Гарри и попугай
Шрифт:
Но вместо реки и зелёного парка попугай видел лишь маленькие коттеджи, многоэтажные башни и сотни машин, колесящих по улицам города.
Выше взлететь он уже не мог и опустился на крышу ближайшей высотки.
— Мэд, — строго сказал себе попугай, — рано паниковать, старина. Переведи-ка дух и напряги мозги. Что мы имеем? Ты восстановил силы, выбрался на свободу и находишься где-то в Лондоне. С другой стороны, ты не знаешь дороги домой. Нужно скорее связаться с Гарри. Что же ты ему скажешь? Привет, Гарри. Забери меня отсюда, сам не знаю откуда? И ничего, что нас разделяют целые километры. Нет, ты должен найти какой-нибудь ориентир и
Отыскать в Лондоне красную телефонную будку было совсем несложно, но первая оказалась целёхонькой, вторая была уже занята, а третья настолько разгромлена, что, кроме оборванного телефонного провода и надписи «„Хотсперз“ [3] — чемпион», там ничего не было.
Наконец после долгих и утомительных поисков он нашёл возле стадиона то, что искал. В самом начале улицы Уайт-Харт-лейн стояла пустая, а главное — почти невредимая телефонная будка, в которой чьи-то не в меру бойкие ноги выбили нижнее стекло.
3
«Хотсперз»— разговорное название английской футбольной команды «Тоттенхэм Хотсперз».
Мэдисон проскользнул внутрь и сел сверху на телефонный аппарат. Сняв трубку, он набрал клювом номер телефонного узла.
— С кем будете говорить? — спросил вежливый женский голос.
Мэдисон продиктовал номер и фамилию Гарри.
— Ваше имя, сэр?
— Мэдисон Холдсворт.
— Одну минуточку. Соединяю.
Раздался мелодичный перезвон и взволнованный голос Гарри:
— Буду! Буду!
— Пожалуйста, говорите, — сказала телефонистка.
— Гарри?
— Мэд! Мэд, это правда ты? Ты жив? Где ты?
— Жив я, жив. Все подробности при встрече. Рад слышать тебя, старина.
— Мэд, откуда ты звонишь?
— Из телефонной будки.
— Но где эта будка? Скажи, я за тобой приеду. Прямо сейчас.
— Там, где стоит указатель «Уайт-Харт-лейн».
— Ох, это на севере Лондона. Очень далеко от нашего дома.
— Значит, я полечу на юг. Нужно только решить, где мы встретимся.
— Отличная мысль.
— Не у тебя одного, дружок, монополия на отличные мысли. Ну, так где?
«„Монополия“, — подумал Гарри. — Любимая игра Мэда. Ну конечно!»
— На Трафальгарской площади, — уверенно сказал он. — Слушай, Мэд. Ты сейчас примерно в семи-восьми милях от Темзы. Вот что, лети на юг, пока не увидишь реку. Ты её не перелетай, а посмотри по сторонам. Увидишь Трафальгарскую площадь. Ты ни с чем её не перепутаешь. Посреди площади высокая колонна. Я оставлю маме записку и сяду на электричку до Чаринг-Кросс. Через час я буду на месте, ты подлетишь приблизительно в это же время.
Внезапно Мэд услышал громогласное, фальшивое пение и обернулся. К телефонной будке брёл нетвёрдой походкой мужчина с красным носом и бутылкой в руках. Поравнявшись с будкой, он приложился к горлышку и пьяным взглядом уставился на попугая.
—
Гарри, — торопливо сказал Мэд, — мне пора. До встречи. — Он бросил трубку и вылетел через разбитое стекло на улицу.— Попугай, — пробормотал прохожий. — Говорящий по телефону. Хватит пить. — И он опорожнил бутылку на мостовую.
Глава четырнадцатая
— Гарри! — крикнула госпожа Холдсворт, переступая порог дома. — Прости, что задержалась, сынок. Ты, наверное, проголодался?
Ответа не последовало.
— Гарри, — снова позвала она. — Ты дома?
— П’ошу п’ощения, но нет, — тут же защебетал Федди.
На кухонном столе госпожа Холдсворт нашла записку.
«Мама, звонил Мэд. Я поехал за ним. Вернусь к вечеру. Испеки на ужин шоколадно-ореховые пирожные. Целую, Гарри».
«Нет повода для волнений, — храбро подумала мама. — Гарри уже одиннадцать, он взрослый разумный мальчик и часто ездил со мной в центр».
Она сжала в руках кастрюлю.
— Боже, пусть он вернётся целым и невредимым, — сказала она вслух.
Гарри действительно был цел и невредим, только вот слегка запыхался, пока бежал во всю прыть до станции метро.
Дядюшки и тётушки надарили ему на день рождения шуршащих банкнот, так что на дорогу деньги у него были. К тому же он надел куртку (на случай похолодания), резиновые сапоги (на случай дождя) и захватил ранец (для Мэда).
Он так сильно волновался, что вся поездка до центра показалась ему одной минутой. Скоро он уже бежал по перрону сквозь толпы народу. Сейчас его интересовал только коротколапый серый попугай.
На Трафальгарской площади было полно серых коротколапых птиц. Они разгуливали взад и вперёд, курлыкали, клевали хлебные крошки, сидели на каменных львиных головах, пили воду из шумных фонтанов. Сердце Гарри тревожно ёкнуло. Как же он разыщет здесь Мэдисона?
Он опустился на скамейку и грустно уставился на колонну, устремлённую как перст в небо Лондона. На пьедестале возвышалась фигура самого адмирала в военной треуголке, рука его находилась на рукоятке меча.
А на плече у великого английского флотоводца Горацио Нельсона, барона Нильского, кавалера ордена Бани 2-й степени, виконта и вице-адмирала, сидела птица. И это был не какой-нибудь бестолковый голубь!!!
— МЭД! МЭД! МЭД!
Прохожие застыли на месте при виде того, как маленький мальчик, крича во всё горло, подпрыгивая и пританцовывая, бежит по площади, а серая птица срывается с плеча адмирала и скользит вниз навстречу ребёнку. Опустившись на плечо Гарри, Мэдисон ласково прижался к его уху. А мальчик остановился, замолчал и очень нежно погладил попугая по серой головке.
Потом эти двое — мальчик и попугай — отправились домой. Они не могли поболтать вволю, поскольку на улицах и на вокзале было полным-полно людей. Но разве слова что-то значили? Гарри и Мэд были счастливы уже оттого, что они снова вместе. А для разговоров у них впереди ещё целая жизнь.
В поезде Мэдисон спрятался от контролёров в ранец, хотя Гарри безумно не хотелось выпускать попугая из виду. Когда они сошли с поезда и зашагали через парк к дому, уже начинало смеркаться.