Галерные рабы

Китай, провинция Хэнань, город Чжэнчжоу, лето 1582 года

Отец Хуа То вернулся уже два сезона назад, но никак не освоится в домашней обстановке. Как кот, принесенный в новое жилище, мечется из угла в угол, не зная, куда себя пристроить. Мама и То беспокоятся за него, теребят вопросами дедушку. Тот невозмутим:

— Дайте моему сыну привыкнуть к покою и миру. Вот уже пятнадцать лет он ничего не видел, кроме книг и похожих на пыточные застенки клетушек для экзаменующихся…

То хорошо представляет себе по рассказам папы обнесенные стеной узкие корпуса, разбитые на длинные коридоры, с множеством крохотных комнат. В каждой каморке маленькое окно и две доски, закрепленные на подставках. Одна служит столом, вторая сиденьем, вместе они ночью заменяют постель. По обоим концам коридора торчат будки для надзирателей. В отдельном корпусе живут экзаменаторы. Все — и проверяющие, и проверяемые — сидят здесь под замком до конца испытаний. О жизни внешнего мира они узнают по чередованию света и тьмы да стуку колотушек или ударам в барабан, отмечающим смены стражи.

На экзаменах нельзя пользоваться пособиями, потому будущим цзиньши лишь после тщательного обыска выдают пропуска, где указаны номера коридора и комнаты, а также листы бумаги с оттиском казенной печати, на коих обозначены темы сочинений в прозе и стихах. За предоставленное время надо создать литературные произведения установленного размера и ни в коем случае не испортить листы, иначе тебя сразу же вычеркнут из списка и отправят домой.

Дни упорного труда с перерывами на сон и еду… Но вот работа завершена, заполненные листы сдаются надзирателям, те передают их младшим чиновникам экзаменационной комиссии, которые все перенумеровывают, подписи заклеивают бумагой. На экзаменах на вторую и высшую ученые степени сочинение переписывается специальными писцами. На копии фамилию заклеивают и отдают экзаменаторам, оригинал остается в канцелярии. Мудрые предосторожности: теперь проверяющие не смогут узнать автора даже по почерку, а потому не сумеют завысить оценку из корысти или личной симпатии.

С ума можно сойти! За каждый экзамен папа худел так, будто месяц голодал. Тяготы, испытанные им в погоне за «цветком корицы», до сих пор возвращаются к нему ночными кошмарами.

То тоже предстоит пройти через бурные пороги к Драконовым воротам. Пока что экзамены кажутся ему довольно скучным и бессмысленным делом. «Пятнадцать лет упорного труда — тысяча лет счастья», — завещали предки. Да какое же это счастье — перечитать горы книг только для того, чтобы снова закопаться в бумажках? Неужели папе так интересно толковать и составлять исторические труды в Ханьлиньюане?

Нет, счастье — что-то более светлое и радостное. В представлении То их семья куда ближе к счастью сейчас, когда мужчины собрались в комнате для гостей и предаются самому изысканному и утонченному удовольствию в Поднебесной — любуются цветами за чашкой вина и скандируют стихи.

Его удивляет, что отец, который, казалось бы, должен светиться от радости, читает печальные строки:

«Мы не можем теперь увидеть, друзья, Луну древнейших времен. Но предкам нашим светила она, Выплыв на небосклон. Умирали в мире люди всегда — Бессмертных нет среди нас. Но все они любовались луной, Как я любуюсь сейчас». [144]

144

Пер. А. Гитовича.

— Прекрасный поэт Ли Бо, — мечтательно говорит дедушка, смакуя подогретое (холодное вредно для здоровья) вино из красивой раковины «попугай» [145] — И все же его произведения слишком печальны для сегодняшнего радостного вечера.

Что гнетет тебя? Я понимаю, ты никак не отвлечешься, не сбросишь с себя напряжение, не развеешь усталость, накопившуюся за пятнадцать лет учебы и бега за лазурным облаком. Но пора бы тебе начать приходить в себя. Родной дом для души — все равно что теплая ванна для тела. Ты весь напряженный, как стянутая судорогой мышца. А сегодня особенно. Наверняка это неспроста. Взревет тигр — поднимется ветер, дохнет дракон — сгущаются тучи.

145

Перламутровая раковина— наутилус, из них делались чаши для вина.

То схватывает метафору: всему своя причина и свой черед.

Отец вздыхает:

— Боюсь, мою судьбу закрыла недобрая звезда. Вы слышали о приезде нового ляньши?

Мальчик навостряет ушки. Зачем в Чжэнчжоу явился ревизор, в обязанности которого входит выявлять недостатки и отмечать достоинства чиновников, следить за нравственностью населения, за ведением гражданских дел, состоянием образования?

Дедушка согласно кивает головой:

— Мне сообщили о гонце с вестовой дщицей. На ней записаны никому не известное имя и незначительная должность!

Хуа То много раз видел продолговатые деревянные вестовые дощечки. Их прикрепляют к древку и носят на плече люди, которых посылают заблаговременно предупредить местные власти о предстоящем приезде начальства. На дощечке пишутся имя и должность приезжего.

— Это маскировка. На самом деле прибыл юйши, [146] родственник императорского дома Хун Хсиучуан. В Бэйцзине о нем ходило много слухов. Он носил звание тайвэя, начальника войск округа, потом сюньфуши — военного губернатора, инспектора армии. В пограничных схватках с маньчжурами сей полководец не очень-то отличился, зато своими притеснениями довел народ до мятежа, вызвал тысячи жалоб. У него нашлись влиятельные враги, которые донесли жалобы до уха императора. По приказу Сына Неба Хун Хсиучуан последние три года провел у озер и рек (То догадывается: находился не у дел, на лоне природы)… Но вымолил у повелителя прощение и выкупил у дворцовых евнухов новое назначение.

146

Юйши— высший сановник, приближенный к императору. Часто с целью инспекции предпринимал путешествия по стране инкогнито, пользуясь очень большими полномочиями.

— Чем вызваны столь обширные знания биографии цзянцзюня? [147]

— Я присоединился к его каравану, чтобы в безопасности добраться из столицы до Чжэнчжоу. Скучая, он несколько раз соблаговолил пригласить меня в свою повозку для беседы.

— Каковы же твои впечатления?

Отец подождал, пока вышла Кай Сан, принесшая блюда в специальных котелках с тлеющими под ними угольками, чтобы еда не остывала. Потом заговорил — не прямо, используя намеки.

147

Цзянцзюнь— генерал, полководец, форма обращения к высшему военачальнику.

— Что могу я поведать об уме цзянцзюня? Достаточно упомянуть, что он играет на струнном сэ с приклеенными подставками.

То подавил приступ хохота. Папочка обозвал важного генерала дураком! Сэ — музыкальный инструмент типа цитры, настройка которого производится передвижением деревянных подставок под струнами. Если закрепить подставки, настроить инструмент невозможно.

Дедушка улыбнулся, оценив шутку:

— Всем военным Небо даровало головы лишь для того, чтобы есть ими и носить на них шлемы. Какие еще достоинства у высокочтимого Хун Хсиучуана?

— Он сжигает цитры и варит журавлей. Обожает желтое и белое. Он выпил из ключа Таньцюань, но с ним не случилось того же, что с У Иньчжи. Говорят, — отец перешел на шепот, — что он — второй Дао Чжи. И Дэн Туцзы впридачу!

Мальчик от напряжения трет кулаком лоб. Сжигать цитры и варить журавлей, спутников небожителей — значит не иметь ничего святого. Желтое и белое — это золото и серебро. Ключ Таньцюань, Источник Корысти, находится в провинции Гуандун. Каждый, кто выпьет из него, становится алчным и корыстным. Лишь честный У Иньчжи, испробовавший воду источника, не переменился. Дао Чжи — разбойник, предводитель страшной банды, [148] чье имя (буквально: бандит Чжи) стало нарицательным. Дэн Туцзы, персонаж одного из произведений поэта Сун Юя, [149] — синоним любителя женщин: для него было все равно, красивы они или уродливы. Достойный, должно быть, человек этот Хун Хсиучуан!

148

Жил в VI–V веках до н. э.

149

Ок. 290–223 гг. до н. э.