Ган Исландец

Старый служака не слушал его. По-видимому он рассуждал сам с собою и бессвязные слова срывались с его языка.

— Бедный Драк! Сколько раз здрав и невредим выбирался ты из брешей и траншей и для чего же? Чтобы утонуть как кошка в проклятом дронтгеймском заливе! Бедная собака! Мой храбрый друг! Ты достоин был умереть вместе со мною на поле битвы.

— Полноте хныкать, капитан, — вскричал поручик, — завтра, быть может, нам придется драться.

— Да, — презрительно ответил старый капитан, — с достойными врагами!

— А что же, с разбойниками рудокопами! С дьявольскими охотниками!

— С каменотесами, с грабителями больших дорог, с субъектами, которые не сумеют выстроить свиной головы или угла Густава Адольфа! Вот с каким сбродом придется иметь дело мне, побывавшему в померанском и голштинском походах, сделавшему сканийскую и далекарлийскую кампании! Сражавшемуся с знаменитым генералом Шаком и храбрым графом Гульденлью!..

— Но вы забываете, — перебил Рандмер, — что у этих банд страшный предводитель, дикий и сильный великан, подобный Голиафу, изверг, упивающийся человеческою кровью, демон, в котором соединились все силы ада…

— Кто же это такой? — спросил капитан.

— Знаменитый Ган Исландец!

— Брр! Побьюсь об заклад, что этот грозный полководец не съумеет зарядить мушкет в четыре приема!

Рандмер расхохотался.

— Смейтесь, смейтесь, — продолжал капитан, — действительно будет очень весело, когда наши добрые сабли скрестятся с грубыми заступами и славные копья с навозными вилами! Нечего сказать, достойные противники! Мой храбрый Драк не стал бы даже кусать их за ноги!..

Капитан продолжал энергически изливать свою досаду, как вдруг речь его прервана была появлением офицера, подбежавшего к ним запыхавшись.

— Капитан Лори! Милейший Рандмер.

— Что такое? — разом спросили оба.

— Друзья мои… я леденею от ужаса… Алефельд! Поручик Алефельд! Сын великого канцлера! Знаете, любезный барон Рандмер, этот Фредерик… этот элегантный щеголь!..

— Да, чересчур элегантный, — ответил барон. — Однако на последнем балу в Шарлоттенбурге я перещеголял его костюмом… Но что с ним случилось?

— Знаю, о ком вы говорите, — сказал в то же время капитан Лори, — Фредерик Алефельд, поручик третьей роты с синими лацканами. Он порядком неглежировал службой.

— На него не станут теперь жаловаться, капитан Лори.

— Это почему? — спросил Рандмер.

— Он в Вальстромском гарнизоне, — равнодушно заметил старый капитан.

— Именно. Полковник только-что получил известие… бедный Фредерик!

— Но что с ним случилось? Капитан Боллар, вы пугаете меня.

Старый Лори продолжал:

— Брр! Наш щеголь по обыкновению не поспел на перекличку; капитан посадил под арест канцлерского сынка, — вот и все несчастие, которое так подействовало на капитана Боллара.

Боллар хлопнул его по плечу.

— Капитан Лори, поручик Алефельд съеден заживо.

Капитаны значительно переглянулись, а Рандмер, сначала удивленный, вдруг расхохотался.

— Э! Капитан Боллар, у вас всегда найдется какая-нибудь скверная шутка. Но предупреждаю вас, меня вы не проведете.

Скрестив руки, поручик дал полную волю своей веселости, клянясь, что его больше всего забавляет легковерие, с которым Лори принимает вздорные выдумки Боллара.

— Выдумка действительно забавная, — говорил он, — одна мысль, что Фредерик, так заботившийся о своей коже, съеден живым, в состоянии уморить со смеху.

— Полно дурачиться, Рандмер, — сердито сказал Боллар, — говорю вам, Алефельд умер, я слышал это от самого полковника.

— О! Да он отлично играет свою роль! — продолжал барон, не переставая смеяться. — Шутник!

Боллар пожал плечами и обратился к старому Лори, который хладнокровно просил его рассказать подробности.

— В самом деле, любезный капитан Боллар, — подметил неистощимый весельчак, — расскажите же нам, кем это съеден наш молодчик. Достался ли он на завтрак волку, или на обед буйволу, или на ужин медведю?

— Полковник, — сказал Боллар, — только что получил в дороге депешу, которая сперва извещает, что Вальстромский гарнизон отступает к нам, теснимый значительным отрядом мятежников…

Старый Лори нахмурился.

— А затем, — продолжал Боллар, — что поручик Фредерик Алефельд, отправившись три дня тому назад на охоту в горы к Арбарским развалинам, встретился с чудовищем, которое утащило его в свою пещеру и пожрало.

Веселость поручика Рандмера удвоилась.

— О! о! С каким легковерием добрый Лори верит детским сказкам! Превосходно! Храните вашу серьезность, милый Боллар; вы удивительно забавны! Однако, вы не сказали нам, какое чудовище, какой леший или вампир утащил нашего поручика и пожрал его как шестидневного козленка.

— Я говорю не вам, — пробормотал с досадою Боллар, — а Лори, который не дурачится как вы. Любезный Лори, чудовище, упившееся кровью Фредерика, Ган Исландец.

— Предводитель разбойников! — вскричал старый офицер.

— Ну вот, мой храбрый Лори, — подхватил со смехом Рандмер, — надо ли уметь заряжать мушкет, когда так ловко работаешь челюстями.

— Барон Рандмер, — сказал Боллар, — вы ужасно походите на Алефельда. Берегитесь, чтобы вас не постигла та же участь.

— Ей Богу, мне больше всего нравится невозмутимая серьезность капитана Боллара, — вскричал молодой человек.

— А меня, — возразил тот, — больше всего пугает неистощимая веселость поручика Рандмера.

В эту минуту толпа офицеров, с живостью о чем-то разговаривавших, подошла к нашим собеседникам.

— Ах, черт возьми! — вскричал Рандмер. — Надо позабавить их выдумкой Боллара. Знаете ли, господа, — продолжал он, идя к ним навстречу, — несчастный Фредерик Алефельд съеден заживо извергом Ганом Исландцем.

Сказав это, он не мог удержаться от смеха, который к его удивлению встречен был почти негодующими криками:

— Как! Вы смеетесь! Я не ожидал, чтобы Рандмер стал сообщать таким тоном подобную новость. Смеяться над несчастием товарища!

— Как? — с смущением спросил Рандмер. — Неужели это правда?

— Да вы сами же говорите! — кричали ему со всех сторон. — Разве вы уже не верите своим слова?

— Но я полагал, что это выдумка Боллара…

— Выдумка была бы самая непозволительная, — вмешался старый офицер, — но к несчастию, известие это вполне достоверно. Наш полковник, барон Ветгайн, только что получил эту роковую весть.