Ганнибал. Враг Рима

Объятый тоской по дому, Ганнон опустил взгляд.

— Думаю, ничего удивительного, — с теплотой произнесла Аврелия. Наклонила голову в сторону, с любопытством глядя на юношу. — Я тут вспомнила, что ты говоришь по-гречески, как и на латыни. В Италии греческий учат только в благородных семьях. Наверняка и в Карфагене так же. Как же такой образованный человек попал в рабы?

Ганнон поднял взгляд и мрачно поглядел на нее.

— Я забыл попросить о защите одну из самых могущественных богинь, когда отправлялся рыбачить с другом.

Аврелия вопросительно поглядела на него.

— Суни, тот, которого ты видела в Капуе. Наловив кучу тунца, мы выпили вина и уснули. Внезапно налетевший шторм унес нас далеко в море. Нам как-то удалось выжить в течение ночи, но на следующий день мы наткнулись на пиратский корабль. Нас продали в Неаполе и повели в Капую, чтобы отдать в гладиаторы. Вместо этого меня купил твой брат… — Голос Ганнона стал жестче. — Кто знает, что случилось с моим другом? — закончил он и не без удовольствия увидел, как Аврелия вздрогнула.

Но, недовольная этим проявлением слабости, девушка быстро взяла себя в руки. Симпатичный или нет, он все равно раб, подумала она.

— У всех на рабовладельческом рынке печальная судьба. Это не значит, что мы можем всех их купить. Считай, что тебе повезло, — резко сказала она.

Ганнон склонил голову. Пусть она и юна, но дух у нее уже крепок, подумал он.

Повисла неловкая пауза.

— Аврелия! — прервал молчание голос Атии.

На лице девушки появился испуг.

— Я во дворе, мама.

Спустя мгновение появилась Атия. На ней была простая льняная стола и красивые кожаные сандалии.

— Что ты здесь делаешь? Мы же уже должны были заниматься игрой на лире… — Ее взгляд скользнул по лицу Ганнона. — Это тот раб, которого побил Агесандр? Карфагенянин?

— Да, мама, — ответила Аврелия. Бледность слегка сошла с ее лица. — Я как раз поговорила с Элирой, узнала, окончательно ли он выздоровел.

— Понимаю. Хорошо, что ты обращаешь внимание на такие вещи. Это важная часть домашнего хозяйства, — продолжила Атия, бросив на Ганнона пристальный взгляд. — Сломанный нос не вправили, а в остальном он выглядит хорошо.

Ганнон переминался с ноги на ногу, несколько обескураженный тем, что его обсуждают так, будто его здесь и нет.

Аврелия немного смутилась.

— Я думаю… Элира не сказала, когда ему можно будет вернуться к работе.

— Ну? — требовательно сказала Атия. — Ты достаточно поправился?

Ганнон не мог ответить отрицательно.

— Да, госпожа, — пробормотал он.

— У него три ребра сломано, — возразила Аврелия.

— Это не помешает ему работать на кухне, — ответила Атия. Поглядела на Ганнона. — Так ведь?

Это намного легче, чем работать в поле, подумал Ганнон. Склонил голову.

— Не помешает, госпожа.

Атия кивнула.

— Хорошо. Иди следом за нами, в дом. У Юлия для тебя найдется достаточно работы.

Втайне радуясь, Аврелия пошла следом за матерью. Больше не надо будет выискивать возможности, чтобы встретить Ганнона.

— Квинт хотел, чтобы мы поглядели, как он тренируется с отцом, — с гордостью, но не без сожаления обратилась Атия к дочери.

— Ага, — буркнула Аврелия, ухитрившись в одном слове выразить всю зависть и недовольство.

— Хватит этого! — обернувшись, сказала Атия. — Или тебе больше хочется играть на лире или учить греческий?

— Нет, мама, — яростно прошептала Аврелия.

— Отлично, — сказала Атия, переставая хмуриться. — Тогда пошли.

Ганнон был ошеломлен. Большинство девочек, которых он знал, просто обожали возиться со всякими женскими глупостями. А вот Аврелию боги явно вылепили из другого теста.

Они вошли в дом через небольшой боковой проход, устроенный с краю двух больших дощатых дверей. Ганнон внимательно глядел по сторонам. Он впервые оказался в главном здании виллы. Его поразило сочетание простоты и изящества, с которым был построен дом. В Карфагене дома возводили исходя из чистой практичности, так что мозаики и яркие рисунки на стенах были скорее исключением, чем правилом.

Во внутреннем дворе они увидели Фабриция и Квинта. Отец и сын настороженно стояли друг напротив друга. На них были простые туники, подвязанные поясами, а в руках зажаты деревянные мечи и круглые кавалерийские щиты.

Увидев Атию и Аврелию, они остановились.

Фабриций поднял меч, приветствуя Атию, и она улыбнулась.

— Наконец-то, — шутливо сказал Квинт.

Аврелия изо всех сил старалась выглядеть воодушевленной. Это действительно лучше уроков музыки, сказала она себе.

— Вот я и здесь, — сказала девушка брату.

Квинт поглядел на отца.

— Готов?

— Если готов ты.

Они начали сходиться, подняв мечи. Лезвия с глухим стуком ударились друг о друга. На мгновение оба замерли, выжидая, кто первым пойдет в атаку.

Атия хлопнула в ладоши.

— Принеси какого-нибудь фруктового сока, — приказала она Ганнону, показав пальцем, где находится кухня.

С трудом оторвав взгляд от начинающейся схватки, юноша взглянул на нее.

— Да, госпожа.

Он двинулся медленно и размеренно, как полагалось рабу. К счастью, это давало ему возможность еще немного понаблюдать.

Квинт начал первым. Он взмахнул гладием, уводя меч отца вниз. Продолжая движение, отвел правую руку назад и сделал выпад, целясь противнику в грудь. Фабриций мгновенно принял удар на щит и с усилием перевел меч Квинта вверх. Это открыло правую подмышку Квинта для атаки. Зная, что отец обязательно атакует в уязвимое место, юноша резко крутанулся влево и отступил на несколько шагов. Но Фабриций преследовал его, как бросившаяся в атаку змея. Несмотря на яростную атаку, Квинту все-таки удалось отбиться.

— Неплохо, — прокомментировал Фабриций через некоторое время, отходя назад. Они остановились, чтобы перевести дыхание, и возобновили бой.

К радости Квинта, первая кровь была за ним. Это получилось благодаря неожиданному столкновению щит в щит, что дало ему возможность сделать удар по дуге, в обход щита. Острие запуталось в тунике Фабриция на его левом боку. Несмотря на то, что меч был деревянным, он пробил в тунике изрядную дыру и рассек кожу, скользнув по ребрам. Фабриций взревел от боли и отшатнулся. Зная, что сейчас боль не позволит отцу быстро поднять меч, Квинт ринулся следом, чтобы завершить атаку.