Таити? Твой Джон умер, разбился, ты же сама сказала!

– Что-то разбилось, а что-то для меня осталось, - загадочно произнесла Вероника, взяла с тумбочки небольшую фотографию своего возлюбленного и поцеловала ее. После этого она протянула ее директрисе со словами: - Поглядите.

Поперек фотографии было написано размашистой рукой:

"Моей возлюбленной Веронике от верного ей Джона Грибкоффа". И дата: "6 сентября". Две недели назад.

– Ясно, - сказала директриса, возвращая фотографию и тяжело вздыхая. Она не думала раньше, что Вероника - такая лгунишка. Самой подписать себе фотографию - как это пошло!

В то же время маленькая ложь тщеславной девушки чем-то успокоила директрису. Если Вероника идет на такие наивные хитрости, значит, опасности для ее жизни и жизни человечества пока нет. Хотя, конечно, девочка требует к себе повышенного внимания - такой возраст... что поделаешь!

– Вероника, - сказала директриса, - я тебя понимаю. Трудно девушке в таком возрасте находиться в четырех стенах, даже если это золотые стены. Но ты знаешь, что с окончанием школы заканчивается и исследование тебя. Мы будем надеяться, что твои родители будут найдены и откроется тайна твоего происхождения. И ты вернешься в свою семью или, если захочешь, продолжишь свое образование на Земле.

– А вот это никому не известно!
– резко возразила Вероника, и ее щеки окрасились ярким румянцем.
– Откуда мне знать, что я - обыкновенный человек? А вдруг во мне таится чудовище? Или страшный микроб? Или по достижении совершеннолетия я взорвусь, подняв в воздух весь ваш любимый остров?

– О нет!
– воскликнула директриса, которая и сама всегда жила в ужасе от такой возможности.
– Это так на тебя не похоже. Вероника! Ведь ты всегда была хорошей пейти!

– Была, да кончилась, - сурово ответила Вероника. Она обратила свой воспаленный взор к большому портрету лилового красавца и воскликнула: - О мой Джон, ты один во всем свете не боишься меня, ты один мне доверяешь! О, как я устала жить в роли потенциального чудовища, быть чужой среди людей, к которым я так стремлюсь всем сердцем. Я хочу быть обыкновенной девушкой, я хочу целоваться с простым сельским парнем, но даже здесь судьба смеется надо мной - из всех возможных поклонников мне достался лишь один - труп, разбившийся вдребезги о вершину Килиманджаро!