Галера чёрного мага

— Давай поговорим с Эйлис, — предложил наконец Эльмар. — Может быть, она что—нибудь выяснит.

Эйлис пристально вглядывалась в небольшую серебряную чашку, наполненную темной жидкостью. Сбоку стоял Эльмар. На столе, на коленях, разместилась Джиннарин. Иллюминаторы были занавешены, на столе рядом с пик—сой горела тонкая восковая свеча.

— Patefac! — потребовала Эйлис в пятый или шестой раз. Голос ее звенел от напряжения, но жидкость цвета воронова крыла нисколько не изменилась. — Patefac, — вновь и вновь твердила провидица.

Жидкость в серебряном сосуде не реагировала, и Эйлис со стоном устало откинулась назад, глаза ее были закрыты. Джиннарин испуганно охнула, а Араван наклонился и, взяв Эйлис за руку, стал растирать ей запястье.

— Не беспокойся, Араван. Просто я очень устала, — прошептала она. — Защита… очень сильна. Разглядеть что—либо не в моих силах.

Араван провел ее рукой по своей щеке, и Эйлис испуганно взглянула на него. Он улыбнулся в ответ, сел с ней рядом и сжал теплыми руками ее холодные пальцы.

Глаза Джиннарин наполнились слезами.

— Мне очень страшно, — сказала она дрожащим голосом.

Эльмар вздохнул:

— Я думаю, что бояться тебе нечего…

— О, Эльмар! — воскликнула Джиннарин. — Я боюсь вовсе не за себя. Я боюсь за Фаррикса.

— Послушай, пикса, мы даже не знаем, почему тебе снится этот сон и связан ли он с Фарриксом или нет.

— Отец, — заговорила Эйлис более спокойным голосом, — я думаю, у Джиннарин есть повод для беспокойства. Кто еще может посылать ей такого рода сообщения?

— Но, дочь, это же не просто сон, а кошмар. Разве стал бы Фаррикс посылать своей любимой кошмары?

Джиннарин встала с колен и принялась ходить по столу взад и вперед.

— Эльмар, ты сам говоришь, что сны часто не являются тем, чем они видятся. Фаррикс не стал бы умышленно мучить меня.

Эйлис посмотрела на пиксу, затем перевела взгляд на отца:

— Она права, отец. Кроме того, ее видения — шторм, черный корабль, бирюзовое море, хрустальный замок — сами по себе не внушают страха. Но есть в ее сне что—то еще, привносящее страх, что—то невидимое для нас.

Эльмар, соглашаясь, проворчал:

— Но ты, дочь, не имеешь никакого представления о том, что это может быть?

Эйлис отрицательно покачала головой:

— Нет. Когда Джиннарин впервые рассказала мне о своем сне, он в самом деле показался похожим на послание. Но что оно означает, я не знаю. И я ни тогда, ни сейчас не могу разглядеть его источник.

Эльмар встал и тяжело прошагал к одному из трех занавешенных иллюминаторов правого борта.

— Пусть будет хоть немного светлее, — со вздохом сказал он, отдергивая бархатную занавеску.

Яркий утренний свет заструился в каюту капитана. Эйлис неохотно высвободила свою руку у Аравана и сняла нагар со свечи. Эльф поднялся и, подойдя к левому борту, отдернул с окон занавески. Джиннарин задула свечу и вновь устроилась на столе, обхватив руками колени.

— Что же мне делать, Эйлис? — с мукой в голосе спросила она.

— Ну что ты можешь сделать? Просто жди, и все. Вероятно, Фаррикс — если это он посылает тебе сообщения — просто устал, поскольку передача сна требует больших затрат энергии.

По щеке Джиннарин прокатилась слеза.

— Устал? Ты имеешь в виду, он совсем ослаб? Эйлис подняла вверх ладони:

— Не знаю, Джиннарин. Просто не знаю.

В течение следующих нескольких дней Джиннарин можно было видеть на палубе удрученной, в плохом состоянии Духа. Днем она не находила себе места, по ночам же беспокойно ворочалась, не в силах отдохнуть, ибо никакие кошмары больше не посещали ее. Команда заметила ее подавленное состояние, и все ходили мрачными. Даже Рукс опустил хвост. Он был не в духе и совсем забросил охоту на мышей и крыс.

— Мы должны что—то придумать, — обратился Финч к своим друзьям Арло, Ройли и Карли. Плотника, жестянщика и остальных очень беспокоило состояние Джинна—рин.

— Наша пикса лишилась мужества, и ее необходимо подбодрить.

— Как насчет музыки? — спросил Ройли. — Я бы мог сыграть на дудке.

— Морские истории, — предложил Арло. — У нас есть рассказы, способные сотворить чудо. Может, это отвлечет ее от забот, или что там с ней?

— А как насчет того, чтобы устроить гулянку? — вмешался Карли. — Попросим Тренча с Хогаром испечь пирог. Как идея?

— Но что праздновать? — задал вопрос Ройли. — Я так понимаю, должен быть повод — день рождения, памятное событие, юбилей…

— Давайте отметим мое двенадцатилетие на борту «Эройена», — предложил Лобби, лежащий до сих пор на койке и прислушивавшийся к разговору друзей. Те переглянулись и пожали плечами.

— Похоже, нет никаких возражений, — объявил Финч. Таким образом, возник повод для торжества, названного «Дюжина Лобби».

Двумя днями позже, как только сумерки окутали корабль эльфа, были зажжены фонари, все собрались на палубе, и началось веселье. Пелись песни, рассказывались истории, моряки танцевали джигу.

Кое—то из команды Бокара демонстрировал свое военное искусство, вращая в воздухе обоюдоострые топоры, подбрасывая их и затем ловя на лету за прочные топорища. Раздавался звук ударов стали о сталь. Эльмар жонглировал светящимися шарами и вытаскивал голубей и рыбок из волос и бород изумленных членов экипажа. Он извлек даже огромный красный камень прямо из левого уха Бокара. Гигантский рубин рассыпался на искры и угас, как только командир гномов дотронулся до него. Зрители взвыли от восторга. А затем, когда Лобби играл на гармонике, Ройли на дудке, а Бурдун стучал в барабан, гномы и люди топали в такт ногами и хлопали в ладоши. Капитан Араван и леди Эйлис танцевали огненный танец флинг, отбивая чечетку и выписывая кренделя, поворачиваясь кругом, устремляя друг на друга смеющиеся глаза. Когда они закончили танец, мощное «ура» вознеслось к небу, и капитан, подхватив свою даму за талию и покружив ее, запечатлел на ее устах поцелуй. Кругом царило всеобщее ликование, моряки и воины, забыв обо всем на свете, веселились напропалую.

Когда все немного успокоились, Тренч с Хогаром с помощью Тинка и Тивира принесли самые разные, но все как один красивые и румяные пироги и громадный чан с напитком зеленого цвета, приготовленного из плодов лайма. На самом большом и абсолютно круглом пироге были выведены слова Дюжина Лобби, и он был поставлен перед Лобби.

И в то время как люди и гномы угощались пирогом и наполняли свои чаши зеленым «шквалом» — именно так назвался напиток, — пикса вскочила на спину Руксу.