Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО

И они поднялись в лабораторию.

Вместе с Будогорским он ещё раз оглядел составляющие будущего Эликсира. По его мнению, выглядели они замечательно до тех пор, пока их не смешивали. Стоило ингредиентам попасть в один котёл, как спустя минуту превращались в камень. Признаться, в затянувшемся изготовлении Любовного эликсира повинно его „левое“ увлечение. Снегг пытался разобраться, как Дамблдор обучил его столь быстро русскому языку. Долго он не мог понять, что к чему. Пока в квартире Юлии ему не попалась на глаза Библия на иврите. Невероятно! — но он понимал, о чём речь. Разгадка была где-то рядом… Северус вспомнил, что у Юльки есть фильм „Три мушкетёра“ на языке Дюма. Сунув диск в дивидюшник, он утвердился в своих подозрениях — элегантный язык французов стал ему понятен так же, как и родной. „Может, я обрёл теперь умение понимать голоса птиц и зверей?.. Как в сказке ‚Карлик Нос‘? Но нет. Мурлыканье Муськи (Юлиной кошки) казалось ему по-прежнему бессмысленным. ‚С другой стороны, я же понимал, о чём лопочут яговский Кот и Сова…‘. Дамблдор, старый упрямец, будто не замечал, над чем бьётся его великовозрастный ученик. А спросить у него, ясное дело, возможности не представлялось. Чтобы изобретать, надо сначала понять природу этого явления — у кого бы это выяснить? Юлию тоже интересовало: как это так здорово вышло, что она может читать теперь в подлинниках всё — от Вильяма Шекспира до Федерико Гарсия Лорки? Она-то и навела Северуса на мысль, что, скорее всего, это единый язык (скажем, как эсперанто). ‚Эсперанто — наиболее распространённый искусственный международный язык, созданный ещё в 1887 году, — объяснила она. — На едином языке говорили и раньше. Так, например, люди до Всемирного потопа общались на одном языке до тех пор, пока вавилоняне не попытались построить башню до небес. Тогда Бог, разгневанный дерзостью людей, ‚смешал их языки‘, и они перестали понимать друг друга“. Идея понятна — язык един. Но от этого не легче. Ну, ладно, Юлию Дамблдор мог лично заразить этим… Стоп! А если это, действительно, вирус, передающийся, скажем, воздушно-капельным путём? Как всё произошло? Стоило Юле заговорить с ним, как они уже понимали друг друга. Северус, охваченный охотничьим азартом, просиживал дни и ночи, пытаясь вывести этот „вирус“. К слову сказать, ничего у него не вышло. Он был вынужден в конце концов признать, что легче „перезаражать“ тех, кто в этом нуждался, чем создать его самому. Северус вернулся к Любовному эликсиру.

— Может, стоит выпить Эликсир до того, как он превратиться в камень? — предположил Будогорский.

Снегг окатил его презрением.

— Ага, чтобы он упал камнем в желудок… Эликсир — это напиток. И пить его нужно с наслаждением.

— С чего ты взял, что он — жидкость? — не сдавался Барин. — Ты же сам окрестил его ЭЛИКСИРОМ?

— Нет, — упрямо мотнул головой Северус. — Я чувствую. Там чего-то не хватает.

Он в озлоблении тяпнул кулаком по столу, не заметив мелкого стекла разбившейся пробирки. Немедленно рука обагрилась кровью.

— Смотри, Северус! — Барин показал на котёл.

Твердое вещество застывшего Любовного эликсира будто прожгло каплями крови, упавшими на него. Эти капли образовали сначала крошечные отверстия, которые, в свою очередь, дали лучи-трещинки. Они опутали паутинкой всю поверхность котла. Как при весеннем ледоходе, изломы вставали ребром, крошась и образуя торосы. Вскоре брожение закончилось. Всё вновь затвердело.

— В чём дело? — спросил Будогорский.

— Крови мало, — ответил Снегг. — Но, думаю, её хватило бы, если б я успел капнуть её до окаменения.

Незамедлительно он слил несколько пузырьков в небольшую чашу, выцедив в неё из своего пореза пару капель крови. На мгновение жидкость приобрела чёрный цвет, а потом тысячи искр пробежали по её поверхности. На безупречной глади эликсира чётко обозначилось лицо Юлии.

— По-видимому, этот эликсир годен только для тебя, — осторожно заметил Барин.

— Именно чего-то такого я и ждал, — глядя в Юлино лицо, пробормотал Северус.

Он обмакнул палец в зелье и смочил себе мочки ушей.

— Что чувствуешь? — полюбопытствовал Будогорский.

— Ничего, — пожал тот плечами.

В доме послышался неясный шум.

— Что это? — озабоченно проговорил Барин.

— Тихо! — цыкнул на него Снегг, прикладывая ухо к стене.

— Может, он вышел прогуляться? — донёсся до него детский голос.

— Не думаю, — второй голос явно принадлежал Нарциссе Малфой.

— Это пожаловала Нарцисса, о которой я тебе говорил. С ней Валентина — моя приёмная дочь, — прошептал Северус. — Сиди здесь. Сейчас я их выпровожу.

Только он переместился в спальню, как Валентина с проворством слонёнка распахнула двери его холостяцкого будуара.

— Вы дядя Северус? — с порога выпалила девочка.

— Да, дитя моё, это ОН, „дядя Северус“, — с усмешкой ответила за него Нарцисса, возникшая за спиной ребёнка.

Решив опустить нравоучения (что, мол, воспитанные люди предупреждают о своём визите), он поздоровался:

— Добрый день, дамы.

— Так Вы волшебник, правда? — возбуждённо затараторила Валя, смотря на него, как на раритетный экспонат.

— Боюсь, ТЁТЯ Нарцисса преувеличивает мои возможности, — ответил Северус, бросив в сторону Малфой угрожающий взгляд. — В любом случае, она слишком нетерпелива… Но умение ждать никогда не было в числе её достоинств. Ведь так, Цисси?

Он взял её за руку, намереваясь спуститься в гостиную. Та обожгла его страстным взглядом.

— Что? Что такое? — Снегг был в замешательстве.

— Северус! Ты сегодня… ты такой сегодня… — с придыханием заговорила Нарцисса.

— Вы говорили, что дядя Северус некрасивый, — подала голос Валюша, — а мне кажется, что красивый. Даже очень красивый.

И та, и другая смотрели на него с любовью.

— У вас что, коллективное помешательство? — нахмурился Снегг.

— От тебя недолго и с ума сойти! — захихикала миссис Малфой, кокетливо беря его под руку.

— А я с другой стороны! — тут же пристроилась с другого бока Валюшка.

— Послушайте! — стряхнул их с себя Северус. — Что вы делаете у меня дома?

— Девочке было скучно, — надула губы Нарцисса. — Я подумала, что отправиться к тебе — совсем не плохая идея.

— Лучше своди её в зоопарк или на аттракционы… Ко мне не таскайтесь, — отбивался он.

— Как скажешь, дорогой… — печально промолвила Нарцисса.

— Если Вы совсем нас не любите, — зазвеневшим от обиды голоском закончила Валя.

„Это действие Любовного эликсира“, — озарила его догадка.

— Вот что, — Северус наклонился к Валентине, — у меня сейчас много работы. Когда освобожусь, я сам приду к вам в гости. А вы больше ко мне не ходите.

Он строго посмотрел на Нарциссу. Та не стала пререкаться и, взяв свою подопечную за руку, вывела её из дома. На прощание они обе послали Снеггу исполненный немого обожания взгляд. Когда он вновь водворился в лабораторию, Будогорский задыхался от смеха.

— Что это ты так веселишься? — подозрительно глянул на него Северус.

— Представил, как околдованный Волан-де-Морт будет осаждать тебя своей любовью, — едва выговорил сквозь смех Будогорский.

— Ты ещё глупее, чем я думал, — беззлобно отмахнулся от него Снегг.

— Слушай, можно я испробую твой эликсир на себе? — попросил Барин. — Будет ли твой рецепт также действенен и для других? У меня ведь — в отличие от тебя — нет возлюбленной.

— Как нет и некоторых других компонентов… например, УМА, — в свою очередь подшутил над товарищем Северус.

— Это спорный вопрос, — тут же нашёлся Барин.

— Смотри не переборщи, — усмехнулся Снегг, наблюдая, как щедро изливает на себя эликсир Будогорский. — На ком, кстати, будешь пробовать свои чары?

— Потом всё расскажу.

Барин поднял для прощания правую руку, и Северус шлёпнул по ней ладонью.

Вечером того же дня вместе с Ростиславом они отправились окучивать священника, который руководил церковно-приходской школой. Школа находилась при православном монастыре. Настоятелем монастыря был русский эмигрант со столь же труднопроизносимой фамилией, что и Барин, — Миргородский. Правда, с именем-отчеством дело обстояло проще — всего лишь Георгий Алексеевич.