Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО

— Я выбираю жизнь!

— Ты сделал выбор. Да будет так! — грохот стихий сменился шумом дождя, а потом и вовсе всё стихло. Установился полный штиль.

Команда мало-помалу приходила в себя. Корабль обуздали. А Педро слёг с сильнейшим приступом лихорадки. Оклемался он только у берегов Южной Америки. Помнил это, как сейчас. К нему ворвался его дружок Карлос и выпалил:

— Земля! — и, захлёбываясь от волнения, потряс его за плечо. — Ты понимаешь? — Земля!

Карлос выбежал, оставив дверь открытой. Свежий бриз влетел в лазарет и взъерошил волосы Педро. Он вдохнул морской воздух и со всей остротой почувствовал вкус жизни. Покачиваясь от слабости, юный Педро сошёл на берег. У него кружилась голова, он шёл почти на ощупь. Не дойдя до прибрежных кустов, где затеивалось строительство лагеря, Педро упал на песок и заплакал. Теперь он не сомневался, что Зевс, насылающий на него проклятие, — лихорадочный бред, не более того. Весть о том, что высадились белые, быстро распространилась по побережью. Прослышав, что чужестранцы предлагают диковинные вещи в обмен на кое-какие местные побрякушки, привела туземцев в восторг. К ним потекли аборигены. Обмен товарами должен был стать залогом доверительных отношений между дикарями и европейскими цивилизованным народом. Однако местная знать не спешила раскрывать им объятья. Тогда Колумб повелел устроить что-то вроде ярмарки с бесплатным театрализованным представлением для всех коренных жителей. Педро — будучи самым молодым — играл в этом спектакле невесту моряка. Сюжет был банален. Мария любит Луиса, простого моряка. Отец Марии — капитан. Он запрещает дочери выходить замуж за бедного матроса. Девушка упрямится. Возлюбленный предлагает Марии бежать. Но вечером условленного дня коварный капитан забирает Луиса в плавание. Корабль — увы! — тонет. Когда приходит известие о случившемся, Мария не может пережить потерю отца и любимого друга. Она идёт к морю, чтобы то поглотило и её. Разыгранное действие произвёло большое впечатление на собравшихся. Одна из индианок по окончании спектакля подошла к Педро. По её выразительным жестам юноша понял, что девушка предлагает ему дружбу… Ну, какая может быть дружба между двумя юными созданиями в вечнозелёных лесах Америки (особенно если учесть, что первое время они не понимали ни бельмеса на языке друг друга)? Очень скоро Майя (так звали девушку) захотела познакомить Педро со своим отцом, дабы испросить согласия на брак. Он чувствовал, что Майя выше его по рождению. В ней ощущалось какое-то внутреннее благородство. Но Педро и не подозревал, что она — дочь вождя племени. Как ни странно, он произвёл благоприятное впечатление на будущего тестя. Но чувства эти не стали обоюдными. Вождь (он же папа Майи) был страшен. К встрече с потенциальным мужем единственной дочери папаша подготовился изрядно: его тело сплошь было покрыто нательной живописью. Он встречал будущего зятя в кресле, выставленном на улице. Если бы жених не приглянулся, это кончилось бы для него полной катастрофой: он был бы пронзён копьём, которое глава племени держал наготове наподобие королевского жезла. Педро довольно быстро освоил основы языка коренных американцев. Может, это, а может то, что сам Христофор Колумб почтил «великого вождя» в роли свата, упрочило положение Педро Кальв'aдоса… Его официально признали наречённым Майи. Вскоре состоялась свадьба, устроенная в соответствии с местными традициями. А на праздник Весеннего равноденствия Педро в числе немногих пригласили в Великий город. Переход туда обставили с большой помпезностью. «Рядовые» индейцы несли на одних носилках вождя, на других — Майю с новоиспечённым мужем. Их эскорт продвигался семь дней. При входе в город простые индейцы поставили носилки и удалились. Почётных гостей уже встречали воины Великого города. Педро завязали глаза и сняли повязку только при представлении Верховному жрецу, который был разукрашен почище его тестя при первой встрече. Однако вид индейского жреца поразил его куда меньше самого города, который был выстроен из… хрусталя! Башенки на дворцах преломляли солнечный свет и казались то фиолетовыми, то розовыми, то золотыми. От этих нежных цветов над городом стояла вечная радуга. Педро зажмурился. А когда открыл глаза, видение не исчезло. Индейцы взирали на его с видом превосходства. И чтобы показать, как ничтожен ОН в сравнении с НИМИ, повели показать главную достопримечательность города — ЗОЛОТУЮ СТРЕЛУ. Стоило Педро взглянуть на неё, и сердце у него ушло в пятки. Та сцена на корабле… она ему не пригрезилась! Именно эту стрелу ему предстояло украсть. Но зачем? Почему ему? И для кого? Ответы на эти вопросы Педро получил тут же: будто кто-то повернул рычажок внутри него — вновь зазвучал властный рокочущий голос, который он уже раз слышал. «Помни о своём поручении! Оно является и твоим проклятием и величайшей честью! Золотую стрелу Афродиты поручено похитить тебе с тем, чтобы поместить её навеки в отдел тайн, где хранится секретное оружие магов». Теперь Педро знал, «зачем» и «для кого» нужна стрела. Оставалось лишь догадаться «почему». Его избрали из простых смертных не случайно. Никто другой не наделён столь острым зрением, прекрасным слухом и тонким обонянием. Как это связано с его заданием, Педро пока не знал. Но больше никакими талантами он не обладал… Разумеется, Педро понимал, что кража — крайне неблаговидный поступок. Тем более — в подобных обстоятельствах. Но отступать было некуда. Жизнь свою без Майи он уже не мыслил. Поэтому, скрепив сердце, рассказал ей обо всём. И, невзирая на предупреждения жены, на её мольбы и слёзы, улучил момент и украл стрелу. А потом бежал вместе с Майей в леса Амазонии. И жил там, как дикий зверь, долгие лета. Что до стрелы, то она исчезла во время его следующего транса. ГОЛОС поздравил его с успешно проведённой операцией и никогда более не беспокоил никакими просьбами. Доверчивые индейцы не смогли настичь их. Они укрылись надёжно. Вот только Майя утратила свою прежнюю весёлость и беззаботность. Бог не дал им детей, и Педро жил для своей красавицы-жены. Впрочем, вскоре Майя перестала быть красавицей… и женой (в буквальном смысле этого слова) тоже. Она дала обет целомудрия за совершённое ими святотатство. Дни и ночи Майя проводила в молениях, а Педро — охотясь в бескрайних лесах амазонской долины. Семейная чета потеряла счёт прожитым годам. Иногда Педро казалось, что он и не знал другой жизни. Но пробил смертный час Майи. А он жил, и жил, и жил… до тех пор, пока не устал от жизни. И стал он искать смерти: выходил на охоту без оружия в надежде, что какой-нибудь дикий зверь растерзает его. Он купался с голодными крокодилами и не разводил на ночь костра… Всё зря! Тогда Педро решился выйти к людям. Хотел отдать себя на их суд. Что же он увидел? Много времени утекло с тех пор, как они с женой предали свой род!.. Да и индейцев, как таковых, почти не осталось. Те немногие, что выжили, были загнаны в резервации. А новоявленные хозяева Америки вели себя так, будто сам черт им не брат, не чтя ни старых порядков, ни законов. Украсть у своих не считалось таким уж бесчестьем… да никто и не воспринимал россказни Педро всерьёз — мало ли что придёт в голову выжившему из ума старику, похожему на доисторическую мумию! Озлобленный и одинокий, Педро поселился в Бразилии среди людей. Он мог бы ступить на скользкую дорожку, попадись ему на тот момент подходящий человечек. Но случилось иначе. В его жизнь вошёл Дамблдор. Альбус Дамблдор раскрыл ему глаза на многие вещи — ведь Педро, потерявший счёт времени, до сих пор не знал, в чём состоит проклятие, наложенное на него, и как его искупить. Дамблдор рассказал, что дон Педро Кальвадос обречён жить вечно, подобно Агасферу, до той поры, пока ЗОЛОТАЯ стрела не достигнет своей цели. Как только цель будет повержена, Педро сможет наконец воссоединиться со своей дорогой Майей.

— Недавно до меня дошла благая весть. Скоро… — старик поднял вверх заскорузлый палец. — Скоро свершится правосудие. Я смогу отдохнуть от земной жизни.

— Вы сказали «недавно дошла благая весть»…

— А?

— То есть Вы получили эту весть буквально на днях? — уточнил Гарри.

— Точно так, — дон Педро прикрыл слезящиеся глаза.

— Кто принёс Вам это известие?

— Есть люди… — был дан расплывчатый ответ.

Гарри захотелось выпытать у старика КТО и КОГДА конкретно, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетели разгорячённые праздником (и наверняка карнавальным пуншем) Рон и Гермиона.

— Гарри, где ты был? Мы тебя везде искали… А чем вы тут занимаетесь? — Гермиона бросила взгляд на скрючившегося у камина дона Педро и перевела разговор на другую тему. — Ах, какой чудесный праздник! Правда, Рон?

Тот смотрел на свою подружку откровенно влюбленными глазами и тихонько пожимал ей руку.

— Надо поговорить, — делая вид, что ничего не замечает, деловито сказал Гарри. Он обернулся к Педро, который — невероятно! — оказался первооткрывателем Америки (если это, конечно, не бред) и извинился за то, что прервал рассказал старика на полуслове.

Ребята вышли на балкон.

— Я видел Снегга! — выпалил Гарри. — Представляете, этот урод был с дамой!

— Представляя-ю! — заулюлюкал Рон и получил подзатыльник от Гарри.

— Ничего ты не представляешь! — обозлился Гарри. — Женщина, к твоему сведению, ему не чета… И вообще: по-моему, она похожа на мою мать.

— Гарри! — укоризненно покачала головой Гермиона. — Не думаешь же ты, что твоя мама жива?

Гарри досадливо отмахнулся.

— Я что, похож на полоумного?! Речь не об этом. Мне пришло в голову другое. За что, спрашивается, Снегг так ненавидел моего отца? И ненависть, похоже, была у них взаимной… Не доходит?

Гермиона наморщила лоб, пристально глядя на Гарри.

— Поняла! — воскликнула она. — Как говорят французы, «шерше ля фам» — ищите женщину. И твой отец, и Снегг были влюблены в твою мать, Гарри! О, Боже! Когда Снегг окончательно убедился, что Лили никогда не покинет Джеймса, он предпочёл увидеть её мёртвой!.. Так, наверно.

— Что ж, в таком случае у него есть оправдание, — произнёс Рон.

— Признаться, я так далеко не заглядывал… Но кое с чем я согласен.

Он задумался.

— Нет, определённо тут концы с концами не сходятся… Впрочем, я могу ошибаться…

— «Ошибаться» в чём? У? — на балкон выглянул Будогорский.

— Странно, как это Вас не занесло в какой-нибудь злачный притон, — ревниво процедил Гарри.

Будогорский проигнорировал издёвку. Он вытряхнул из пачки Mallboro сигарету и, облокотясь о перила балкона, смачно затянулся.

— Мне казалось, что карнавалы как раз для этого и созданы. «Злачные притоны» — как ты изволил изящно выразиться — много ли их ещё осталось? Практически все стали легальны. Только запретный плод сладок по-настоящему… К счастью, я успел изведать все наслаждения до того, как они превратились в вульгарно-народные увеселения. Ей-богу, мир опять перевернулся! К чему этот возврат к пуританскому образу жизни?! Мне куда как более по нраву свободные шестидесятые. Приятно вспомнить, знаете ли, кубинские дома терпимости (это в то время как остров Свободы является оплотом социализма) или подвалы Шанхая…

— Ростислав Апполинарьевич! Не Вы ли говорили, что между учителем и учениками должна существовать дистанция! — изумилась Гермиона.

— Не надо было ей этого говорить, — проворчал Рон. — теперь мы не услышим продолжения.

Но Барина, видать, понесло.

— Я говорил, что между учениками и учителем должна быть дистанция? — удивился он, выискивая, обо что бы затушить сигарету. — В любом случае, с этим покончено. Разврат остался в прошлом. Друзья мои, хочу сделать признание: я влюблён. Влюблён, увы, безответно… Так Афродита карает тех, кто слишком часто пренебрегает её дарами.

Ребята завороженно смотрели ему в рот. Всё, что не говорил и не делал их новый профессор защиты, казалось не то что бы странным, а просто невероятным! В конце концов, так не поступают взрослые умные люди… да ещё преподы!

— Сегодня, часом, не День Святого Валентина? Рон с Гермионой — это я ещё могу понять… Снегг с подругой, даже этот дед… И вот теперь ещё Вы, — Гарри был в замешательстве. — Что же это такое?!

— Это называется весна, Гарри, — улыбнулся Барин. — Пробуждение природы… А что ты там говорил о нашем славном хозяине… ведь ЕГО ты назвал «дедом»?

— Да болтал какую-то ересь: будто ему 500 лет и он вместе с дочерью краснокожего вождя украл какую-то стрелу… Я особо не вслушивался.

— Иными словами, ты не связал стрелу Афродиты, секретное оружие, отдел тайн и уничтожение Волан-де-Морта? — спросил его с насмешкой Будогорский.

— Выходит, всё правда? — Гарри почувствовал себя дураком.

— А ты как думал?

Насвистывая, Барин (довольный, что так удачно отвертелся от вопросов о Снегге) отправился в гостиную. Ребята плелись за ним.

— Любезный хозяин, — обратился Будогорский к дону Педро, — мы злоупотребим Вашим гостеприимством до утра. Завтра отбудем.

— Как угодно, — равнодушно ответил тот.

Умение перемещаться в любую точку планеты, конечно, здоровски. Раз! — и ты уже на западной оконечности африканского континента. Но путешествовать неторопливо, поглядывая из окон вагона на мелькающие пейзажи… в этом, что не говори, есть своя прелесть: видишь, как сменяются климатические пояса, изменяется ландшафт… Поэтому Будогорский использовал те и другие виды перемещения. Когда же Рон после очередной трансгрессии в изнеможении разминал шею, Ростислав Апполинарьевич понял: любые путешествия — как бы неи были они увлекательны –надоедают.

— Надеюсь, мы уже в Атлантиде, — буркнул Уизли-младший.

— Мой друг, неужели ты ничего не слышал об Атлантиде? — спросил его Будогорский.

— Я? Конечно, слышал! — храбро ответил Рон.

— В любом случае, краткий экскурс в историю, думаю, вам не повредит. Не хотелось бы оскорбить атлантов вашим невежеством, — и Барин рассказал им историю, ставшую легендой.

Возраст Земли исчисляется четырьмя миллиардами лет. Где-то три — три с половиной миллиарда на Земле существует жизнь. Предполагается, что человек разумный появился не более сорока тысяч лет назад.