Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу

Тут мать перестала яриться и ненавидеть.

В отчаянии она заломила руки. Глаза у нее наполнились слезами. Ей хотелось громко вопить и кричать. Но она не стала кричать, она тихонько плакала, и никто этого не замечал.

Я — как они. Смотри на других — ты такая же. Все мы опустились, оголодали, пропали. И никто над нами не сжалится. Да и сами мы стали бесчувственные. Я ни во что не верю, ни во что решительно.

Так она стояла в людской толпе, все они ждали с наперсток повидла и горсточку картошки. И она ждала. А потом заскрежетала зубами и заорала: где справедливость?! Глаза у нее были сухие.

Получив свое повидло и картошку, она поплелась домой и поела. Позже она опять стала у церкви — куда ей было идти? И застучала в дверь ногами.

При этом она плакала, громко всхлипывая, ведь все это была сплошная глупость, но ничего другого ей не оставалось — только толкать ногами церковные врата и показывать людям внутри, что она о них думает.

Вдруг она вспомнила Лютера и сказала:

«Это как реформация, — Лютер прибивал свои тезисы на врата, а я вколачиваю их во врата, раз, два, три, четыре… Пусть слушают, пусть слушают те, кого это касается».

Она колотила ногами в церковные врата, пинала их и орала — безумный, беспомощный человек.

Эдвард спросил следовательским тоном:

— Ну и как это кончилось?

Элис опять хотела увильнуть от ответа. Но наконец она еще раз подошла к сыну, села и возвестила с сияющим лицом:

На небе. Архангел Гавриил

Мать колотила руками и ногами в церковные врата, вбивая туда свои тезисы.

И вдруг, когда настала ночь, дверь с шумом распахнулась, яркий свет хлынул наружу.

Мать опустилась наземь. Шум войны долетел до неба, и его услышал в конце концов тот, в чью обязанность входило прислушиваться ко всему и принимать меры в подобных случаях. А именно, Михаил Архангел, чье имя означает «Кто как Бог».

Уповая на доброту и всесилие, которые стояли за ним, он заснул на ступенях божественного трона. Растянулся на спине, долговязый и могучий, в полном вооружении; меч его лежал рядом с раскрытой ладонью левой руки. Шлем с ужасающим султаном из перьев, один вид которого сражал наповал, сполз назад, покатился по ступенькам и, слегка раскачиваясь, лег огромным отверстием наружу. Шлем раскачивался не переставая потому, что на его края уселись ангелочки и резвились там. А на дне шлема два ангелочка в это время сладко заснули под музыку райских сфер.

В разгар этой идиллии на небо взошли дозорные, посланцы Михаила Архангела, они были в беспокойстве и нерешительности, ибо война на земле не кончалась и приняла ужасные формы. Увидев спящего господина, посланцы все равно решили передать ему соответствующие сообщения (ввиду срочности дела это было понятно). Они заговорили тихо. Заговорили громко. Говорили поодиночке и хором. Архангел спал. Он спал сном младенца, уж во всяком случае, сном того, кто сыт и всем доволен, таковым он и являлся, поскольку его насыщала твердая вера в вечное всемогущество.

Дозорные, простые души, благоговели перед Михаилом Архангелом, благоговели они и перед его сном, ибо знали, что он уже совершил: знали о его подвиге в раю, откуда он изгнал грешную пару прародителей, и о его происшедшем несколько позже небывалом поединке с дьяволом за Моисеево тело. Дьявол хотел утащить тело пророка и закопать его, дабы люди могли поклоняться Моисеевой могиле и обожествлять Моисея. После лютого спора Михаил Архангел вырвал у дьявола труп и унес его неизвестно куда (что опять же не помешало людям сотворить себе других кумиров).

Поскольку великий военачальник, богатырь Михаил, спал, его лазутчики ничего не могли поделать; накричавшись до хрипоты, они слонялись около небесных врат и ждали, что Михаил проснется. В конце концов они прогнали ангелочков, которые качались на шлеме Михаила. Ангелочков со дна шлема они вытащили на свежий воздух за ноги, нимало не смущаясь тем, что те вопили изо всех сил. После чего лазутчики стали шуметь и бушевать около ничего не подозревавшего спящего и шумели до тех пор, пока на них не обратили внимания другие архангелы и не заговорили с ними.

Это было чрезвычайно кстати для лазутчиков, и они громко и вдохновенно затараторили, рассказывая, что происходит на земле. Начали они с «наци». «Наци» были из той же породы, что и царь Навуходоносор, который в конце концов «ел траву, как вол». Нацисты нашли себе союзников и чрезвычайно преуспели, но потом в Англии появился некто Черчилль, в Америке — Франклин Делано Рузвельт, и русские сдюжили. Некоторые посланцы начали кричать о Сталинграде, Ленинграде и Москве, другие кричали о Тобруке, о генерале Монти, или Монтгомери; пришлось архангелам заткнуть себе уши, и они не опускали рук, пока не убедились, что посланцы замолчали. Архангелы поняли: война эта была гигантской войной. И спросили лазутчиков, что можно сделать, поскольку сами они войнами не занимались.

Но лазутчики не знали, что делать, им было ясно одно — при всех обстоятельствах необходимо разбудить Михаила. Того же мнения придерживались и архангелы. Ведь Михаил был специалистом в этом вопросе. Но тут вставала трудная проблема: как его разбудить?

Архангел Гавриил и архангел Рафаил переговорили друг с другом. Архангел Гавриил, по-латыни его звали fortitudo Dei [11] , ибо он возвестил о божественном воплощении, и Рафаил, милосердный, исцеляющий, задумчиво смотрели на своего брата Михаила и не могли решиться ни на то, чтобы разбудить его, ни на то, чтобы вовсе от этого отказаться. И то и другое могло плохо кончиться. Хорошо еще, что, кроме спящего Михаила, их было не двое архангелов, а несколько больше, правда, остальные были не столь известны, хотя занимали столь же высокое положение; их звали Уриил и Захариил, Симиил и Орифиил. Названные прежде небесные иерархи посвятили в эту историю остальных архангелов, и двое из четырех сразу же посоветовали проголосовать, ибо всего их семеро, и голосование будет, значит, результативным. Два других (Симиил и Орифиил) высказали соображение, которое показалось убедительным всем: перед тем, как что-либо предпринимать, забрать у Михаила меч. Ибо что бы они ни сделали, он придет в ярость; придет в ярость, если его не разбудят, хотя на земле все пошло кувырком, и если его разбудят — ведь это всегда вызывало у него вспышки гнева.

11

Страж Божий (лат.).

Итак, шесть архангелов приняли решение повременить с дальнейшими операциями, а пока что для верности забрать у Михаила меч. И они тут же общими силами принялись за дело. Как одержимые орудовали они рычагами, упирались ногами, тащили, покрикивая «право», «лево». Вот один из них, кряжистый Уриил, уже впрягся, на спину ему взвалили верхнюю часть меча — и, придерживая меч на горбу руками, он двинулся вперед, как вдруг у злосчастных архангелов выскользнула рукоятка меча, и все гигантских размеров сооружение обрушилось вниз, ударив по ноге спящего Михаила.

Мгновенно этот сильнейший из всех архангелов поднялся. Заговорщики в паническом ужасе разбежались кто куда и уже хотели сделать вид, будто ничего не случилось. Но было поздно.

«Что здесь происходит?» — рявкнул архангел им вслед. И схватился за меч. Он решил, что на небо вторгся враг и что архангелы от него улепетывают.

«Ничего, ровным счетом ничего, — прошептал Рафаил, который первый опять приблизился к Михаилу, доверительно улыбаясь и потирая руки. — Ничего, дорогой мой Михаил Архангел! Мы просто совершали моцион, вот и все. Сдается мне, ты спал. Как ты спал, Михаил Архангел? Хорошо?»