Гамбит Айвенго
Шрифт:
Мостки для зрителей были уже обустроены, как и арены, представлявшие собой не что иное, как несколько заборов, идущих параллельно друг другу, образуя направляющие, по которым рыцари понесутся с разных концов, сшибаясь на полном скаку. Поле для схваток находилось в лощине с трибунами, установленными на возвышении, на небольшом холме, который предоставлял зрителям беспрепятственный обзор происходящего. По обе стороны от лощины были установлены шатры – палатки с развевающимися на пиках вымпелами, цвета которых позволяли идентифицировать занимавших их рыцарей. Цвета некоторых шатров соответствовали цветам вымпелов, показывая, какие из рыцарей были более зажиточными. Согласно обычаю, на одной стороне поля расположились хозяева, или принимающая команда,
– Позаботься о том, что это был один из самых дешевых, – сказал он. – Игра только начинается, не помешает быть экономным.
По возвращении Хукер сообщил, что их шатер расположен в дальнем конце лощины, в стороне от центра мероприятия, но достаточно близко, чтобы позволить им наблюдать за происходящим из укрытия.
– Неплохо сработано, оруженосец Поньяр, – похвалил Лукас. – Пойдем. Да, и прихвати пару цыплят, которых вот там готовит торговец. Не вижу смысла драться на пустой желудок.
Лукас стоял у выхода из палатки, чавкая куриной ножкой и наблюдая за церемонией открытия. Хукер припахал одного из местных мальчишек, и за небольшую плату они вскоре слушали спортивный репортаж с места событий. «В нашем случае, скоро начнется обмен ударами», – подумал Лукас. При сложившихся обстоятельствах – обычное дело для рыцаря. Это был большой турнир, участники собрались со всей страны. Было вполне объяснимо, почему обитатель глубинки, особенно тот, кто прибыл издалека, мог не разбираться во всех цветах и геральдических символах. Лукас сел на грубо сработанную кровать в палатке. С этого места он мог наблюдать за происходящим снаружи, в то же время создавая впечатление, что он набирается сил перед своим боем. Хукер стоял снаружи с парнишкой лет двенадцати, который, похоже, знал всех участников, как современный пацан знал бы всех игроков в его любимом виде спорта.
– Сообщай обо всем подробно, – сказал Лукас парню. – Я хочу закрыть глаза и немного отдохнуть.
После чего, пока мальчик рядом с палаткой транслировал происходящее в мельчайших деталях, Лукас поменял позицию, чтобы видеть все то, что тот описывал. Ему могли бы простить то, что он не узнает все цвета, но было бы немного странно, если бы он не знал о них вообще.
Приближался полдень, все было готово к началу состязания. Оно могло бы стартовать несколько часов назад, если бы не тот факт, что требовалось дождаться появления знати, которая прибывала в час по чайной ложке. Каждый представитель сословия оттягивал свое прибытие на величину опоздания, соответствующую его мнению о собственной позиции в неофициальной иерархии. Лорд Синий нос не смел занять свое место раньше графа Сильного мира сего. Наконец, все расселись, за исключением принца и его свиты. Они прибыли под многочисленные фанфары, которые напомнили Лукасу рев слонов Ганнибала. Меньше всего его волновали предстоящие поединки. В сравнении с атакующим самцом слона облаченный в доспех конный рыцарь казался Лукасу чем-то банальным.
Иоанн прибыл на великолепном боевом коне в окружении своих рыцарей. Юный комментатор Приста назвал их ему, определив всех по цветам и эмблемам на щитах, которые несли их оруженосцы. Там был Морис Де Брейси во главе группы вольных компаньонов, другими словами – наемников. Де Брейси был весь в золоте, что показалось Лукасу уместным, с эмблемой пылающего меча на щите. По левую руку от Иоанна находился воин-священник, тамплиер Брайан де Буа-Гильберт. Он был одет в черно-белые цвета своего ордена, его щит украшал стилизованный ворон с распростертыми крыльями и черепом в когтях. Рядом с ним ехал сэр Реджинальд Фронт-де-Беф, напоминающий быка рыцарь, внешность которого соответствовала его имени. На нем были синий лакированный доспех, а его щит был украшен головой быка. Чуть позади них, одетый в яркие, кроваво-красные
цвета с крестом из королевских лилий на щите, находился рыцарь, которого мальчик назвал Андре де ла Круа. И в авангарде расположился сам принц.Иоанн Анжуйский был одет, как денди, – по последней моде, картину дополняли короткий плащ с меховой отделкой и сапоги с задранными носами. Его черная клиновидная борода была аккуратно подстрижена, волосы спускались до плеч. Их завитые концы напомнили Лукасу стиль, модный у женщин в период после Второй мировой. Во время езды он выставлял на показ маленькую булаву, экстравагантную штуковину с треугольной головкой, которая казалась скорее показушной, чем боевой. Картину завершала бархатная шляпа Иоанна, надетая под щегольским углом.
Он провел свой маленький парад по аренам и перед трибунами, охорашиваясь перед толпой, которая с некоторым энтузиазмом его поприветствовала. Пусть он и был тираном, но он был покровителем праздника, и люди казались благодарными за те незначительные блага, которые они могли получить. В то же время, были на мостках и такие, кто демонстративно отказался аплодировать Его Величеству. Кто-то все еще был предан Ричарду и, конечно же, у саксонцев было мало причин любить Иоанна. Впрочем, принца больше волновали не они, а их женщины. Он неторопливо проехался вдоль трибун и остановился перед секцией, где аплодисменты были самыми жидкими. Лукас немного сместился, чтобы разглядеть то, что привлекло его внимание. Как оказалась, принц пялился на симпатичную блондинку.
– Принц дерзко смотрит на прекрасную леди Ровену, – сказал мальчик с небольшим раздражением, отражающим его саксонскую гордость. – Это не понравится благородному Седрику.
Лукас встал и подошел ближе, чтобы лучше видеть. Итак, это были его предполагаемая возлюбленная и его отец. «Вот тебе и плата за появление на этом турнире», – подумал он. Он не испытывал никакого желания воссоединиться с семьей. Пока он наблюдал, Иоанн приблизился к Ровене, и Седрик, явно недовольный этим вниманием или чем-то, что сказал Иоанн, встал между сувереном и своей воспитанницей. Иоанн что-то сказал Де Брейси, и Лукас увидел, как рыцарь вытянул копье, словно нанося сильный тычок по ребрам Седрика. Крепкий саксонец отреагировал мгновенно: выхватив меч, он быстрым рубящим ударом отсек наконечник копья Де Брейси.
– Так, – сказал Хукер, – начинается интересное.
На мгновение Де Брейси тупо уставился на свое ампутированное копье – скорость удара Седрика застала его врасплох. Но тут кто-то громко крикнул: «Отличный удар!», и толпа разразилась аплодисментами и смехом. Де Брейси покраснел, как свекла, и схватился за меч, но его руку накрыла другая рука в перчатке. Он поднял глаза и увидел улыбающееся лицо красного рыцаря, который ехал рядом с ним.
– Ты находишь это забавным, де ла Круа? – огрызнулся Де Брейси.
– Нет, скорее предсказуемым, зная характер Седрика, – ответил Андре де ла Круа, подавив смешок. Два рыцаря разговаривали по-французски, как и все норманны, когда они не обращались к саксонцам на смешанном языке лингва франка.
– Убери руку, – очень спокойно произнес Де Брейси.
– Сейчас, – сказал де ла Круа, – только помни, что состязание было устроено для ублажения сброда, чтобы отвлечь его, хотя бы на время, от пустых кошельков. Будет несколько нецелесообразно продырявить Седрика, которому они симпатизируют.
Нахмурившись, Де Брейси ослабил хватку на рукояти меча, и де ла Круа убрал удерживающую руку. Между тем, Иоанн пропустил эту сценку, охваченный негодованием по отношению к человеку, который вызвал реакцию толпы и смех, крикнув: «Отличный удар!»
– Ты! – он указал жезлом на виновника. – Как твое имя?
– Меня зовут Грант Лудильщик, – сказал мужчина.
– Не нравится мне твое лицо, – сказал Иоанн. – Выйди вперед!
Бобби Джонсон нырнул под перила и подошел к коню монарха. Он наклонил голову в маленьком и совершенно неадекватном поклоне.