Гарантия на любовь

Поняв, что мое занятие бессмысленно, поставила поднос с чистыми бокалами на стойку, что только что притащила с мойки, и вновь заколола непослушную челку невидимкой, чтоб не мешала. Надолго это, конечно, не поможет, но хоть пару минут видеть все происходящее нормально смогу. Василиска, заметив мои манипуляции, в очередной раз усмехнулась, подошла и сама убрала непослушные прядки с лица, сделав это так нежно, что я невольно почувствовала себя если не ее дочерью, то младшей сестрой так точно. Начинаю понимать, почему Коля так любит эту женщину. По сравнению с чопорной женщиной, что именуется его матерью, тут была забота и любовь, искренняя, нежная, всепонимающая. Я хотела поблагодарить, но хозяйка бара уже отвлеклась на звонок мобильного. Потом, значит. Вздохнула и поспешила вернуться к работе, только вот бокалы уже расставляли по местам мальчишки-официанты, не забыв мне подмигнуть и показать класс. Особенно старался бармен, парень лет двадцати пяти, что последние три дня просто не упускает случая сделать мне комплимент, подмигнуть, а иногда и дотронуться до руки, до плеча. Один раз даже на талии обнаружила его руки. Это он меня отодвигал… ну-ну! Да что говорить, обновленный образ вызвал фурор у всех: и у персонала, и у клиентов, особенно у постоянных. Василиска лишь вздохнула, никак не комментируя ни новую одежду, ни прическу.

А комментировать и говорить было что: ассиметричное каре с косой челкой, волосы, что теперь были не красные, а, скорее, темно-медные с редкими прядками то темнее, то светлее. Все это полагалось укладывать, что мне и приходилось делать под контролем юриста, который сам лично каждое утро наносил мне макияж, легкий, почти незаметный, если не знать, что он есть…

Да я сама любовалась на свое отражение в зеркале, все мои попытки выделяться до этого были пусты, просто надо было найти свой стиль. Вот вам и решение задачки, что пыталась понять лет с четырнадцати, а для этого мне потребовался всего лишь один Николаев, который, правда, не особо спрашивал, хочу ли я изменений.

Вновь вернулась к моменту, когда Фил завершил свою работу и позвал, кажется, уснувшего на диване друга. Внимательный взгляд и одобрение, а затем сухое отлично. Ни поцелуя, ни объятий и никаких более слов, что, к чертовой бабушке, происходит? Я нравилась ему исключительно в виде мухомора? После той ночи, когда мы вышли из салона Фила уже во втором, если не в третьем часу ночи, ничего-то особо и не поменялось, кроме обновленного гардероба, прически и цвета волос. За прошедшие три дня юрист даже не попытался ко мне подойти! Да, я понимаю, усталость, и виделись мы все эти дни только утром, когда он перед выходом на свою работу красил меня и помогал с прической, а потом убегал в семейную фирму, и ночью, когда забирал меня из бара. Он даже на обед не являлся, хотя, по словам Славика, раньше это было для него обыденным делом. Хотя тут, скорее, играло роль то, что Николай старался на глаза Барт не попадаться. Не знаю, чем это было вызвано: страхом или просто инстинктом самосохранения, но краем уха услышав один из их разговоров, поняла, что юрист прав. Я бы тоже пряталась… Хотя, ну что они плохого сделали? Что плохого сделала я? Я ведь хочу видеть его хотя бы в те жалкие двадцать минут, что он тратит на обед. Почему он и в этом мне отказывает?

— Юлия, улыбнись, — велел Виталий, который опять заглянул к жене.

— Добрый день, Виталий, — я постаралась улыбнуться как можно приветливей, классный дядька, пока его не разозлишь, а разозлишь, даже Васька как шелковая, слушается и не перечит, хотя силы ей не занимать…

— Добрый, добрый, только уже почти вечер, а нам, кстати, к Никифору Николаевичу, по твоей милости, надобно, — напомнили мне, и я невольно спряталась за поднос, который взяла, чтоб отнести один из заказов. Зачем вот было напоминать…

— Да не пугайся ты так, мы тебя в обиду не дадим!

— Спасибо, — только и смогла выдавить из себя, хватая со стойки заказ, и поторопилась исчезнуть с глаз, чтоб не продолжать этот разговор. Семейный ужин, странный семейный ужин… В очередной раз на душе заскребли кошки. Страшно, очень страшно, а ведь из всех приглашенных я там не знаю только этого самого деда. Васька на этот счет лишь улыбнулась, сказав что-то по поводу того, что если я начну с истории, как вылила на его внука кофе, он меня сразу примет как родную. И вот как понимать, это шутка или нет? Пробежалась по залу, собирая грязную посуду, поправляя столики. Заглянула в кухню и поинтересовалась, не нужна ли им помощь, и, получив очередное подтверждение, что нет, с сожалением вернулась к бару, где меня уже ждали Василиса с Виталиком, собранные и явно собирающиеся уходить.

— Тебе не кажется, что кто-то просто пытается притвориться очень занятым? — весело поинтересовался мужчина, помогая жене влезть в куртку.

— Виталя, подожди в машине, — попросила Васька, проигнорировав замечание мужа на мой счет, тем самым давая понять, что она сама разберется. Быстрый поцелуй в щеку со словами «слушаюсь и повинуюсь», и Виталий удалился, притом не забыв похлопать меня по голове то ли в знак поддержки, то ли просто успокоения. Эта привычка у него проскакивала и в отношении Славика, как я успела заметить, когда тот дулся на сестру. Я, как видно, тоже перешла в разряд детей-сестер, и не знаю, радоваться или нет такому.

— Юль, сейчас выдохни и иди собирайся, Николаев должен подъехать с минуты на минуту, и, могу поспорить, опять припрет мне кактус, — улыбнулась женщина. Шутку с кактусами я слышала не раз и от Николая, и от Славика.

— Василис, я… — хотела придумать какое-то оправдание своему страху, но не смогла. Да и как это оправдаешь? Не каждый день же знакомишься с дедом будущего мужа! Да и ситуация с Николаевым у нас нелепая, две недели назад мы даже не встречались, не то что о свадьбе речи не велось, даже вероятности такой не было, а тут…

— Ну надо же! — вмешалась в наш разговор пропавшая куда-то на несколько дней Наталья, вот уж не знаю, какое у нее было оправдание, но ее отсутствие явно скорее радовало Ваську, чем беспокоило. А тут — на тебе, явление Христа народу! Интересно, она думала, мы тут по ней плакать будем? Наивная! — Вы посмотрите только на это, гадкий утенок стал прекрасным лебедем! — язвительно продолжила пропажа, смерив меня взглядом с ног до головы, совсем не обращая внимания на взгляд, которым ее одарила Васька.

— А ты, наконец, соизволила явиться, — грубо оборвала хозяйка бара, вручая своей пропаже папку бумаг, что, кажется, собиралась утащить с собой. Как домашнюю работу, видно. — Зарплату получишь соответственно, но, думаю, твой благодетель тебе поможет… Нашел же он причину тебя не выпускать на работу эти дни…

— Да будто ты заметила мое отсутствие, да и какое тебе дело?.. — окрысилась красотка, всем своим видом показывая, что уважения к работодателю у нее никакого. Да у нее, кажется, вообще никакого ни к кому уважения не проявлялось.

— Заметила, работать стало гораздо легче, хоть за это могу сказать спасибо твоему покровителю… Хорошо загуляли, как погляжу! Жанна, насколько я знаю, в командировке, а дети у бабушки? Ну-ну…

— Что, Коля доложил? Пожаловался? — насмешливо поинтересовалась вконец обнаглевшая Кукушкина, — конечно, обидели маленького, можно сказать, об него ноги вытерли, он аж на унижение пошел с этой…

— Да ты… — хотела было ответить Василиса на оскорбления Николая и меня заодно, но не успела.

Попавший под руку стакан сока, который бармен поставил на стойку, я, недолго думая, выплеснула прямо в лицо обидчицы своего мужчины, оскорбление в свой адрес я ей припомню попозже, если еще доживет…

— Его-то, может, не обидели, а вот тебя я сейчас обижу так, что мало не покажется, — спокойно проинформировала, возвращая стакан опешившему бармену. Тишина звенела, даже гости замерли.

Наглость? А пусть! Но не позволю какой-то дряни оскорблять своего мужчину. А в том, что он мой, пусть только попробует хоть кто-то усомниться! Его это, кстати, тоже касается, надо бы ему об этом сказать, а то вдруг еще строит планы, что все еще можно провернуть по-другому?

* * *