Гамбургский оракул
Шрифт:
– Не будем торопиться. - Енсен не слишком долго переживал свою удачу. Ошибок уже и так наделано достаточно. Вы исходите из того, что перчатки спрятаны сразу же после убийства. А ведь это могло быть и позже.
– Маловероятно, - покачал головой Мун. - Слишком большой риск. Убийца должен был теоретически считаться и с общим обыском в квартире, и с индивидуальным. Я на месте комиссара Боденштерна поступил бы именно так.
В дверь постучали.
– Войдите! - пригласил Мун.
– Не пугайтесь, это я! - почему-то счел нужным объяснить Баллин. Пришел с известием, которое вас заинтересует.
– Что такое?
–
– Все сходится, - констатировал Дейли после его ухода. - Стакан и окурок, чтобы подозревали Магду. Перчатки - для скульптора, сумка - улика против Баллина. Невиновной остается только она сама.
– Ловиза? Что же она хотела инсценировать? Убийство, совершенное в одиночку? Или задуманное втроем? - спросил Мун.
– Втроем? Почему бы и нет? - Дейли свистнул. - Все трое, по-видимому, недолюбливали Мэнкупа, все трое очень нуждались в деньгах.
– В отличие от Ловизы Кнооп, про которую нельзя сказать ни то, ни другое. Отсутствие мотивов меня всегда настораживает, когда приходится предъявлять обвинение. - Видно было, что Енсен колеблется между внутренними сомнениями и неумолимыми доводами своих коллег.
– Действительно! - опомнился Дейли. - Куда девать ее, по словам Мэнкупа, блестящий ангажемент в театре "Талиа"? Он не лезет ни в какие ворота.
– Меня это тоже интересует, - согласился Мун. - Енсен, попытайтесь позвонить на квартиру директору или одному из администраторов... Извинитесь и лучше не говорите, что вы из полиции. Скажите, что вы, допустим, из "Гамбургского оракула".
– И что мне надо узнать?
– Спросите, когда ее первый спектакль. - Мун усмехнулся.
Енсен рьяно взялся за дело. Включенный телефон сразу дал о себе знать беспрерывными звонками. Несмотря на поздний час, пресса по-прежнему бодрствовала. Перелистывая одной рукой справочник, Енсен другой механически снимал и тут же клал обратно трубку. Наконец он нашел нужный номер.
Енсен все еще говорил по телефону, когда вошла Ловиза с подносом.
– Бутерброды по-гамбургски! - объявила она, расставляя на столе тарелки. - Не знаю, как вы, а Магнус их очень любил.
Енсен, закончив разговор, шепотом проинформировал Муна.
– Я так и знал, - пробормотал тот. - Садитесь! - пригласил он Ловизу.
– Для чего? - спросила она удивленно. - Вы уже вытянули из меня все, что могли.
– По-моему, еще не все! Почему вы ушли из театра Санкт-Паули?
– Ушла? - Ловиза горько усмехнулась. - Меня выставили. Да еще со скандалом! Во всех газетах писали.
– Конкретнее!
– Дирекция решила поставить водевиль. Забавные похождения немецких солдат в оккупированной Белоруссии. Танцы, шутки, любовь. Влюбленная в бравого ефрейтора, жена командира партизан предает отряд. За сценой слышны выстрелы, - расстреливают партизан, - а на переднем плане идет счастливая походно-полевая свадьба с хороводами, выпивкой и массовыми поцелуями. Я сказала, что это гнусная гитлеровская пропаганда. А директор сказал, что, наоборот, полная демократия, раз немецкий солдат спит с русской женщиной. Я пыталась протестовать и получила в награду увольнение за коммунистическую пропаганду.
– Вы действительно
коммунистка? - спросил Енсен.– Может быть. - Ловиза пожала плечами. - Во всяком случае у нас, в Западной Германии.
– А Магнус Мэнкуп?
– О нет! Он великий Отрицатель! Так и остался по эту сторону черты. Не хватало одного шага. В мировоззрении один шаг решает все.
– И все же он собирался в Восточную Германию?
– Только говорил об этом. Себе и другим.
– Магда Штрелиц считает, что ему помешала привязанность к журналу.
– И это. Но не только Магнус понимал, кто он такой. Там могли обойтись без него, а здесь - нет. У нас так мало гамбургских оракулов! Одним меньше и вместо "Перчаток госпожи Бухенвальд" мы увидели бы в том же театре экспериментальную пьесу, доказывающую, что между честным следователем и эсэсовцем Шульцем, в сущности, нет никакой разницы... И затем... для Магнуса было уже слишком поздно... - неопределенно закончила она.
– Вас связывали интимные отношения? - немного смущаясь, спросил Мун.
– Я не обязана отвечать. А впрочем, какое это имеет значение? Были не были - все равно его не воскресишь... Ничего у нас не было! - резко сказала она. - Я любила его. Вот и все!
– Несмотря на разницу в возрасте? - спросил Дейли, вспоминая свой афоризм.
– Разницу? - удивилась Ловиза. - Разве вы не заметили, как он молод? Не в этом дело. Он любил свою жену. Странное, казалось бы, сосуществование? Но она была ему необходима. Сарказм против насмешливости, гневная желчь против иронической пренебрежительности. Вечный поединок, к которому дуэлянты настолько привыкают, что уже не могут друг без друга... Я была его жалкой тенью, Лизелотте - миром, с которым он мерялся силами.
– Уже поздно. - Мун взглянул на часы. - Вы еще в состоянии ответить на несколько вопросов?
– Вернее сказать, уже рано. - Ловиза слабо улыбнулась. - Я очень устала, едва держусь на ногах.
– Переезд Мэнкупа в Восточную Германию, вероятно, лишил бы вас наследства?
– Конечно.
– Вы слышали, о чем он говорил с нотариусом?
– Всего несколько фраз.
– Тем не менее поняли, с кем беседует?
Ловиза промолчала.
– И у вас, как и у главы нотариальной конторы, сложилось впечатление, что Мэнкуп намеревается изменить завещание? - настаивал Дейли.
– Почему? У него не было для этого никаких оснований.
– Он потерял веру в вас, разве это не причина? - жестко сказал Мун. Вы все ему лгали.
Ловиза вся напряглась, словно борясь с криком, который рвался наружу.
– Вы только что рассказывали, что ваш конфликт с дирекцией попал на газетные полосы. Вас заклеймили коммунисткой. Почему же руководство театра "Талиа" так охотно открыло вам после этого двери?
– У меня там знакомство... - пролепетала Ловиза.
– С кем? Вы даже не заходили туда! Почему вы лгали Мэнкупу?
– Я не могла... - бессвязно начала объяснять Ловиза.
– Что не могли?
– Брать у Магнуса деньги. Поэтому соврала про ангажемент. А потом пожалела, что не взяла... Все равно пришлось переселиться сюда с вещами. Хозяйка и так терпела три месяца. Девять спектаклей в роли госпожи Бухенвальд - вот и все, что отделяет меня от полного отчаянья.
– Вы забыли про десять тысяч марок, которые достались вам сегодня! безжалостно напомнил Дейли.
– Хватит! - Ловиза выбежала, хлопнув дверью.