Гарпии
Шрифт:
— Поручим Сильвии, — решила Фелиция. — Она любит…
Очередная барабанная дробь сотрясла дом через шесть минут. За это время Доротка сумела отключиться от болтовни тёток, прочитать три фразы и обнаружить две грубые грамматические ошибки.
— Не пойду! — раздражённо крикнула она, и вдруг изменила решение: — Ладно, пойду, но уже там и останусь.
Быстренько собрав свои бумаги, она помчалась наверх. На сей раз крёстная недовольно заявила, что журнал никуда не годится, и она желает почитать другой, тоже там на столике, нет, этот тоже наверняка неинтересный, не найдётся ли других в доме?
Доротка принесла снизу кипу всевозможных журналов, не обращая внимания на то, что некоторые из них ещё прошлогодние,
И с этой минуты из комнаты, занятой крёстной, не донеслось ни звука. Когда спустя долгое время Меланья отправилась спать, она наткнулась на племянницу, удобно устроившуюся на лестнице и явно довольную жизнью. Доротка даже улыбалась.
— Ты что так развеселилась? — подозрительно поинтересовалась тётка.
Её так и подмывало хоть немного испортить настроение племяннице.
— Прелестная ошибка! — поделилась радостью племянница. — «Он накрыл графа циновкой» вместо «он покрыл его матом». Правда, хорошо? Или вот ещё: «Худое дерево меньше вьётся», а надо «Сухая древесина меньше гнётся», во всем предложении правильно переведено только одно слово «меньше». Ну как тут не развеселиться? Ага, не кажется ли тётушке, что я нашла способ общения с крёстной. Нужно было с самого начала тут сидеть, ей тогда ничего не захочется. И с вашего разрешения, если оставите мне лампу и подушку, я уж тут покончу с циновкой, очень хорошо работается. Не жалко?
Меланья явно собиралась отобрать у девчонки свои вещи, чтобы слишком не радовалась, но услышав «не жалко», решила их оставить. Она всегда хотела казаться щедрой и не мелочной, в противоположность старшей сестре. Да и не нужны ей, на ночь глядя, ни лампа, ни подушка с рабочего кресла, работать она не собиралась. Пожав плечами, она молча проследовала к себе.
При желании Фелиция умела произвести наилучшее впечатление.
— С голоду я не умираю и семью прокормить в состоянии, — заявила она нотариусу, точно отмерив дозу благородной озабоченности. — Однако поскольку на мне лежит ответственность за благосостояние семьи, транжирить деньги просто не имею права, поэтому хозяйство обязана вести рационально, а для этого необходимо, как минимум, располагать полной информацией. Не так давно вы, пан нотариус, сообщили нам, что Ванда Паркер собирается приобрести квартиру, что она располагает средствами и не будет нам в тягость ни в коей мере. Я соответственно настроилась…
Тут Фелиция сделала хорошо рассчитанную паузу. Нотариус в неё угодил, ибо клиентка вопросительно глянула на него.
— И правильно, проше пани, у вас были все основания для этого.
— Вот уже не уверена, правильно ли. Скажите, а не может так случиться, что состоятельность пани Паркер — мнимая, что вас ввели в заблуждение?
Нотариус даже не обиделся. Он веско заявил:
— Конкретный банковский счёт заблуждением быть не может! Уж поверьте, я в этих делах немного понимаю.
— Не сомневаюсь. Я не понимаю, потому и консультируюсь со специалистом. Видите ли, обратиться к вам за разъяснением меня заставили тоже весьма конкретные обстоятельства. Ванда Паркер поселилась в моем доме, и я несу незапланированные расходы. Надеюсь, вы понимаете, я бы по-разному отнеслась к бедной старушке, мечтавшей на склоне лет вернуться на родину, и к состоятельной особе с её капризами и требованиями. Нет, нет, разумеется, и состоятельную я не вышвырну из дому и не стану морить голодом, но вопрос с ненужными и чрезмерными расходами надо как-то тактично решить. А для этого мне надо знать, в состоянии ли она сама оплачивать свои дорогостоящие фанаберии. Бедная старушка вынуждена была бы вести тот же образ жизни, что и мы все. Миллионерше я, конечно, могу покупать излюбленные вина и икру, заказывать
такси, но вопрос: кто за все это будет платить? Лично я не в состоянии. До сих пор пани Ванда ни гроша не потратила и даже не интересуется, сколько все это стоит… Что делать, я не знаю, поэтому и обратилась к вам за советом.И Фелиция опять выжидающе замолчала, и опять нотариус непроизвольно подчинился давлению.
— О бедной старушке и речи быть не может.
— Из этого следует, — оживилась Фелиция и спохватилась. — Тогда не знаю, что и думать. Пани Паркер ведёт себя так, словно денежные проблемы для неё не существуют.
— Из того, что мне известно, для пани Паркер и в самом деле финансовые проблемы никогда в жизни не существовали. Всегда кто-то платил за неё, не она сама. Сначала муж…
— Нет, сначала родители, — перебила клиентка. — Ещё до войны.
— Вы её помните ещё с довоенных лет? — удивился нотариус.
Он не притворялся из вежливости, Фелиции и в самом деле её семидесяти никто не давал.
— Помню с крестин сестры, матери моей племянницы, мне было тогда восемь лет, ребёнок в эти годы многое уже понимает и запоминает. А мои родители знали её прекрасно, и мне часто рассказывали о ней.
— Да, вы правы. Значит, сначала родители, а потом муж. Пан Войцеховский, её доверенное лицо или управляющий её делами в Нью-Йорке вошёл со мной в контакт, полагаю, имею право вам сообщить об этом, поскольку пани Паркер приехала в вашу семью, так вот, пан Войцеховский долгие годы оплачивал все расходы пани Паркер по её доверенности. Она может и не знать, во что обходится её содержание.
— И квартиру может купить?
— Да хоть дворец! — вырвалось у нотариуса.
Фелиция сделала вид, что дворец не произвёл на неё никакого впечатления, а вот мудрость и эрудиция нотариуса — очень сильное. Нотариус, хоть и неглупый человек, был все же польщён.
— Что ж, тем лучше, — сказала клиентка. — Теперь, когда вы мне все так хорошо пояснили, когда я из беседы с вами почерпнула столько полезного, я несколько успокоилась и даже обрела способность рассуждать. Видите ли, Вандзя, то есть пани Паркер сразу же сообщила нам, что её наследницей будет наша племянница. Очень мило с её стороны, но может ли стать наследницей Дорота? Ведь она не приходится родственницей пани Паркер, даже дальней, так что наследство могла бы получить лишь по завещанию.
— Гм… — сказал нотариус. — Гм…
Фелиция вытянула шею.
— Я вас слушаю, пан нотариус…
— В конце концов, факт составления завещания не представляет собой тайны, охраняемой законом…
Не очень-то он разговорчив, этот пан нотариус.
У Фелиции кончилось терпение, она решила этого мямлю подтолкнуть к откровенности.
— Я преисполнилась такого доверия к вам, пан нотариус, что так и быть, признаюсь уж во всем: беспокоюсь за судьбу племянницы, ведь несу за неё ответственность…
Нотариус сразу вспомнил Доротку и её замечание о тётках, до сих пор не признающих её взрослой. Ох, похоже, девушка права.
А Фелиция с озабоченным выражением на морщинистом лице продолжала:
— Девушка работает, зарплата небольшая, на все прихоти пани Паркер ей никак не хватит средств. А по доброте сердечной она уже много потратила на старушку. Как в данном случае поступать мне, её опекунше? Не разрешать платить за крёстную бабушку или разрешить? Предположим, девочка за все станет платить, влезет в долги… А потом, скажем, через несколько лет… ведь Вандзя тоже… все мы смертны… Получит ли девочка наследство? Вот в чем вопрос. Если не получит, как рассчитается с долгами? Пока не поздно, я могла бы принять меры, чтобы девочка не влезала в долги, но, с другой стороны, не хотелось бы по отношению к Вандзе проявить… негостеприимство. Если она привыкла себя не ограничивать, может, пусть так оно и будет? Но я должна твёрдо знать, что дитя не пострадает. Вы меня понимаете?