Гардемарин в юбке

– Что Демидов? Говорите по существу!

– А я что, не по существу? – закричала Вероника. – Демидов, говорю, глаза открыл, там он, в палате, сейчас только что со мной глазами говорил и сказал, что видит меня и слышит, – торопливо сбиваясь, тараторила Ника.

На некоторое время воцарилась оглушительная тишина, потом врачи как по команде сорвались с места и ринулись к дверям. Веронику буквально смели с дороги, и она, выскочив в коридор, прижалась к стенке, чтобы ее не задавило стадо докторов. Она еще некоторое время стояла замерев, потом увидела, как из палаты Вадима выскочили двое врачей и, пробегая мимо нее, взволнованно обменивались репликами:

– Надо же, уникальный случай! Кажется, он вполне адекватен для своего состояния. Это какое же здоровье нужно иметь, чтобы выкарабкаться буквально с того света?!

Ника, услышав все это, тихонько сползла по стеночке и приземлилась на полу. Слезы полились у нее из глаз неудержимым потоком, но это были слезы облегчения и радости.

Глава 39

Вероника ехала в роддом к Юлии и размышляла, стоит ли подруге говорить про Вадима. После разговора с Игорем Николаевичем Ника поняла, что не стоит пока заранее радоваться.

– Поймите, Вероника Дмитриевна, это пробуждение еще не говорит о том, что Демидов поправится. Он может адекватно воспринимать окружающее, но сам не в состоянии участвовать в жизни. Могут, конечно, пойти интенсивные изменения, но об этом пока говорить рано. Я сам заинтересован в скорейшем прогрессирующем выздоровлении и буду изо всех сил способствовать этому, но я слишком давно занимаюсь подобными больными, поэтому говорю сразу: нужно подождать хотя бы неделю, чтобы прогнозировать дальнейшее развитие событий. – Доктор улыбнулся. – А ведь я думаю, что это ваше сообщение о рождении сыновей дало такой сильнейший всплеск в организме больного, что он даже вынырнул из омута забвения.

– Видите, Игорь Николаевич, я вам говорила, что человек в коме все слышит, а вы мне не верили, – погрозила пальчиком Вероника.

– С медицинской точки зрения это бред, но жизнь демонстрирует нам совершенно иную картину. Мне трудно судить о таких вещах с точки зрения обывателя, я врач, поэтому смотрю на такие вещи немного по-другому.

– Но вы ведь сами сказали, что это произошло после того, как я сказала Вадиму о рождении сыновей.

– Да, я это сказал, но ведь могло быть просто совпадение, поэтому утверждать точно я не буду.

– А я уверена, что он меня услышал, – уперлась Вероника. – И что бы вы ни говорили, остаюсь при своем мнении.

– Это ваше право, – усмехнулся доктор. – Только никому об этом не говорите.

– Это почему? Думаете, меня примут за ненормальную? – ощетинилась Ника.

– С вами спорить – себе дороже, – засмеялся Игорь Николаевич.

И вот сейчас Вероника ехала в роддом к Юлии и вспоминала этот разговор.

– Нет, пока ничего не скажу Юльке, подожду, пока картина немного прояснится, а уж тогда сразу и обрадую. Как же здорово будет, если Вадим поправится, мальчишек увидит, будет их воспитывать, как и положено отцу. Вот Юле-то будет радость!

Ника заехала в супермаркет и накупила всякой всячины для роженицы. В роддоме она сначала заняла очередь у телефона, а потом пошла сдать передачу. Когда она позвонила в палату, в которой лежала подруга, та долго не подходила. Потом Вероника услышала ее слабый голос.

– Юленька, как ты, милая? Это я, Вероника.

– Ничего, Никусь, все нормально, слабость только. Как там у вас дела?

– У нас все по-старому, с нетерпением ждем тебя домой. Я сейчас поеду в магазин, чтобы купить все, что нужно малышам. Ведь ты не разрешила делать это заранее. Займете с мальчиками самую большую комнату в моем доме. Как ты думаешь, две кроватки купить или одну, специальную, для близнецов?

– По-моему, кроваток для близнецов не бывает, только коляски, так что покупай две.

– Сейчас все, что хочешь, бывает, но я лучше куплю две, вдруг они драчунами будут расти, в одной им тесно будет. Комната большая, места хватит не только на две кроватки, а на целую роту солдат. Юля, ты по этому поводу не нервничай, встретим тебя как положено, все, что нужно, у вас будет. Ты только поправляйся быстрее, пусть ребятки быстрее вес набирают – и домой. Дома, сама знаешь, и стены помогают. Я тебя целую, от Светы с Виктором привет, они хотели тоже сегодня к тебе заехать, я вчера со Светой по телефону говорила. Я тебе передала все, что тебе можно, ты ешь, чтобы силы были и молоко. У тебя, кстати, молоко-то пришло?

– Не знаю, мне мальчиков еще не приносили, говорят, что рано пока, они слабенькие родились, сама понимаешь, недоношенные, да еще двое. Врач говорит, чтобы я обязательно сцеживала молоко, чтобы оно было, а у меня, веришь, даже сил на это нет.

– Ты давай там не раскисай, говорят, сцеживать, значит, надо сцеживать. Лучше материнского молока ничего нет. А чтобы его было достаточно, нужно питаться хорошо. Ты меня поняла?

– Да поняла я, поняла, все буду делать, не ворчи! Ты прямо хуже моей маман, она очень любит поучить меня уму-разуму.

– Мама – это мама, а я – это я, и думаю, что зла она тебе не желает, а только добра. Слушаться должна беспрекословно, мы же тебе не враги. Мама у тебя замечательная, просто любопытная и поучать любит… Все, Юленька, меня здесь уже торопят, очередь звонить большая. Я поехала, а завтра опять явлюсь, уже с Ромкой.

– Пока, подружка, спасибо тебе, – тихо проговорила Юлия и повесила трубку.

В следующие дни Вероника разрывалась между двумя больницами. Прямо с утра она летела к Вадиму и продолжала рассказывать ему новости. Он уже совершенно осмысленно смотрел на Веронику, и она даже научилась его понимать, если он пытался что-то сказать или спросить. Говорить он пока не мог, хоть изредка и пытался. Было видно, как он злится на свою беспомощность, но сделать ничего не может. Каждый день к нему приходила массажистка и делала специальный массаж. Игорь Николаевич назначил Демидову какое-то особое лечение, и было очень заметно, как день ото дня Вадим выглядит все лучше.

После того как Вероника навестила Вадима, она сразу же отправлялась в роддом к Юле. Девушка считала, что делать это просто необходимо, для того чтобы поддержать подругу. Она не должна чувствовать, что осталась одна, у нее есть близкие люди, которым не безразлична ее судьба и судьба ее сыновей. Про Вадима Ника пока молчала, оставив этот сюрприз на потом.

Юля пролежала в роддоме целый месяц, пришлось перевести ее в платное отделение, чтобы она могла остаться рядом с малышами. Наконец, когда настал день выписки, забирать молодую маму с детьми приехала целая команда: Вероника с Романом, Светлана с Виктором и Сергей со своей женой. В приемном покое мужчины поспорили между собой, кто будет принимать детишек вместо папы. Виктор выходил из себя и пытался объяснить бестолковым друзьям, что не так давно встречал здесь свою Светку и еще не забыл, как это делается. Сергей не сдавался и говорил, что, имея двух детей, он, соответственно, имеет и двойной опыт. Роман послушал приятелей и сказал:

– Я, к сожалению, дорогие друзья, опыта не имею, поэтому хочу попробовать его приобрести, так что не нужно спорить, за папашу буду я.

Как только Вероника услышала такое признание, она от радости раскраснелась, как маков цвет, и поймала на себе многозначительный взгляд Светланы. Та округлила глаза и пыталась подавать подруге какие-то знаки. Ника отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, и сосредоточила все свое внимание на двери, откуда с минуты на минуту должна была показаться Юля в сопровождении детской нянечки.