Гарем-академия 3. Капитан

А что еще ей было делать?

Глава 3. Служба и дружба (без правок)

Даари ни беса не понимала в двуциклах. То есть она знала, что у них два колеса, в соответствии с названием, и что они ездят. В кино на них раскатывали либо злодеи, либо, наоборот, положительные, но слегка антисоциальные герои. Еще она сталкивалась с госпропагандой, которая топила за вред двуциклов и даже называла их донорциклами. Мол, все, кто на них ездят, рано или поздно попадают на стол к лекарю-хирургу в качестве банка органов.

До ее попадания в гарнизонный гараж ей никогда не приходилось сталкиваться с двуциклом живьем.

“И не придется, — поняла она, рассматривая груду хлама, прикрытую брезентом. — Потому что пациент скорее мертв, чем жив!”

Ну что ж, она открыла на магфоне интранет (инструкции по настройке висели тут же, в гараже, в виде запаянного в пленку листика на двери) и начала искать в гарнизонной библиотеке спецификации и инструкции по сборке. Это отняло у нее где-то час, во время которого мимо несколько раз дефилировали работники гаража — в основном, не-маги. Явно хотели посмотреть на диковинку.

Правда, никто не пытался оторвать ее от телефона и даже разговорить: Даари чувствовала вокруг себя молчаливую стену изоляции, воздвигнутую Рахата. Это не помешало Даари ознакомиться со штатным расписанием, которое она нашла тут же, в гарнизонной библиотеке.

Всего работников было двадцать человек, из них магов помимо капитана Рахата и Даари — двое. И те явно звезд с неба не хватали. Если Дракон прав, и даже слабый магический дар можно добить до серьезного уровня, было бы время, то эти ребята явно в себя время не вкладывали.

Видно, именно поэтому они и оказались в армии на подсобной должности: у магов посильнее или постарательнее хватает других возможностей заработать, построить карьеру или даже прославиться.

Остальные же представляли собой просто грамотных техников, которые либо изучали чароплетение только в теории, либо вовсе им не занимались, специализируясь на починке движущихся частей. Как правило, они и ломались: чары на военную технику ставились мощные, тут еще попробуй с ними что-то сделать! А если все-таки требовалось что-то подправить (ну там вновь надеть слетевшую петлю магического канала на какую-нибудь шестерню), хватало и рабочих перчаток. Что касается визуализации проблемы, то на гараж были наложены же чары, что и на дуэльные залы Академии. Они не показывали магические каналы как таковые, но позволяли видеть создаваемые ими поля в виде разноцветного свечения, которое понемногу концентрировалось и оседало пухом на пол.

Судя по расписанию чисток, висевшему на стене рядом с инструкцией по выходу в интранет, этот пух предполагалось убирать четыре раза в день. И так же часто — чистить браслеты всем сотрудникам. Плакат “Очисть браслет, Владыка смотрит на тебя с укоризной!” (и стилизованное изображение Дракона в старинном стиле) тоже висел на стене у входа, вместе с коробочкой очистителя. При этом браслеты у служилых, включая Рахата, переливались всеми оттенками угольной пыли. То есть по крайней мере на это требование ТБ тут забивали, хотя казалось бы чего проще: сунь руку с браслетом в коробочку и сразу достань. Даари в чистильщиках и потом в судьях настолько привыкла чистить свой браслет при каждом выходе из дуэльной аудитории, что даже не обращала на это внимания. Адептки тоже чистили браслеты постоянно; только это и позволяло многим клиенткам Даари заподозрить наведенные чары: если ты сама не колдуешь, а браслет слишком быстро темнеет — возможно, что-то не так. Поэтому такое наплевательское отношение действовало на нервы.

У Даари появилась неприятное предчувствие, что обязанность убирать магический “пух” скоро тоже перекинут на нее.

И точно: когда она посидела с магфоном примерно час, Рахат подошел к ней, протянув рабочие перчатки и совок.

— Можешь хоть пользу принести, пока ты тут торчишь. Хватит сидеть в чармиках, приберись по штатному расписанию. Знаешь, как?

— Сталкивалась, — сказала Даари, не став конкретизировать.

Она предчувствовала, что если сказать, что работала чистильщиком в Академии, обязанность по уборке закрепят за ней перманентно. А так есть шанс со временем от нее отвертеться. В конце концов, не офицерская обязанность! Правда, здесь, в гараже, у всех офицерский либо унтер-офицерский чин…

То, что она не сидит в чармиках или чатиках, а читает инструкции, она тоже не стала говорить. Кто его знает, этого Рахата! Вот по госпоже Лайет сразу стало видно, что она не станет валить ее специально, а справедливо оценит знания. По этому не понятно. Дашь понять, что ты не ленивая дура — глядишь, еще и ставить палки в колеса начнет… Может быть, даже буквально: все-таки колесную технику ремонтируют.

Короче, лучше начальству лишнего не говорить.

Уборка отняла у Даари больше времени, чем она рассчитывала. Ангар был просторнее любого дуэльного зала и даже зала для аудиенций. Кроме того, ей пришлось спуститься во все ремонтные ямы и проверить все вентиляционные решетки. К счастью, гараж проектировался недавно, поэтому решетки не отвинчивались, как в Академии, а просто отщелкивались. И второе удачное обстоятельство: Рахат свое хозяйство не запускал, если браслеты работники не чистили, то уборка тут проводилась по расписанию. Нигде Даари не нашла ни слизи, ни зарождающейся псевдо-жизни, и даже запах слегка подтухшего мяса не чувствовался.

Однако делать это четыре раза в день — убиться! Это же съест половину рабочего дня, на двуцикл ничего не останется. А у нее всего месяц, чтобы заставить эту развалину ездить. Это похлеще, чем то, что пришлось провернуть в Академии при подготовке к турниру!

Пока Даари убиралась, голова у нее почти не работала — в том смысле, что руки делали все чисто механически, нужно было только приспособиться к новому помещению. Поэтому воспоминания лезли на передний край сознания сами собой.

…Когда она поняла, что ее идея для Снегостроя не годится, Даари зарылась в литературу. Времени на это особо не было, но ее разобрал азарт: как так, неужели она не придумает что-нибудь получше? Придумала. Даже набросала что-то вроде конспективного реферата о природе страха: к тому времени она так привыкла учиться, что оформляла свои записи в одобряемую преподавателями форму почти автоматически.

Когда она явилась к Гешвири это обсуждать, та, кажется, удивилась.

— То есть ты считаешь, что от страха к смеху — быстрый переход?

— Ну да, — сказала Даари. — Страх — это прежде всего неизвестность, один из самых популярных видов страха — когда что-то чему-то не соответствует. Например, ты видишь человека с руками чуть длиннее, или с шестью пальцами, и начинаешь инстинктивно его избегать, потому что тебе жутко… или вот, почему многие люди боятся насекомых — считается, что это связано с тем, что насекомые сильно отличаются от млекопитающих, а все, отличное от нормы, пугает.

— Не все, — резко возразила Гешвири.

— Да ну? — едко спросила Даари. — А тебе никогда не говорили: “ты слишком волевая”, или там “слишком умная”, “парни будут тебя бояться”?

Гешвири нахмурилась.

— Разве что простолюдины!

Даари пожала плечами.

— Как хочешь… Ну ладно, я предлагаю просто попробовать мою идею. Вернуться к выскакивающим тварям всегда успеешь.

— А вместо выскакивающих тварей ты предлагаешь — что? Статуи со слишком длинными руками и животных с человеческими глазами?

— Ну, можно и так, — согласилась Даари. — Но вообще я больше думала о том, чтобы раскачать качели от страха до смеха. Чем больше мы обеспечим такой переход — тем лучше… Смотри, страх — это когда что-то не соответствующее норме, а смех — это когда что-то не соответствует ожиданиям! Очень близок друг к другу!

Гешвири задумалась.

— Риторическая конструкция красивая, но лучше поясни простыми словами, — наконец сказала она.

— Ну смотри, — сказала Даари. — Когда в привычных вещах мы находим что-то непривычное, мы либо смеемся, либо пугаемся. Все зависит от того, в какую сторону это непривычное выкрутилось… Например, представь, что у нас корова, пятна на шкуре которой сложились в форму знака “смерть”! Страшно? Страшно! А если прямо на твоих глазах знак “смерть” меняется в идеограмму полового акта, которую на заборах пишут, то что?