Ганнибал. Враг Рима

— Приготовься умереть! — зарычал верзила.

Подняв правую руку, он взмахнул мечом по кругу, целясь в основание шеи Сафона, и нанес удар с неудержимой силой по цели, стоявшей неподвижно, как скотина на бойне. Для наблюдателей все выглядело так, будто бой окончен.

В последний момент карфагенянин рухнул на колени, и меч противника рассек воздух у него над головой. Бросившись вперед, он вытянул руку и вонзил кинжал в левое бедро вражеского воина. Это не была смертельная рана, но она и не должна была стать таковой. Рухнув на грудь, Сафон услышал громкий крик боли. Спешно вскочил на ноги, с удовлетворением на лице. В паре шагов от него вражеский воин стоял, наклонившись в сторону, как корабль в бурю. Все, что он сейчас хотел, — вытащить из ноги кинжал. Ударить его в спину будет несложно.

Быстрого взгляда на яростные лица врагов Сафону хватило, чтобы принять мгновенное решение. Милосердие будет куда полезнее безжалостности. Он мгновенно подскочил к противнику и завершил дело, рубанув ему по бедру сзади. Заревев от боли, вражеский воин рухнул лицом вниз. Сафон с силой топнул ему по правой руке, вынуждая выпустить меч, и коснулся острием меча его спины.

— Сдавайся, — рыкнул он.

Стеная от боли, гигант вытянул обе руки над головой, разжав кулаки.

Сафон перевел взгляд на вождя, который ошеломленно наблюдал за происходящим.

— Ну? — спросил он.

Вождь собрался с духом.

— Я извиняюсь за то, что оскорбил Ганнибала, вашего вождя. Авсетаны примут эти щедрые подарки с благодарностью, — пытаясь изобразить любезность, сказал он. — Ты и твои товарищи могут беспрепятственно уходить.

— Превосходно, — широко улыбнувшись, ответил Сафон. — Твой сын отправится вместе с нами.

Вождь вскочил.

— Ему нужен лекарь!

— У нас их предостаточно. Мы поручим его заботам лучшего хирурга Эмпории. Даю тебе слово. — Сафон слегка оперся на меч, и громадный воин громко застонал. — Или можем покончить с этим прямо здесь. Как пожелаешь.

Вождь яростно оскалился, но он был бессилен перед победившим его сына Сафоном.

— Очень хорошо, — пробурчал он.

Лишь тогда Сафон поглядел на отца и Бостара. Оба яростно закивали, подбадривая его. Офицер вдруг понял, что совершенно по-дурацки ухмыляется. Вопреки всем обстоятельствам он переломил ситуацию, завоевал одобрение отца и восхищение брата. Однако в глубине души он догадывался, что для беспрепятственного прохода в Галлию этим путем авсетан придется разгромить.

Глава 12 ПЛАНЫ

Следующим утром Ганнона разбудил пинок по ребрам. Крякнув от боли, он открыл глаза. Над ним стоял Агесандр, а по обе стороны от надзирателя высились два самых дюжих раба на ферме. Ганнон знал, что эти тупые громилы сделают все, что прикажет надсмотрщик. В их огромных кулачищах были цепи с кандалами. Ганнон охватила смесь страха и изумления. Дома нет ни Квинта, ни Фабриция, будто молотом ударило в его голове. Это не простое совпадение.

— За что? — прохрипел он.

Вместо ответа сицилиец снова пнул его ногой. Несколько раз.

Закрыв голову руками, Ганнон сжался в комок и лишь надеялся, что Аврелия услышит, что происходит.

Через некоторое время Агесандр прекратил избиение.

— Гугга, сын последней городской шлюхи, — сказал он во весь голос.

Приоткрыв глаза, юноша взглянул вверх и с тревогой заметил, что у сицилийца в одной руке кинжал, а в другой — небольшой кошель.

— Нашел это среди твоих жалких пожитков. Значит, украл у хозяина деньги и оружие? — громогласно продолжал Агесандр. — Вероятно, чтобы нам всем среди ночи глотки перерезать, а потом сбежать, чтобы присоединиться к твоим негодяям-соплеменникам в войне против Рима?

— Никогда в жизни эти вещи не видел! — вскричал Ганнон и тут же вспомнил, как видел Агесандра прячущимся в атриуме. Так вот что он там делал!

— Ты ублюдок, — пробормотал юноша, пытаясь сесть, и тут же получил удар ногой в лицо. Он упал навзничь на тюфяк, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. Рот наполнился кровью, и спустя мгновение на его ладони оказались два выбитых зуба.

Агесандр кровожадно расхохотался.

— В кандалы его, — приказал он. — И шею тоже, не только ноги с руками.

Едва не теряя сознание, Ганнон глядел, как рабы подошли и застегнули толстые железные кольца на его теле. Три громких щелчка, и он оказался в том же положении, что и на рынке рабов. От кольца на шее тянулась длинная цепь. Грубым рывком Ганнона подняли на ноги и потащили к двери.

— Стоять!

Все обернулись.

В дверях своей комнаты стояла Аврелия в ночной рубашке.

— И что ты собрался делать, скажи-ка? — выкрикнула она. — Ганнон домовый раб, а не с фермы, чтобы ты с ним делал что пожелаешь!

Сицилиец поклонился, изящно, но не скрывая издевки.

— Прости меня, госпожа, что так рано разбудил тебя. Услышав новости, пришедшие с посланием твоего отца, я забеспокоился, посчитав, что этот раб может тоже их услышать и сделать что-нибудь плохое. Беспокоился, что он причинит вред тебе и твоей семье, прежде чем сбежать. К сожалению, я оказался прав. — Он показал руки, которыми сжимал улики. — Вот это ему точно не принадлежит.

Аврелия в ужасе поглядела на Ганнона и вздрогнула, увидев, что его лицо залито кровью.

— Кто-то подбросил это в мои вещи, — тихо прошептал юноша, с ненавистью глянув на Агесандра.

Окончательно поняв, что происходит, Аврелия ринулась вперед.

— Ты слышал?

Сицилиец кашлянул.

— Конечно, он так и скажет, правда? Но все гугги — лжецы. — Он дернул головой в сторону двух громил. — Пошли. У нас путь неблизкий.

— Я запрещаю! — крикнула Аврелия. — Ни шагу больше!

Державшие Ганнона рабы замерли. Агесандр обернулся.

— Прости, госпожа, но в данной ситуации я не подчинюсь тебе.

— А как насчет меня? — раздался резкий, как удар бича, голос Атии. — В отсутствие Фабриция главная в доме я, а не ты!

Агесандр моргнул.

— Конечно же, госпожа, — спокойно ответил он.

— Объяснись.

Агесандр выставил руки, держа в них кинжал и кошель, и снова повторил свои обвинения.

Атия ужаснулась.

— Что скажет Фабриций, если узнает, что я оставил в доме столь опасного раба, госпожа? — спросил сицилиец. — Он меня распнет и будет прав.

Атия согласно кивнула.