Гардемарин в юбке

– Рома, что ты обо всем этом думаешь? – спросила Ника.

– Если честно, я даже не знаю что и думать. Бред какой-то. Кому понадобилось нас травить?

– Рома, ты хоть понял, что нас хотели убить? И ты наконец поверил мне, что в спальню есть еще один ход?

– Говорю же, не знаю, что думать.

– Что значит, не знаю? – закричала Вероника, подпрыгнув на месте от возмущения.

– Пока я не видел этого хода, поэтому не знаю, – резко бросил Ребров.

– Ты не Роман, – выдохнула Ника, – ты… ты… уф… ты Фома неверующий, вот ты кто! У тебя вместо мозгов процессуальный кодекс.

– Успокойся, что так разошлась? Я же не сказал, что не верю, я сказал, что не знаю.

– Это одно и то же, тебе обязательно нужно все пощупать своими руками. Но ведь и дураку понятно, что некто, кто ходил над нашими головами, когда мы в столовой были, а потом затопил камин, в дом вошел не через парадный ход, иначе мы бы его увидели, – возмущенно пыхтела Ника.

– Дураку, может, и понятно, но я, видишь ли, человек умный. Поэтому смотрю на вещи с реальной точки зрения. Этот «некто» мог находиться в доме еще до того, как мы с тобой туда пришли, так что остынь, моя милая. Согласен, что поискать нужно, но особых иллюзий на этот счет я не питаю. И потом, ты же слышала, что сказал садовник. В доме всегда кто-то есть, так что проникнуть туда постороннему достаточно трудно… А нам с тобой нужен союзник, который живет в доме.

– Ха, ха, Роман Сергеевич, не смешите меня! Кто может стать нашим союзником, уж не Эллочка ли? Или, может, Саша, который спит и видит себя наследником?

– Ну, об этом еще рано мечтать, ведь Вадим пока жив.

– Следователь мне говорил – так врачи сказали, – это дело времени.

– Да, знаю, он мне то же говорил. Все дело в том, что, пока Вадим жив, это считается покушением на убийство, а как только не дай бог умрет, это уже будет убийством. Совершенно разные статьи для Юлии.

– Не говори так про Юльку, – взвизгнула Вероника, – это не она, и никакие статьи к ней не применимы.

– Успокойся, чего ты на меня-то кричишь, я здесь при чем? Говорю тебе о том, что мне сказал Сергей, когда я с ним по телефону разговаривал.

– Так он что же, тоже думает, что это Юлька в Вадима стреляла? – возмутилась Вероника.

– Ладно, хватит демагогию разводить, поехали домой, у меня голова прямо деревянная. Потом подумаем, что делать, а сейчас отдохнуть нужно, – постарался переключиться Роман на другую тему, чтобы отвлечь разбушевавшуюся подругу.

– Я поеду за город, нужно посмотреть, что там к чему. Уже пора перебираться туда, я ведь дом уже обставила, все там сделала. Не хочешь со мной поехать посмотреть?

– У меня сегодня дела, как все закончу, обязательно приеду.

Вероника с Романом сели каждый в свою машину и разъехались в разные стороны. Девушка была около своего дома уже в седьмом часу утра, а потому сразу завалилась спать.

Глава 12

Разбудил Веронику страшный шум и пронзительный крик соседки, которая жила от нее через три дома.

– Ой, ой, помогите, спасите, убива-а-а-ют! – орала Лидия Васильевна.

За ней бежал молодой парень, размахивая топором, и орал на весь поселок:

– Я тебе, грымза крашеная, все зубы повыбиваю, будешь одну манную кашу жрать. Я вам покажу, недоношенный!

Женщина влетела во двор к Нике и рысью подлетела к порогу.

– Ой, откройте, ой, помогите, он меня сейчас убьет!

Ника босиком бросилась к двери и открыла ее. Соседка влетела в дом и, тяжело дыша, привалилась к двери.

– Быстрее закрывай, он сошел с ума, он и сюда может вломиться. Нет, ты представляешь, Никочка, он на меня с топором.

– Да кто он-то? – не могла понять спросонья Вероника, о ком толкует Лидия Васильевна.

– Так зять мой, Дмитрий, совсем взбесился. Я всегда Людочке говорила, что у него с психикой не в порядке. – Женщина держалась за сердце и тяжело дышала. – Ой, Ника, у тебя нет сердечных капель? Сейчас остановится!..

– Проходите на кухню, и капли найдем, и чайку попьем, вот и успокоитесь.

Лидия Васильевна, все еще держась за грудь, прошла на кухню и села. Схватив со стола газету, начала ею обмахиваться.

– Это все из-за Людмилы, что натворила.

– Лидия Васильевна, вы успокойтесь. За что же вас так Дима? Вроде он такой спокойный парень.

– Я тоже так думала, а сегодня убедилась, что мой зять социально опасный тип. Ты же знаешь, Людочка родила полгода назад мальчика недоношенного. Все вроде ничего, она у меня девушка спокойная, слова грубого не скажет. А зять мой слишком грамотный, прям куда там! Он сегодня в кухню влетает, я как раз блины замешала, и орет благим матом: «Почему вот в этой справке УЗИ показало четыре недели беременности двадцать третьего марта, когда я с вашей дочерью познакомился только первого апреля?» Это все Людмила, дурочка. Эту справку нужно было сжечь, я бы на ее месте вообще ее съела, а она в книжку вместо закладки положила. Вот она сегодня оттуда и выскочила, а зять возьми да и подними. Он как увидел, с ним прямо припадок случился. «Это что же, – говорит, – такое? Вы что же это, дурака нашли, козла отпущения захотели из меня сделать?» Кто из него козла делал? Он же им уже родился, – пожав пухлыми плечами, проговорила Лидия Васильевна. – Вы, говорит, Лидия Васильевна, стерва и воспитали такую же стерву и порочную женщину, а я, дурак, еще не хотел верить сплетням… Это моя Людочка-то порочная женщина? Как у него только язык повернулся такие слова мне, матери, говорить. Я ночи не спала, холила, лелеяла, можно сказать, птичьим молоком выкормила мою ягодку ненаглядную, а какой-то там зять будет ее так обзывать да еще драться. Ой, какой он Людочке синяк под глазом поставил, прямо ужас! Надо же, до него, оказывается, давно слухи доходили, да он не хотел верить, что моя Людочка еще в девятом классе аборт сделала от негра. Это надо же придумать такое! Ему-то она непорочным ангелом досталась – сейчас медицина, слава богу, на высоком уровне у нас. Недаром же я столько денег заплатила, чтоб моя дочь невинной к алтарю пошла. А то, что тогда уже немного беременной была, так не беда, он же об этом не знал. Не могла же она, в конце концов, дите без отца оставить, если не знает, кто настоящий – Петька или Николай. Они-то быстренько руки умыли, поняли, что не пара им моя Людочка, недоучкам голоштанным. Моя дочь – девушка грамотная, компьютерные курсы закончила. В солидной фирме работала, целый год самому высокому начальнику кофе подавала.

Вероника уже умирала от смеха, но виду не подавала, а крутилась у плиты, занимаясь приготовлением чая. В поселке все очень хорошо знали Людочку, и, когда она выходила замуж, никто даже не верил, что это вообще возможно. Людмила была путаной, но когда возраст уже подошел к профнепригодности – сейчас малолетки такую конкуренцию создали, что работать стало невозможно, – она решила завязать.

Люда где-то подцепила молодого мальчика, приехавшего из Тмутаракани, и, затащив к себе в постель, объявила, что беременна. Парень оказался порядочным человеком и решил, что обязан жениться… А Лидия Васильевна тем временем продолжала:

– Дело молодое, Людочка даже не смотрела, что у этого начальника двое детей, очень на него рассчитывала, на все глаза закрыла ради любви. А когда открыла, фирма уже обанкротилась. Хорошо, что бог уберег мою девочку от опрометчивого шага, а то бы сидела сейчас с банкротом-алиментщиком.

Вероника поставила чашки с чаем на стол, подала варенье, конфеты, печенье и начала угощать соседку. Та, прихлебывая чай, тараторила без остановки:

– Даже и не знаю, что делать, может, в милицию заявить? Я теперь и домой идти боюсь. Пригрели на свою голову. Нет бы спасибо сказать, что вытащили его из этого Замухрыжинска и теперь почти в Москве живет, а он за нашу доброту руки распускает.

Женщина сокрушенно качала головой и, не скупясь, намазывала варенье на печенья, которые исчезали у нее во рту одно за другим. Хоть и с полным ртом, она продолжала говорить:

– Как же плохо, что Петеньки моего нет в живых, он бы его сейчас отправил, куда Макар телят не гонял. Золотой был человек, царство ему небесное. Оставил меня вдовой в расцвете лет и ухом не повел, а я теперь здесь за все отдувайся, – тяжело вздохнула женщина своей мощной грудью.

Вероника спрятала улыбку. Петр, муж Лидии Васильевны, известный дебошир и гуляка, не пропускал ни одной молодой бабы в поселке, к каждой пытался залезть под юбку. Видно, в Людмиле проявились гены отца. А погиб он совершенно по-глупому: в пьяном виде свалился с моста и захлебнулся почти в луже. Речку, которая протекала за околицей поселка, мог перейти цыпленок.