Гамбургский счет (статьи – воспоминания – эссе, 1914 – 1933)
Шрифт:
С. 448*. Премьера «Мертвых душ» (инсц. М. Булгакова, худож. руководитель К. Станиславский) состоялась 28 ноября 1932 г.
С. 449*. В цит. письме С. Эйзенштейну эта характеристика связывалась и с Б. Пастернаком: «У них есть стандарт на гения. По этому стандарту работает, к сожалению, Пастернак. Его «Охранная грамота» – защитный цвет».
С. 452*. Московский государственный еврейский театр.
…**. Вариант рассказа «Дорога» опубл. ранее под назв. «Вечер у императрицы» (Силуэты (Одесса). 1922. № 1).
С. 454*. Вторая редакция ст. заканчивалась: «Люди, связанные с искусством детали, с ослабленным сюжетом, они по таланту, по художественному качеству сейчас все еще наиболее сильные люди в искусстве Союза.
Но уже сейчас видны признаки ослабления художественного качества.
Становясь менее нужными, они становятся менее сильными, и тут не помогают непризнание нового и указания ошибок у тех, кто сейчас, хотя и без полной удачи, стремится к цельной композиции, не суживает свою тематику и не облегчает ее условности» (152).
СЮЖЕТ И ОБРАЗ. – ЛГ. 1932. 17 авг. № 37 (назв. в рукописи – «Роман, перестрахованный метафорами»).
Написано, по свидетельству Шкл., по просьбе самого В. Катаева (Советская литература на новом этапе. С. 168). Отмеченную во «Время, вперед!» «литературность» Шкл. критиковал и в разборе романа «Белеет парус одинокий» на диспуте о современной
С. 456*. В рукописи характеристика романа была жестче: «Роман основан на чисто гоночном времени, без пересчета на качество. Весь роман состоит из аргументов за скорость.<…>Вопрос о качестве решен оптом в этой статье (в газ. «За индустриализацию». –А. Г.).Решен вне романа.<…>Время взято как скорость» (50).
ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ РОМАНЕ И О ЮРИИ ТЫНЯНОВЕ. – Звезда. 1933. № 4. С. 167–174.
В 10-х числах ноября 1932 г. Н. Харджиев писал Эйхенбауму о данной ст.: «В. Б. написал статью о Ю. Н. Статья интересная и не без комплиментов, но я думаю, что Ю. Н. с удовольствием еще раз обидится на В. Б. Кстати, у них был длинный разговор по телефону, но встреча пока не состоялась» (ЦГАЛИ, 1527. 1.625). Возможно, именно к этому времени – 1932–1933 гг. – относится свидетельство Ю. Оксмана о реакции Тынянова на отзывы Шкл. о своей прозе (см.: ТС I, с. 96). Позднее Шкл. высоко оценил роман «Пушкин» (Литературный критик. 1937. № 8 и в кн. Шкл. «Дневник». М., 1939); об этой ст. Тынянов писал Шкл.: «<…>для таких статей и пишутся романы. Статья (помимо меня) –прекрасна,и лежит у меня на столе, как записка о том, что мне нужно.<…>Твоя широта, твой глаз меня по-прежнему удивили» (725).
С. 462*. Далее в рукописи шло: «Чрезвычайно жалко, что сейчас не работает историк литературы Тынянов, потому что заменить его совершенно некем» (ГЛМ, 245).
С. 469*. Фильм «Поручик Киже» реж. А. Файнциммера вышел в 1934 г.
…**. Заимствованная из сб. «Русские сказки» В. Левшина.
С. 470*. Фильм не был поставлен.
ЮГО-ЗАПАД. – ЛГ. 1933. 5 янв. № 1 (назв в рукописи – «Южнорусская школа в борьбе за сюжетный стих и сюжетную прозу»).
Первая встреча Шкл. с писателями «юго-западной школы» произошла, очевидно, в конце 1923-го – начале 1924 г., когда он был близок к группе начинающих литераторов, объединившихся вокруг газ. «Гудок»; по свидетельству М. Слонимского, Шкл. в это время работал в издававшемся «Гудком» журн. «Дрезина» (письмо Л. Лунцу от 2.11.1923. – Новый журнал (Нью-Йорк). 1965. № 82. С. 181), а с февр. по май 1925 г. – заведовал редакцией «Красного журнала» того же издательства. О встречах со Шкл. в «Гудке» см. в воспоминаниях И. Овчинникова (Воспоминания о Юрии Олеше. М., 1975. С. 49), Л. Славина (в его кн. «Мой чувствительный друг». М., 1973. С. 119–120), К. Паустовского (Собр. соч. в 9 т. Т. 5. М., 1982. С. 411–412).
Ст. «Юго-Запад» появилась в разгар деятельности Оргкомитета ССП и в преддверии Первого съезда писателей (планировавшегося первоначально на май 1933 г.). Предпринятая Шкл. попытка выделить особую литературную школу была воспринята как посягательство на единство советской литературы, на сплочение которой вокруг партии направляло апрельское постановление ЦК ВКП (б). «Дискуссия» о ст. Шкл. «Юго-Запад», переросшая в широкую «дискуссию о формализме», явилась прямой проекцией на литературу тех новых политических установок, которые были сформулированы на январском 1933 г. Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б), а также принятой тогда же резолюции о проведении партийной чистки. Очевидно, инициатором этой кампании и организатором развернувшейся «чистки» литературы и искусства был И. Гронский, стоявший тогда во главе Оргкомитета ССП. «Дискуссию» открыл в «Известиях» (редактировавшихся тогда Гронским) И. Макарьев, писавший о «Юго-Западе»: «Такое деление нашей литературыпорочноивредно.Писатели, которых назвал Шкловский (среди них много талантливых людей), неоднородны по своему творчеству.<…>Но как бы ни были отличны эти пути, все эти писатели со всей советской литературой идут в одном общем направлении, и направление это – вовсе не там, где указывает Шкловский» (О «западниках» и «почвенниках». – Известия. 1933. 8 февр. № 38). Макарьева поддержали на II Пленуме Оргкомитета ССП В. Вишневский (13 февр. – см.: Советский театр. 1933. № 2–3. С. 17–18) и Ю. Либединский (14 февр.); последний охарактеризовал, в частности, ст. Шкл. как «смехотворно-гнилостное и классово враждебное разделение советской литературы»: «Мы прозевали, и пришел Шкловский, сделал свое дело буржуазного идеолога» (ИМЛИ, 41.1.35). 14 февр. на Пленуме выступил Шкл. и отвел обвинения в разделении советской литературы на «почвенников» и «западников»: «Прежде всего в моей статье «Юго-Запад» не было слова «почвенники» – слово «почвенники» наросло впоследствии. Я понимаю, как смонтировалось впечатление о моей статье. Я выступил со статьей «Юго-Запад», я не выступил, но собирался выступить, и говорил, но не напечатал, против Леонова, и получилось такое разделение, что человек, очевидно, против одной группы в литературе и за другую группу.<…>Что я думал написать в своей статье? Я думал указать, что южно-русская школа исторически существовала. Насколько я знаю, она существовала как общество.<…>Какое-то подспудное деление, возможность такого деления –<…>есть» (там же). Критика ст. была продолжена в выступлениях В. Киршона (14 февр. – см. его кн. «Статьи и речи о драматургии, театре и кино…» М., 1962. С. 58) и С. Динамова (16 февр.). Наиболее резким было выступление И. Гронского, в котором характеристика ст. соотносилась с фактами политической биографии Шкл. и прямо связывалась с активизацией «правых элементов в литературе»[159].«В этой статье В. Шкловский, – утверждал И. Гронский, – призывает устремить «взоры на Запад», рекомендует писателям, повернувшим в сторону советской власти, поставившим свое искусство на службу рабочему классу, не осуждать своего прошлого, не осуждать своих ошибок, а, наоборот, гордиться этим своим прошлым, гордиться своими этими ошибками. Я не знаю, может ли писатель гордиться борьбой против своего народа, против рабочих и крестьян? Я не знаю, может ли писатель гордиться своими жалкими попытками задержать развитие общества? Я не знаю, может ли писатель гордиться тем, что он служил враждебным прогрессу силам?<…>Выступление Шкловского является выступлением классового врага в литературе» (впервые – ЛГ. 1933. 28 февр. № 10. Цит. по: Новый мир. 1933. № 2. С. 248–249). Не позднее 25 февр. – очевидно, сразу после выступления И. Гронского – Шкл. направил письмо в ЛГ, в котором писал о своей ст. как «вредной» и «неправильной»: «<…>потому что она тянет людей к старым ошибкам, которые для большинства из них
уже история<…>Неправильно, конечно, и противопоставление на биографической основе группы одних писателей другим.<…>Я просмотрел, как составлялась у меня та статья постепенно, и мне кажется, что это звучание ее вышло у меня невольно, тем не менее это не изменяет степени моей вины истепени вредности статьи, которую я хочу уменьшить этим своим заявлением» (ИМЛИ, 41.1.1340). Однако это «Письмо» – в новой редакции, отличающейся более резкими автооценками, – появилось в ЛГ только через два с лишним месяца (29 апр.). За это время в ЛГ были напечатаны ст. Г. Корабельникова («Луну делают в Гамбурге» – 17 февр.), передовица «Усилить борьбу с формализмом» (11 апр.) с критикой Шкл., а также работы И. Анисимова («О наследстве и новаторстве» – 11–23 марта) и Е. Усиевич («Поставить с головы на ноги» – 23 апр.). В этих и многих других ст. «формализм» Шкл. резко противопоставлялся концепции «социалистического реализма», активно внедрявшейся в 1932–1933 гг. сверху(см., напр., ст. В. Кирпотина «О социалистическом реализме» с характеристикой «формализма» как «вовсе не безвинного в политическом смысле» течения – Правда. 1933. 7 мая. № 124).После публикации «Письма в редакцию» (и, по-видимому, не без инициативы М. Горького – см. его письмо Е. Добину от 25.4.1933 г. – Архив А. М. Горького. Т. X. Кн. 2. С. 316) дискуссия о «Юго-Западе» перешла в широкую «дискуссию о формализме», продолжавшуюся до конца года. В ходе ее критике были подвергнуты теоретико-литературные взгляды Шкл., его художественная проза, работа в кино (см., напр.: Виноградов И. Формализм и творчество. – Год XVI. Альманах II. М., 1933; Прозоров А. Формализм и литературная современность. – Книга и пролетарская революция. 1933. № 8; Скурихин М. Против методологии формалистской критики. – Знамя. 1933. № 10; Юков К. Сорвем маски формализма. – Советское кино. 1933. № 7; Муравьев В. Непреодоленный формализм. – Наступление. 1933. № 10, и т. п.). Попытка ответственного секретаря Саратовского Оргкомитета В. Гольцберга выступить в защиту Шкл. была расценена как еще одна «реакционная вылазка в защиту формализма» (ЛГ. 1933. 5 мая.№ 21).
«Дискуссия о формализме» прокатилась и по театральной, художественной, музыкальной критике, обозначив новый рубеж в истории советского искусства, драматически сказавшись и в творческой судьбе Шкл.[160],и многих других писателей и деятелей искусства, подвергшихся критике и др.
С. 470*. Далее в рукописи: «Мне кажется, что это во многом украинская школа, осуществленная на русском языке. Это, так сказать, самоперевод» (89).
С. 474*. Псевд. художницы А. Ремизовой, автора многочисленных стилизаций под французскую живопись XVIII в. в журн. «Сатирикон» и др.
ПУТЬ К СЕТКЕ. – Литературный критик. 1933. № 5. С. 113–117. В ст. вошла опубл. ранее в составе «Конца барокко» гл. «Осип Мандельштам».
Отзывы Шкл. о прозе Мандельштама относятся к последнему этапу почти 25-летних личных и творческих отношений, отразившихся в их прозе и эпистолярном наследии (см.: с.172–173, 428; Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 185–186; Памир. 1986. № 10. С. 163–166). Сопоставительный анализ взглядов поэта и концепций формалистов см.: Тоддес Е. Мандельштам и опоязовская филология. – ТС II, с. 78–102. 4 июля 1932 г. Шкл. знакомится с «Путешествием в Армению» Мандельштама, о чем на следующий день сообщает жене: «Был вчера у Асеева. Мандельштам читал свою прозу. Она очень хороша, но в ней вещи объясняются другими вещами, еще более нарядными. Живое солнце меркнет от лучей нарисованного. Мир после картин импрессионистов как будто в веревочной сетке. Я говорил и думал очень хорошо» (457). Первый отзыв Шкл. о «Путешествии…» (в ЛГ) появился до публикации произведения Мандельштама, второй – после того, как оно, опубл. в «Звезде» (1933. JN» 5), было подвергнуто (как и рассказы Шкл. в том же номере) резкой критике (Оружейников Н. На полях журналов. – ЛГ. 1933. 17 июня. № 28; Розенталь С. Тени старого Петербурга. – Правда. 1933. 30 авг. № 239). С интересом отнесся Шкл. в 1932 г. и к новым стихам Мандельштама; его выступление на закрытом вечере поэта в ЛГ 10.11.1932 известно в изложении Н. Харджиева: «Он (Мандельштам. –А. Г.)прочел все свои стихи (последн. двух лет) – в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались.<…>Некоторое мужество проявил только В. Б.: «Появился новый поэт О. Э. Мандельштам!» (ЦГАЛИ, 1527.1.625; в ЭОЛ, с. 532, отзыв Шкл. опущен). Дальнейшие личные контакты Мандельштама и Шкл., не прекратившиеся и после первого ареста и ссылки поэта, запечатлены в известных воспоминаниях Н. Мандельштам, Н. Штемпель. См. полемику с воспоминаниями вдовы поэта: Sheldon R. Shklovsky and Mandelstam. – Russian and Slavic literature. Cambridge (Mass.). 1976. P. 237–249. Последняя зафиксированная Шкл. встреча с Мандельштамом состоялась в июле 1937 г.; о ней Шкл. сообщал Тынянову: «Четыре дня был у меня Мандельштам с новыми стихами. Его дела не то налаживаются, не то разлаживаются.<…>Если бы я был здоровее, я бы поддержал его» (441). Очевидно, ко времени встреч 1934–1937 гг. и относится сохранившийся в АШ набросок Мандельштама о Шкл. – последняя реплика поэта в их многолетнем споре: «Его голова напоминает мудрый череп младенца и философа. Это смеющийся и мыслящий тр(о)ст(ник). Я представляю себе Шкловского диктующего на Театральной площади. Толпа окружает и слушает его как фонтан. Мысль бьет изо рта, из ноздрей, из ушей, прядает равнодушным и постоянным током, ежеминутно обновляющимся и равным себе. Все переменится, на площади вырастут новые здания, но струя будет все так же прядать – изо рта, из ноздрей, из ушей.<…>Фонтан для V-го века по Р. X. был тем же, что кинематограф для нас. Заказ тот же самый. Шкловский поставлен на площади для развлечения современников, но все же его улыбка исполнена брызжущей и циничной уверенностью, что он нас переживет. Ему нужна оправа из легкого пористого туфа. Он любит, чтобы ему мешали, не понимали его и спешили по своим делам. Улыбка Шкловского говорит: все пройдет, но я не иссякну, потому что мысль проточная вода» (в сокр. приведено: Мандельштам О. Ук. соч. С. 301).
МИР БЕЗ ГЛУБИНЫ. Впервые – Литературный критик. 1933. № 5. С. 118–121. Вариант – Литературный Ленинград. 1933. 20 ноября. № 15. Печ. по журн.
В текст ст. вошли отр. из опубл. ранее ст. «Факт быта и факт литературный» (Вечерняя Москва. 1929. 14 дек. № 288) и «Конец барокко». Назв. ст., очевидно, отсылает к строкам изнесохранившейся трагедии В. Кюхельбекера «Вечный жид»: «Вы на воде, на прозе взрощены: / Для вас поэзия и мир без глубины…» (взяты эпиграфом к ст. Кюхельбекера «Поэзия и проза»; с этими материалами Шкл. мог быть знаком через Ю. Тынянова).
С. 480*. Далее в «Вечерней Москве»: «Здесь нет сюжета. Он никак не разрешен. Вещь никак не построена. Ее хватает только на параллелизм. Материал размещен неправильно».
С. 482*. Отзыв относится к опубл. в 1929 1932 гг. рассказам Бабеля «В подвале» и «Пробуждение», Олеши – «Цепь», «Я смотрю в прошлое» и «Человеческий материал», к мемуарной кн. А. Белого «На рубеже двух столетий» (1930). Ср. в одном из выступлений Шкл. того же времени: Литературный Ленинград. 1933. 5 авг. № 25.
С. 483*. В «Вечерней Москве» «Зависть» сопоставлялась со «Старым и новым» («Генеральная линия») Эйзенштейна, и разбор заканчивался: «Вещь Олеши хороша, но она никуда не ведет. Это какой-то отрезок рельсовых путей. Все концы путей ведут в тупики.