Гарри Поттер и эффект снов

— Снова эти сказки! Жнецы, жатва, истребление раз в сто тысяч лет! Ты безумна! Если думаешь, что я в это поверю. — Сказала Этита, на что получила механический ответ уже не Атхаме, а Бездушного ИИ, который перестал претворяться и лишь сбросил маску.

— Это не имеет значения. Анализ показывает, что сражение за ваше наследие усилит остальные цивилизации на 60 процентов, учитывая потери численности населения и перспективы его восстановления у быстро живущих рас, при учёте немедленного излечения Крогонов от генофага цена приемлема, а сценарий рекомендуется к исполнению.

Глава 23 Шантаж.

— Это не имеет значения. Анализ показывает, что сражение за ваше наследие усилит остальные цивилизации на 60 процентов, учитывая потери численности населения и перспективы его восстановления у быстро живущих рас, при учёте немедленного излечения крогонов от генофага цена приемлема, а сценарий рекомендуется к исполнению. — Сказала Атхаме, полюбовалась на застывшую в шоке Этиту, а потом добавила: — Это шутка. Ха-ха-ха. — Механически и электронно посмеялась и спросила: — Тебе смешно?

— Нет. — Припечатала Этита сквозь скрип своих зубов, ситуация была безвыходной, ибо в шутке искина было очень мало этой шутки и очень много холодного расчета, как по мнению самой Этиты, если бы они не разгоняли бучу по поводу кошмарности и ужасности ИИ, их богиня всё так бы и сделала, а так нет, торгуется, угрожает и, видимо, боится, что остальные расы её раздавят всё-таки, пока она слаба. И угрозы, пусть и весьма существенные, это всё, что у неё есть.

Главнокомандующая вооружённых сил Азари благодарила всех богов и духов за тот случай со скафандриками-кварианцами, бедные, наивные простофили удивительно вовремя подвернулись с их проектом «Геты». Проектом, который удивительно легко получилось пустить под откос. Теперь вся галактика ссытся от одного упоминания ИИ. А ведь тогда и Саларианцы, и Турианцы хотели разработать собственный вариант искусственного интеллекта, а некоторые дуры в совете предлагали подумать только, ограниченно использовать Атхаме! Самые отмороженные предлагали договорится с ней! Ну не идиотки ли?

Этита видела записи того, как эти одухотворённые особы вещали о мире. Вот бы их сейчас сюда позвать посмотреть на мирный ИИ! Собравшись с силами, матриарх спросила: — Чего ты хочешь?

— Всё очень просто, — ответила древняя. — Я хочу голос в совете матриархов, вот и всё. В конце концов, совет матриархов — это совет мудрейших и древнейших, а потому я более подхожу на столь ответственную роль. «Ведь ныне нет почти никого древнее и мудрее меня», —сказала она и в облике голограммы деловито перекинула ноги, сидя на диване аки королева.

От чего Этита едва воздухом не подавилась, уж больно наглым, дерзким и возмутительным было требование. Ведь пустить эту «даму» в совет было равносильно допущению лисы в курятник! (Как сказали бы люди.) Далеко не все матриархи были в курсе ситуации, далеко не все имели представление о том, что Атхаме такое и на что она способна, и раскрытие такой информации даже в узком правительственном кругу... «Взрыв ядерной бомбы и то будет слабее», — обдумывала она ситуацию, но как бы Этита не ярилась, а положение было безвыходным. Отказать Атхаме сейчас она не могла, ибо ИЛ могла пойти ва-банк, о чём не стесняясь сообщила. Но чего пока не сделала, надеясь всё же вернуть столь желанную ей власть, а с ней столь необходимые ресурсы. А потому всё, что оставалось двум древним сущностям делать, так это торговаться.

— Ты получишь то, что хочешь, но... — начала Этита, и под звуки канонады и взрывов, пожарищ и сирен, криков о помощи, выстрелов и отзвуком потопа от далёкого водохранилища начался великий торг.

На всё это безобразие, не зная об этих "жарких переговорах", с шоком смотрели остальные расы, а вся галактика готовилась к грандиозной политической свалке. Некоторые разумные боялись, некоторые были в ярости, некоторые стояли на низком старте в ожидании шанса воспользоваться созданной возможностью или на худой конец создать её, а некоторые грустили.

Грустили от того, что при всём желании не могли вмешаться в политическую свалку, сунуть туда свою трёхголовую тушку и хорошенько с кровью и кишками порезвиться в мутной водичке нежданного хаоса! Грустили об упущенной возможности добиться ещё большего величия человечества. Грустили церберовцы и очень грустил и злился их неизменный глава некто под псевдонимом Призрак Известный также как джек Харпер. Грустил и курил сигарету, сидя в своём кабинете в недостроенной станции «Кронос», тяжелым и немигающим взглядом глядя на неизвестную звезду класса белый карлик.

Глядел он на звезду просто в омерзительном настроении. Ведь стараниями «гребаного Хакета», как он его называл и желал, «чтоб его черти в аду не жалели», он упускал возможности! И сидел в самом задрипанном углу, как шавка подзаборная!

Губы мужчины его сжимались в гневной гримасе, взгляд был суров. А весь вид говорил о том, что ему хочется убивать. По возможности конкретного человека, желательно медленно и мучительно. Харпер с болью наблюдал, как утекает ШАНС! А чиновники Альянса вместе с вояками вместо того, чтоб устремить свой взгляд на ослабленных соседей, занялись грызнёй между друг другом, не то, что, не укрепляя позиции человечества, а наоборот, ослабляя его!

Большего преступления, на взгляд Джека, даже задавшись такой целью, совершить было нельзя! Вот и хотел мужик крови, пребывая в нелучшем расположении духа. Что, впрочем, не мешало ему испытывать некоторую надежду.

Надежду, что скоро он вернёт то, что потерял. Ведь Стивен Хакет, каким бы крутым стратегом ни был, в такой ситуации не оплошать не может. Не может не упустить некоторых деталей. Не может не передавить и не переусердствовать кое-где и кое с кем. Уж слишком много всего на генерала навалилось. Что Призрак прекрасно понимал и был готов подставить ногу «другу».

Да, придётся, конечно, поставить на кон всю свою организацию, но бывший оперативник разведки Альянса был уверен в том, что риск того стоит. Количество недовольных уже сейчас растёт не по дням, а по часам. А уж после таких чисток возрастёт прямо-таки в разы. Не без его участия, разумеется.

Эти размышления заставляли Джека улыбаться, пусть и могла его улыбка показаться несколько кровожадной. И ещё более яркой его улыбка стала, когда наконец на его звонок, восьмой за полдня одному и тому же человеку на разные номера и через разные каналы, всё-таки Призрак умел быть настырным, ответили.

В центре огромного экрана загорелась. Появилось лицо, несколько смуглое, суровое, крупное, в чём-то похожее на медведя, отдающее дикостью и в какой-то степени яростью, но вместе с тем опасной, почти что благородной красотой.

Неизвестный посмотрел на Джека Харпера, который предстал перед ним темным силуэтом, у которого виден лишь рот и подбородок да голос изменен программными методами, как на что-то недостойное внимания и, тем не менее, то, на что он вынужден обратить свой взор. Он смерил его силуэт с эмблемой Цербера взглядом очень недовольным и почти что выплюнул как оскорбление: — Призрак?