Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Доказательством блестящих стратегических дарований Ганнибала и неспособности противостоявших ему римских полководцев служит то, что с того времени он еще на протяжении 4 лет открыто оставался в Бреттийской зоне, и что гораздо более крепкие его соперники не могли заставить его ни прятаться в крепостях, ни отбыть с армией на родину.

В конце концов, он был вынужден отходить все дальше и дальше не потому, что участвовал в ничего не решавших сражениях, в какие он вступал с римлянами, сколько потому, что он все менее и менее мог положиться на своих бреттийских союзников и, в конце концов, мог смекать только на те города, какие были заняты его войсками. От обладания Туриями он отказался добровольно, а Локры были у него отняты войсками, высланными для этой цели из Региона по распоряжению Публия Сципиона (205 г. до н. э.). И словно его замыслам было суждено наконец найти блистательное одобрение со стороны тех самых карфагенских властей, какие воспрепятствовали их успеху, — эти власти сделали попытку вновь восстановить их из-за страха перед ожидавшейся высадкой римлян (206 г. до н. э.): они послали подкрепления и помощь — Ганнибала — в Италию и Магону — в Испанию, с приказанием снова раздуть пламя войны в Италии и этим дать хотя бы некоторую отсрочку вздрагивавшим от страха жителям ливийских пригородных жилищ и карфагенских лож. Также и в Македонию было отправлено посольство

с поручением склонить Филиппа к возобновлению союза и к высадке в Италии (205 г. до н. э.). Но уже было поздно. За несколько месяцев до этого Филипп заключил мир с Римом; хотя предстоявшее политическое уничтожение Карфагена было для него неудобно, он — во всяком случае, открыто — ничего не предпринял против Рима. В Африку был выслан маленький македонский отряд, тот, что, по уверению римлян, содержался за счет самого Филиппа; это было абсолютно очевидно но, как следовало из последующего хода событий, римляне не имели этому никаких доказательств. А о высадке македонян в Италии даже и не думали.

Серьезнее принялся за свою проблему младший из отпрысков Гамилькара, Магон. С остатками испанской армии, которые он сначала перевез на Минорку, он высадился в 205 г. до н. э. подле Генуи, разрушил этот город и призвал к оружию лигуров и галлов, которых по обыкновению привлекали толпами золото; он даже завел связи по всей Этрурии, где общественно-политические процессы не кончались. Но приведенных им войск было слишком мало для серьезного нападения на Италию, а Ганнибал располагал такими незначительными силами и до такой степени утратил свое влияние на южную Италию, что не был в состоянии двинуться навстречу Магону. Карфагенские правители не желали спасения своего отечества, когда оно было возможно, а теперь, когда они его захотели, оно было уже невозможно.

Тогда Ганнибал решил двинуться на юг. Двинувшись в Самний, разорив земли Беневента и заняв город Телесию, Ганнибал решил направиться в Кампанию по приглашению антиримски настроенных кампанцев. Собираясь двинуться к Казину, он по ошибке прибыл в Казилин и оказался в стране, со всех сторон окруженной горами и реками. Тем временем Фабий занял горные проходы, но Ганнибал с помощью хитрости вырвался из ловушки и занял Героний. Марк Минуций Руф был настроен более решительно и хотел битвы с карфагенянами. Когда Фабий отбыл в Рим для участия в религиозных обрядах, Ганнибал вовлек его в битву, а после отступил, чтобы внушить ему, что он завоевал победу. Сторонники Минуция в Риме затребовали одинаковых прав для правителя и начальника конницы. Было решено так и сделать. Римская армия была поделена надвое: армию Фабия и армию Минуция. Минуций вступил в бой с Ганнибалом и попался на его ловушку, так как Ганнибал оставил в засаде карфагенян, которые ударили в тыл римлян. Пришедший на помощь Минуцию Фабий вынудил Ганнибала прекратить бой. Не дав Ганнибалу вновь разгромить римскую армию, Фабий «промедленьем спас положение».

По окончании срока диктатуры Фабия командование армией вновь приняли консулы, Гней Сервилий Гемин и Марк Атилий Регул. В боевых действиях у Герония они придерживались тактики Фабия. Карфагеняне начали испытывать острый недостаток в продовольствии. В 216 году до н. э. были избраны новые консулы: Гай Теренций Варрон и Луций Эмилий Павел. Армия Римской республики насчитывала 87–92 000 человек. Войска Ганнибала были истощены походами, из Карфагена подкреплений не присылалось. К концу лета съестные припасы в Геронии закончились, и Ганнибал двинулся в Канны. Битва при Каннах в корне изменила отношения сторон. Карфагеняне были выстроены в форме серпа, в центре которого находилась пехота, а по краям — африканская конница. Римские пехотинцы начали медленно пробивать оборону в центре, когда кавалерия Ганнибала полностью уничтожила конницу противника. Поравнявшись с последними рядами римлян, африканцы ударили в тыл. Плотный строй окруженных римлян был почти полностью уничтожен. В ходе битвы римляне потеряли около 50 тысяч человек, а карфагеняне — 6 тысяч. Впервые, в испанской хронике (1282 или 1284), подготовленной королем Альфонсо X. на основе латинских источников, сообщается о значительно меньших потерях римлян: убиты консул Эмилий и 20 самых доблестных воинов, кроме того, насчитывалось 30 убитых и плененных сенаторов, знатных всадников — 300, остальных всадников — 3000, хорошо вооруженной пехоты — 11 000. Консул Варрон ушел в Венецию с 500 всадниками.

После битвы начальник карфагенской конницы Магарбал сказал, что мечтает через четыре дня пировать на римском Капитолии. Ганнибал ответил, что ему нужно подумать. Тогда Магарбал произнес: «Ты умеешь побеждать, Ганнибал, но не умеешь пользоваться победой». Ганнибал видел цель войны не в уничтожении противника, а в установлении господства Карфагена в Западном Средиземноморье и возврате Сицилии, Корсики и Сардинии. Кроме того, Рим был очень укрепленным городом, для его осады потребовалась бы техника, которой у Ганнибала не было. Но, вероятно, карфагенские инженеры могли построить осадные машины, тем более, что в некоторых других местах они их использовали. Он ждал предложения мира от римлян, но его не последовало. Ганнибал предложил римскому сенату выкупить пленных и тем самым начать подготовку к мирным переговорам, но сенат ответил отказом. Тогда он начал активную дипломатическую деятельность, в результате чего на его сторону перешли апулийцы, самниты, луканцы и бруттии.

Глава 9

Подготовка к войне с Италией

Ганнибал, упустивший целый год вследствие упорного противодействия сагунтинцев, вернулся как обычно на зиму 219/18 г. до н. э. в Картагену, отчасти чтобы принять нужные меры для охраны Испании и Африки, так как аналогично своему отцу и своему зятю он был и тут и там высшим военным руководителем и, стало быть, вынужден был побеспокоиться о сохранности собственного отечества. Его военные силы состояли примерно из 120 тысяч пехотинцев, 16 тысяч наездников, 58 слонов и 32 обеспеченных экипажем и 18 не оборудованных пятипалубных судов помимо тех слонов и кораблей, какие пребывали в столице. В этой карфагенской армии совсем не было наемных воинов, за исключением маленького количества лигуров, служивших в легковооруженных подразделениях; не приписывая нескольких финикийских эскадронов, воинства были из взятых для военной службы карфагенских подчиненных, ливийцев и испанцев. Чтобы удостовериться в преданности этих последних, отлично выучивший людскую натуру военачальник показал им свое доверие тем, что дал им увольнение на всю зиму; это не похоже узкое представление финикийцев о патриотизме, Ганнибал твердо обещал ливийцам карфагенское гражданство, если он возвратится в Африку героем. Однако эта толпа войск была только частью предназначенной для экспедиции в Италию. Приблизительно 20 тысяч человек были отосланы в Африку; из них маленькая часть осталась в столице и на фактически финикийской территории, а большая часть была послана на западную часть Африки. Для охраны Испании было брошено 12 тысяч человек пехоты, 2 500 человек конницы и примерно половина слонов. Помимо стоявшего

там у берегов флота; руководство этими военными державами и господство над территорией были возложены на младшего брата Ганнибала — Гасдрубала. На собственно карфагенской территории было брошено относительно малое число войск, так как на крайний случай столица сама имела достаточно средств; в Испании тоже было пока достаточно небольшого отряда пехоты, так как там несложно было нанять новых рекрутов, но зато там была сохранена относительно большая часть африканской конницы и слонов. Главное внимание было обращено на то, чтобы снабдить сцепление посреди Испанией и Африкой; с этой целью и был оставлен в Испании флот, а охрана западной Африки была поручена очень крепкому военному подразделению. Выдержка войск служила поручительством, за исключением подобранных в хорошо усиленном Сагунте заложников от испанских общин, разделение солдат по таким местам, какие пребывали вне их призывных округов: доминирующая часть восточноафриканского ополчения была отправлена в Испанию, испанского — в западную Африку, западноафриканского — в Карфаген. Таким образом были предприняты достаточные меры для защиты. Что же касается наступательной войны, то эскадра из 20 пятипалубных судов с 1 тысячи солдат должна была отплыть из Карфагена к западным берегам Италии, для того чтобы их опустошать; другая эскадра из 25 парусных судов должна была попытаться снова завладеть Лилибеем; Ганнибал надеялся, что карфагенское правительство не откажет ему в столь небольшом содействии.

Сам же он решил вторгнуться во главе главной армии в Италию. Этот порядок военных действий, без сомнения, изначально задумывался Гамилькаром. Смелое нападение на Рим допустимо было лишь в Италии, точно так же как решительное нападение на Карфаген допустимо было лишь в Ливии; как Рим, без колебания, начал бы следующую кампанию нападением на Ливию, так и Карфаген не обязан был довольствоваться какими-нибудь второстепенными предметами военных операций, например, Сицилией, или одной оборонительной войной. Во всех этих инцидентах проигрыш был бы идентичен смерти, а победа принесла бы различные плоды. Каким же, однако, путем можно было напасть на Италию? Достигнуть полуострова можно было или водой, или сушей; но, для того чтобы поход носил характер не безнадежного начинания, а военной экспедиции со стратегической целью, необходимо было иметь более близкую операционную базу, чем Испания или Африка.

Ганнибал не мог опираться ни на флот, ни на какую-либо приморскую крепость, так как Рим господствовал в то время на морях. Но и на территории, принадлежащей италийскому союзу, едва ли можно было найти твердую точку опоры. Если этот союз в совершенно иные времена и, несмотря на свои симпатии к эллинам, устоял против ударов, нанесенных ему Пирром, то не было никакого основания ожидать, что он распадется при появлении финикийского полководца; вторгнувшаяся в Италию армия была без сомнения раздавлена между сетью римских крепостей и крепко сплоченным союзом. Только страна лигуров и кельтов могла сделаться для Ганнибала тем, чем была для Наполеона Польша во время его походов на Россию, очень похожих на поход Ганнибала; в этих племенах еще были сильны волнения в связи с только что окончившейся войной за независимость; они не состояли в племенном родстве с италиками и опасались за свое существование, так как именно в это время римляне начали окружать их цепью собственных крепостей и шоссейных дорог, следственно на финикийскую армию, заключившую в своих рядах много испанских кельтов, они должны были смотреть как на свою спасительницу и обязаны были быть для нее опорой, доставляя ей питание и рекрутов.

Уже были заключены мнимые уговоры с бойями и инсубрами, какие должны были послать навстречу карфагенской армии вожаков, организовать для нее у своих единоплеменников хороший прием, снабжать ее во время похода продовольствием и восстать против римлян, лишь только карфагенская армия заступит на италийскую территорию. На эту же область указывали и отношения с востоком. Македония, снова утвердившая свое владычество в Пелопоннесе благодаря победе при Селлазии, находилась с Римом в натянутых отношениях; Димитрий Фаросский, променявший союз с римлянами на союз с македонянами и изгнанный римлянами из своих владений, жил изгнанником при македонском дворе, который отказал римлянам, требовавшим выдать его. Если и существовала возможность где-либо соединить против общего врага две армии, выступившие от берегов Гвадалквивира и Карасу, то это могло случиться только на берегах реки По.

Таким образом, все указывало Ганнибалу на северную Италию; а что туда же были обращены взоры и его отца, видно из того факта, что римляне к своему крайнему удивлению встретили 230 г. до н. э. в Лигурии с отрядом карфагенян. Менее понятно, почему Ганнибал предпочел сухой путь морскому, так как и само по себе очевидно, и было доказано последующими событиями, что ни морское могущество римлян, ни из союз с Массалией не были непреодолимым препятствием для высадки армии в Генуе.

В дошедших до нас сведениях немало таких пробелов, которые не позволяют нам полностью разрешить этот вопрос и которые нельзя восполнить догадками. Ганнибал, вероятно, выбрал из двух зол меньшее. Вместо того чтобы подвергнуть себя случайностям морского переезда и морской войны, с которыми он был мало знаком и которые было трудно заранее предвидеть, он счел более благоразумным положиться на бесспорно искренние обещания бойев и инсубров, тем более потому, что высадившейся в Генуе армии предстоял бы переход через горы; вряд ли он знал, что переход через Апеннины подле Генуи менее труден, чем переход через главную цепь Альп. Но тот путь, который он избрал, с древних пор служил путем для кельтов, и по нему проходили через Альпы гораздо более многочисленные массы людей; стало быть, союзник и избавитель кельтов мог уверенно идти по нему.

Глава 10

Завоевание северной Италии

Появление карфагенской армии по ту сторону Альп разом изменило положение дел и разрушило римский план войны. Из двух главных римских армий одна высадилась в Испании, уже вступила там в борьбу с врагом, и вернуть ее оттуда не было возможности. Другая, предназначенная для экспедиции в Африку под начальством консула Тиберия Семпрония, к счастью еще находилась в Сицилии; на этот раз медлительность римлян пошла им на пользу. Из двух карфагенских эскадр, которые должны были отплыть к берегам Италии и Сицилии, одна была рассеяна бурей, и некоторые из ее судов были захвачены подле Мессаны сиракузянами; другая тщетно пыталась завладеть врасплох Лилибеем и потом была разбита в морском сражении перед входом в эту гавань. Однако пребывание неприятельской эскадры в италийских водах было настолько неудобно, что консул решил до переезда в Африку занять мелкие острова вокруг Сицилии и прогнать действовавших против Италии карфагенский флот. Все лето он осаждал Мелиту, разыскивал неприятельскую эскадру, которую он надеялся найти у Липарских островов, между тем как она сделала высадку подле Вибо (Монтелеоне) и опустошал бреттийское побережье, и, наконец, собирал сведения о самом удобном месте высадки на африканском берегу; поэтому и римская армия и римский флот еще находились в Лилибее, когда там было получено от сената приказание как можно скорее возвращаться для защиты отечества.

Поделиться с друзьями: