Гарри Поттер и Кубок Огня(Potter's Army)

35. Веритасерум

Гарри плашмя шлёпнулся на землю, уткнулся лицом в запах травы, да так и замер. Он лежал, закрыв глаза, и не мог вдохнуть. Казалось, падение выбило весь воздух из лёгких. Голова кружилась, его тошнило, а земля качалась, словно палуба в шторм. Пытаясь удержать равновесие, Гарри сильнее вцепился в то, что сжимал в руках: гладкую, холодную ручку Кубка Трёх Волшебников и тело Седрика. Он чувствовал, что если разожмёт пальцы, то скользнёт прямо во тьму, клубящуюся в голове. И он лежал так, рывками втягивая травяной запах, и ждал, чтобы хоть что-нибудь произошло. Шрам на лбу горел болью, мучительно отзываясь на людской гомон. Отовсюду доносились голоса, топот, крики. Гарри лежал, отвернувшись от шума, как если бы это был кошмар, который вот-вот кончится…

Вдруг пара рук схватила его и перевернула.

— Гарри! Гарри!

Он открыл глаза. Над ним поднималось звёздное небо и Альбус Дамблдор. Вокруг толкались тени, надвигаясь всё ближе, Гарри чувствовал, как земля под головой дрожит от топота.

Он лежал у края лабиринта и видел трибуны, возвышающиеся над ним, силуэты людей на их фоне, звёзды в небе.

Гарри отпустил кубок, но ещё сильнее вцепился в Седрика. Свободной рукой он поймал запястье Дамблдора, пытаясь сосредоточиться на его лице, но лицо расплывалось. — Он вернулся, — прошептал Гарри. — Он вернулся. Волдеморт.

— Что происходит? Что случилось? — перевёрнутое лицо Корнелиуса Фаджа возникло рядом с Дамблдором; министр выглядел бледным и потрясённым. — Боже мой — Диггори! — прошептал он. — Дамблдор — он мёртв!

Слова понеслись, словно эхо, от тени к тени. Те, что были ближе, передавали их тем, кто был дальше, а те тут же выкрикивали их — и слова разносились в ночи:

— Мёртв!

— Он мёртв!

— Седрик Диггори! Мёртв!

— Гарри, отпусти его, — донёсся до него голос Фаджа, и Гарри ощутил, как чьи-то пальцы попытались отнять у него Седрика, но Гарри не отпускал.

Тогда лицо Дамблдора, всё ещё размытое и нечёткое, склонилось к нему: — Гарри, ты уже не сможешь ему помочь. Всё кончилось. Отпусти.

— Он хотел, чтобы я принёс его назад, — прошептал Гарри — ему было необходимо это объяснить. — Он хотел, чтобы я вернул его родителям…

— Да, да, Гарри… Теперь можешь отпустить его…

Дамблдор наклонился и, с невероятной для такого старого и худого человека силой, поднял Гарри с земли и поставил на ноги. Гарри покачнулся. Голова раскалывалась, больная нога подворачивалась. В толпе вокруг них проталкивались поближе, повторяя:

— Что случилось?

— Что произошло?

— Диггори мёртв!

— Ему нужно в больничное крыло! — громко объявил Фадж. — Ему плохо, он ранен… Дамблдор, родители Диггори, они здесь, на трибунах…

— Я возьму Гарри, Дамблдор, я отведу его…

— Нет, я думаю…

— Дамблдор, сейчас здесь будет Эймос Диггори, вон он бежит… Вы не думаете, что нужно сообщить ему — прежде, чем он увидит?

— Гарри, оставайся здесь…

Девушки кричали и рыдали… Всё вокруг двигалось рывками, словно в свете стробоскопа.

— Всё хорошо, сынок, я отведу тебя в больничное крыло.

— Дамблдор велел остаться, — выдавил Гарри. Шрам налился такой болью, что казалось, он сейчас потеряет сознание; перед глазами плыли круги.

— Тебе нужно лечь, ну пойдём же.

Кто-то больше и сильнее Гарри, тащил его сквозь перепуганную толпу. Люди охали, кричали и огрызались на того, кто толкал их, ведя Гарри в замок. Через лужайку, мимо озера и Дурмштрангского корабля. Гарри слышал только тяжёлое дыхание незнакомца, помогающего ему переставлять ноги.

— Что случилось, Гарри? — наконец спросил тот, поднимая его по каменным ступенькам. Бух. Бух. Бух. Это был Хмури-«Дикий Глаз».

— Кубок оказался Портключом, — сказал Гарри, когда они пересекали вестибюль. — Перенёс меня и Седрика на кладбище, там был Волдеморт — Лорд Волдеморт.

Бух. Бух. Бух. Мраморная лестница.

— Тёмный Лорд был там? А дальше?

— Убил Седрика… Он убил Седрика.

— А потом?

Бух. Бух. Бух. По коридору.

— Зелье, оно вернуло ему тело.

— Тёмный Лорд снова обрел тело? Он вернулся?

— Потом — Пожиратели Смерти… а потом была дуэль…

— Ты дрался с Тёмным Лордом?

— Сбежал… Палочка… сделала странное… я видел маму с папой… они вышли из его палочки…

— Сюда. Гарри, присядь. Всё будет хорошо. На-ка выпей это.

Гарри услышал, как ключ провернулся в замке и почувствовал, как ему в руки сунули кубок.

— Выпей и ты почувствуешь себя лучше. Ну, давай. Гарри, я должен точно знать, что случилось, — Хмури помог содержимому кубка влиться в горло Гарри, и тот от неожиданности поперхнулся. Комочек перца стёк в желудок, и взгляд Гарри внезапно прояснился, кабинет Хмури стал чётче, да и сам Хмури тоже. Он был бледен, как Фадж, и оба его глаза не мигая, буравили Гарри.

— Волдеморт вернулся, Гарри? Ты уверен, что он вернулся? Каким образом?

— Он взял составные части для зелья из могилы своего отца, от Червехвоста и от меня, — сказал Гарри. Голова прояснилась, а боль в шраме чуть стихла. Лицо Хмури было отчетливо видно, даже при столь скудном свете. Крики и плач с квиддитчного поля были слышны даже здесь.

— Что Тёмный Лорд взял у тебя? — спросил Хмури.

— Кровь, — ответил Гарри, поднимая руку. Рукав был разрезан кинжалом Червехвоста. Хмури резко выдохнул.

— А Пожиратели Смерти? Они вернулись?

— Да, — сказал Гарри. — Большинство…

— Как он обращался с ними? — тихо спросили Хмури. — Он простил их?

Но Гарри внезапно вспомнил. Он должен был сказать Дамблдору, он должен был сказать немедленно: — В Хогвартсе — Пожиратель Смерти! Пожиратель Смерти — они запихнули моё имя в Кубок Огня, они удостоверились, что я дошёл до конца, — Гарри, попытался встать, но Хмури усадил его обратно.

— Я знаю, кто этот Пожиратель Смерти, — спокойно произнес он.

— Каркаров? — яростно спросил Гарри. — Где он? Вы поймали его? Он заперт?

— Каркаров? — усмехнулся Хмури. — Каркаров сбежал сегодня вечером, когда почувствовал, что Тёмная Метка горит у него на руке. Он предал слишком много верных сторонников Тёмного Лорда, чтобы жаждать встречи с ним. Но я сомневаюсь, что он далеко уйдёт. У Тёмного Лорда много способов найти своих врагов.

— Каркарова нет? Он сбежал? Но тогда — тогда не он сунул моё имя в Кубок?

— Нет, — сказал Хмури медленно. — Нет, это был не он, это был я!