Гамбит Тэкеши-Они

Ярослав Михайлович кивнул.

– А какого вообще размера кухня?

– Метров десять.

Юсупов нахмурился, его лоб снова пересекла морщинка.

– И оба сфинкса туда влезли?

Ярослав Михайлович заметно помрачнел.

– Хочешь сказать, я вру? – проговорил он негромко, глядя на молодого человека.

Тот улыбнулся одними губами.

– Как раз нет. Я вам верю. И хочу знать подробности.

Ярослав Михайлович помолчал. Юсупов ждал продолжения. Холодов курил, яростно выпуская дым через ноздри.

– Они поместились, – наконец, сказал Ярослав Михайлович. – Но в то же время… вроде как, и нет. Стены… – он помахал в воздухе рукой, пытаясь подобрать нужное слово, – раздвинулись. Или, вернее…

– Истаяли? – подсказал Юсупов.

– Да, вот-вот. Именно так.

– Если я предположу, что пространство приобрело некую относительность, и имело место смешение реальностей – это будет звучать слишком неправдоподобно?

Ярослав Михайлович тщательно обдумал услышанное.

– Нет, – сказал он, – это будет в самый раз.

Юсупов удовлетворённо кивнул.

– А что было дальше? – спросил он. – После того, как сфинксы м-м… расправились с вашими товарищами?

«И откуда ты такой слащавый выискался?» – с неприязнью подумал Ярослав Михайлович, окинув молодого человека быстрым взглядом, но вслух сказал:

– Ракитова исчезла.

– Её забрали сфинксы?

Ярослав Михайлович отрицательно покачал головой.

– Просто пропала.

– Они к ней не прикасались?

– Сказал же, нет! – резко ответил Ярослав Михайлович, теряя терпение.

Молодой человек холодно улыбнулся.

– И куда сфинксы делись?

– Тоже исчезли! – буркнул Ярослав Михайлович, злясь на себя за несдержанность.

Не хватало ещё, чтобы какой-то мальчишка считал, будто может вывести его из себя.

Юсупов откинулся на спинку стула. Взгляд у него стал колючим.

– Почему они не тронули вас?

Ярослав Михайлович почувствовал, как к лицу приливает кровь. Он часто и громко задышал. Затем повернулся к Холодову и процедил:

– Что это значит?

Шеф молча пожал плечами.

– Я на допросе? – прищурился Ярослав Михайлович.

– Иногда приходится отвечать на неприятные вопросы, – беззлобно сказал молодой человек. – Не надо так болезненно к этому относиться. Вы же понимаете…

– Нет, не понимаю! – оборвал его Ярослав Михайлович. – Объясни!

– С удовольствием. Давайте представим такую ситуацию: происходит ограбление банка. Из всех охранников остаётся в живых только один. Не просто остаётся, а не получает даже ссадины или, скажем, синяка. Так сказать, отделывается лёгким испугом. И это при том, что вокруг свистели пули. Что вы подумаете? Только отвечайте честно, – Юсупов сложил руки в замок и выжидающе смотрел на Ярослава Михайловича.

Тот медленно кивнул, давая понять, что ему ясен смысл вопроса.

– Решу, что он связан с грабителями.

– Правильно. Вот мы сейчас в том же положении. Двое ваших сотрудников разорваны на куски, а на вас – ни царапины.

– Лёгкий испуг? – саркастически поинтересовался Ярослав Михайлович.

Голос его дрожал от сдерживаемой ярости, на виске начала пульсировать жилка.

– Вам судить, насколько он был тяжёлым, – ответил Юсупов. – Но в общих интересах мы обязаны убедиться, что вы – такая же жертва, как…

– Да пошёл ты! – заорал Ярослав Михайлович, совершенно теряя над собой контроль. – Фраер позорный!

– Тихо, Михалыч! – прикрикнул Холодов, но Остапа уже, так сказать, понесло.

– Да с чего я должен выслушивать гон от всякой шавки?! – вопил он, надсаживаясь. – Пусть, сука, сам съездит и на ту хату позырит, а потом на меня катит, будто я своих ребят сдал!

Всё это время Юсупов сидел с совершенно спокойным видом и разглядывал инквизитора с неподдельным любопытством. Типа: а ну-ка, что ещё покажешь, давай-давай!

Ярослав Михайлович медленно поднялся. Его руки сжимались в кулаки и разжимались, словно он представлял, как стирает кого-то в порошок. Было нетрудно догадаться, кого именно.

– Сядь! – нарочито негромко, но внушительно сказал Холодов.

Ярослав Михайлович смерил молодого человека многообещающим взглядом и нехотя опустился на стул.

– Теперь, раз мы можем продолжить, – как ни в чём не бывало, заговорил Юсупов, – хотелось бы узнать, в чьей квартире оказалась Ракитова, и где хозяева жилплощади, так сказать.

Ярослав Михайлович упрямо молчал.

– Не дури, Михалыч, – примирительно проговорил Холодов. – Одно дело делаем. Богоугодное.

– Вы тоже считаете, что я крыса? – мрачно осведомился инквизитор.

– Брось, никто тебя стукачом не называет, – махнул сигарой шеф. – Не веди себя, как мальчик. Сам знаешь: хотели бы мы тебя расколоть – не здесь бы разговаривали. Да и беседа иначе шла бы. Что мы, не понимаем, что ты на допросах собаку съел? – Холодов усмехнулся. – Ты ж бывший мент, так что… – он пожал плечами.

Ярослава Михайловича так и подмывало уточнить, как бы поступили эти самые «мы» в оговоренном случае, но он сдержался: здравый смысл подсказывал, что иногда лучше не выяснять подробности. К тому же, о методах инквизиции он имел вполне ясные представления.

– Итак? – проговорил Юсупов.

Ярослав Михайлович заставил себя посмотреть в лицо наглецу.

– Что? – спросил он глухо.

– Кто хозяин квартиры? – терпеливо повторил молодой человек. – И где он?

– Некий Кукшин… – Ярослав Михайлович запнулся и полез в карман. Извлёк сложенную вчетверо бумажку, расправил, прочитал, слегка шевеля губами. – Степан Александрович, шестьдесят второго года рождения. Проживал в квартире с начала восемьдесят третьего, разведён, детей нет.

– Профессия? – быстро вставил Юсупов.

– Сварщик.

– Где он сейчас?

Ярослав Михайлович пожевал губами.

– Неизвестно.

– Когда его видели в последний раз?

– Три дня назад, около восьми утра. Кукшин шёл на работу и поздоровался с одной из жиличек на лестнице. Она свою собачонку выгуливала и как раз домой возвращалась.

– И с тех пор он пропал?

Ярослав Михайлович кивнул. Юсупов нервно потёр руки.

– Значит, Кукшин исчез утром того дня, когда вы засекли Ракитову и пошли вслед за ней в квартиру? – уточнил он.