Галиция против Новороссии: будущее русского мира

Наместник австрийского императора в Галиции [39] Михал Бобржинский [40] прямо заявлял, что считает русскую и православную агитацию «более опасной», чем агитацию социалистическую. Потому, дескать, что «если эта последняя может со временем смягчиться и прекратиться, то первая прямо угрожает нашему краю и государству, нашей народности и религии» [41] . События Первой мировой войны, когда большинство социалистических организаций Второго интернационала (кроме большевиков) выступили в поддержку своих правительств, в то время как национальные движения чаще поддерживали военного противника [42] , показали, что он был прав.

39

Генерал-губернатор Галици и Лодомерии.

40

В другой версии написания: Михаил Бобжинский.

41

Намісник про руську справу // Діло. – 1913. – 10 цьвітня.

42

Например, Россия сформировала соединение из австрийских чехов, в то время как в Австрии были сформированы три бригады польских легионеров и польский добровольческий корпус, воевавшие против России.

Справедливости ради следует признать, что поступающие сообщения с мест действительно давали австрийским властям основание для тревоги. Например, из Рогатина местный староста доносил, что среди крестьян распространено мнение, что «как только придут русские, аж тогда русинам будет хорошо» [43] . «Господствует убеждение, что москали освободят население», – писал староста Турковского уезда [44] . Во многих галицких селах крестьяне отзывались о российском императоре как об отце и мечтали, чтобы «наш отец пришел в край» [45] . Разумеется, такие настроения не могли не беспокоить чиновников в Вене.

43

Макарчук С. А. Галицьке москвофільство в кінці ХІХ – на початку XX ст. // Історичні дослідження. Вітчизняна історія. – 1990. – Вип. 16. – С. 105.

44

Там же.

45

Макарчук С. А. Галицьке москвофільство в кінці ХІХ – на початку XX ст. // Історичні дослідження. Вітчизняна історія. – 1990. – Вип. 16.

В то же время нельзя не отметить, что подозрительность, даже враждебность властей по отношению к русинскому населению, в значительной мере усиливалась благодаря подстрекательству со стороны галицких украинофилов. «Каждый украинец должен быть добровольным жандармом и следить и доносить на москвофилов», – заявлял, например, крупный деятель украинского движения в Галиции Александр Барвинский [46] .

«От первых минут присоединения остальных украинских земель к Австро-Венгрии аж до нынешнего времени не забывает московская политика о галицкой и буковинской Украине и готовит тут себе почву для будущего случая присоединения и этих земель к своему великому государству», – предупреждал другой украинофильский деятель Степан Рудницкий [47] . Здесь следует отметить, что на самом деле с 1809 года и вплоть до начала Первой мировой войны, Россия никогда не выдвигала претензий на Галицию. Даже планы ее аннексии появились практически в ходе боевых действий, в ожидании победы, по принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок» – надо же что-то получить от Австрии после ее разгрома. Интересно однако, что уже тогда украинофильская пропаганда довольно успешно использовала иррациональный страх Европы перед Россией, которую в реальности турецкие проливы и Балканы интересовали куда больше Галиции, для решения своих местных внутриполитических партийных проблем.

46

Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси. Т.2 – Нью-Йорк, 1961. URL: http://www.ukrstor.com.

47

Рудницький С. Коротка географія України. Часть ІІ. – Львів, 1914. – С. 38.

Доносами была переполнена и украинофильская галицкая пресса. При этом в нарушение всяких этических норм, украинофилы облыжно обвиняли своих политических противников в государственных преступлениях (шпионаже и др.). К примеру, газета «Діло» сигнализировала, что Россия удерживает в Галиции «целую свою «партию» с обществами, учреждениями, бурсами, шпионскими бюро и т. п.» [48] . «Польско-украинская печать не перестает кричать (без всяких оснований), что «миллионы русских рублей», через посредство русского консульства идут на пропаганду русской идеи в Галиции», – констатировалось в секретной записке, составленной секретарем консульства России во Львове [49] .

48

За що вони Австрію мають! // Діло. – 1913 – 22 лютого.

49

Москвофільство: документи і матеріали. – Львів, 2001. – С. 99.

Опять-таки, нельзя не провести прямую параллель с сегодняшними обвиненими в принадлежности к «5-й колонне», «агентам Кремля», «агентам ФСБ» и т. д., которые нынешние украинские националисты предъявляют не только сторонникам более тесного сближения с Россией [50] , но даже западноевропейским политикам, в случае, если считают их действия, заявления или взгляды не в достаточной степени русофобскими или «проукраинскими», что в их понимании практически одно и то же.

50

Что, само по себе, совсем как 150 лет назад в Австро-Венгрии, считается едва ли не государственной изменой.

«Призрак войны Австрии с Россией чрезвычайно разухарил русофилов на Лемковщине, – информировала та же газета в другой корреспонденции. – Они стали приготовлять народ по селам к приветствованию царя, распространяя песни «Едет, едет белый царь, православный государь» или «Боже, царя храни» [51] . А один из лидеров галицкого украинства Лонгин Цегельский вынужден был признать «некоторое стремление среди украинского лагеря к борьбе против москвофильства при помощи государственно-правительственных средств». Как следствие, отмечал Цегельский, утрачивается «граница между политической борьбой и доносом» [52] .

51

Новинки // Діло. – 1913 – 19 цьвітня.

52

Цегельський Л. З австрійської України // Літературно-науковий вісник. – 1910. – № 5. – С. 404.

Уже в мае 1910 года [53] австрийские власти, бездоказательно, голословно обвинив русинов в шпионаже и государственной измене, закрыли все русинские организации Буковины, а также русские бурсы в Черновцах и Серете, конфисковав заодно все их имущество.

Все это сочеталось с энергичной поддержкой украинофильства. И, как с удовлетворением констатировал видный галицкий украинофил Михаил Павлик, Австрия «под угрозой неминуемого конфликта с Россией начинает признавать украинское дело своим делом» [54] . То есть пытавшиеся опереться на мощь административно-полицейского аппарата империи в местной партийной склоке украинофилы своего добились, но при этом логика борьбы привела в дальнейшем к страшным последствиям, которые вряд ли ими планировались изначально.

53

Через год после дипломатического разрешения Боснийского кризиса 1908–1909 годов и за четыре года до начала Первой мировой войны, то есть, в относительно спокойный период.

54

Павлик М. В справі неб. К. Телішевського та “нової ери” // Діло. – 1913 – 2 мая.

По существу Талергоф стал логическим завершением процесса, предпосылки которого были заложены с началом русинского возрождения конца 1840-х годов [55] , носившего отчетливый пророссийский характер и, несмотря на свою аполитичность (погруженность в культурно-историческую и общеобразовательную сферу), доставившего немалое беспокойство австрийским властям. Официальная Вена, веками руководя «лоскутной империей», уже имела опыт итальянского, венгерского, польского возрождения, которые тоже начинались с литературных кружков, а заканчивались национально-освободительными революциями. Австрийское правительство имело все основания подозревать, что аналогичным образом будут развиваться события и в Галиции.

55

В ходе «весны народов».

Русинское возрождение должно было тем более беспокоить имперское правительство, что речь (в отличие от упомянутых венгров, итальянцев и даже поляков) шла о славянских (пусть преимущественно и греко-католических, но, как показала практика, зачастую склонных к переходу в православие) подданных империи. Между тем в это время главное направление австрийской экспансии, как сказали бы сейчас «геополитический вектор», было направлено на Балканы, по стечению обстоятельств также населенные православными славянами и также русофилами. Идея славянского православного единства под скипетром российского императора, вошедшая в моду в самой России лишь в 60-е годы XIX века и, на короткий период, ставшая фактором европейской и мировой политики в 70-е – 90-е годы того же века, будоражила Балканы уже с 1820-х годов, когда Россия смогла оказать эффективную поддержку греческому антиосманскому восстанию, а затем добилась и официального признания себя не только традиционно – защитницей православных святынь в Блистательной Порте, но и протектором интересов балканских славян.

Временно снизившийся, после поражения в Крымской войне, престиж России на Балканах, взлетел на невиданную высоту после победоносной, хотя и тяжелой, русско-турецкой войны 1877–1878 годов. И это, вкупе с русофильскими настроениями как в пограничных с Австрией балканских странах, так и среди самих православных славянских подданных империи, не могло не беспокоить Вену. Очевидно неслучайно уголовные и административные репрессии против русинов-русофилов активизировались именно в 60-е – 70-е годы XIX века. Официальная Вена чутко реагировала на изменения международной конъюнктуры.

И конечно, как дар судьбы должны были расценить в Хофбурге раскол русинского движения на русофилов и украинофилов. Фактически уже при самом своем зарождении украинофильская фракция русинского национального движения, пусть и не в полной мере, соответствовала интересам политики имперского правительства в Галиции.

Напомним, что причиной раскола был вопрос лингвистический. При этом ориентация украинофильского движения на народные поднаречия, в ущерб русскому литературному языку, полностью совпадала с неоднократными за предыдущие 80 лет неудачными попытками австрийских властей максимально отдалить разговорный и литературный язык русинов от русского, принятого в Российской империи. И если полонизация потерпела фиаско по причине своей чужеродности, то теперь проводниками австрийской политики становились сами русины – их украинофильская фракция. И даже тот факт, что они были слабее своих русофильских коллег, и поддержка их в массах русинского населения первоначально была исчезающее мала, был на руку венским политикам. Тем охотнее они должны были идти на сотрудничество с официальной властью, каковое обеспечивало им не то что равенство, но даже перевес над их более популярными коллегами.