Гарри Поттер и Лес Теней.
Шрифт:
"Ты просто очень хороший художник, приятель", - похлопал его по плечу Гарри.
"Ты находишь?" - покраснел от удовольствия Дин и украдкой критически оглядел несколько плосковатый горизонт на полотне.
– "Думаю, мне надо больше работать с перспективой... Впрочем, для искусства 11 века моя работа получилась абсолютно революционной!.."
Оставив юное дарование любоваться собственным шедевром, Гарри вновь пустился на поиски Сьюзен. Когда он, вспотевший и тяжело дышащий от часовых метаний по хогвартсовским лестницам, пробегал мимо горгульи возле кабинета директора, его поймал за рукав проходивший мимо профессор Иррегус-Штраус.
"Мистер Поттер, вам разве не следовало сейчас быть у директора?"
Гарри замялся. Про Дамблдора он совершенно забыл.
"Я зайду через полчаса", - попытался отвертеться он.
"Сожалею, юноша, но, по всей видимости, дело срочное. Директор уже посылал за вами после того, как уехала профессор Мэддокс. Сейчас он спустился в подземелья,
Ничего не поделаешь.
"Сусальные сухарики", - буркнул Гарри, и проход приглашающе открылся.
В кабинете Дамблдора, казалось, ничего не изменилось. Все так же загадочно попыхивали разноцветными облачками дыма непонятные блестящие приборы на столе, рядом с которыми серебрилась вазочка с совершенно магловским монпансье. Из-за дверцы шкафа тускло поблескивал старый Гаррин знакомец, в Мысливе Дамблдора, легонько колыхалось серебристое содержимое. Фокс крепко спал, засунув голову под крыло как курица; его золотистые перья выглядели режуще ярко на фоне выцветшего узора на тусклом багровом бархате пыльных штор. Сонно шевелились портреты, лениво перебрасываясь репликами и устало зевая - был уже поздний вечер. Книги в шкафах точно тоже перешептывались между собой; в этой большой полукруглой комнате застыл странный душный аромат загадки, неразрешимой, пока отсутствует ее хозяин. Кресло Дамблдора было слегка отодвинуто к вместительному ящику стола, из которого торчал краешек ветхой, туго перевязанной кожаным шнурком тетради. Сейчас Гарри сразу узнал ту самую рукопись, из-за которой так отчаянно рыдал Тео Квинтус, ту самую рукопись, которую, как он вспомнил теперь, с таким вниманием изучал Дамблдор перед тем, как отправить их в прошлое. Для нас, подумал Гарри, прошло уже больше полугода, но здесь все произошло несколько часов назад. Он опустился было в кресло напротив директорского стола, но тут же вскочил - его ожгла внезапная мысль. Он повернулся к полке с потрепанной Сортировочной Шляпой, та дремала, и во сне ее морщинистая складка, похожая на скривленный в презрительной усмешке рот, слегка шевелилась, будто от легкого дыхания. Прямо под ней, заключенный в стекло ларца, лежал прекрасный серебристый меч, инкрустированный драгоценными камнями. Он ничуть не изменился с тех пор, как Гарри последний раз держал его в руках. Но вместо старой надписи на нем появилась та, которую он видел еще во втором классе:
Годрик Гриффиндор
Тайны множились в этой комнате, они заполняли собой все пространство и скользили меж высокими стрельчатыми окнами, за которыми над верхушками деревьев Запретного леса уже поднялась луна.
Гарри знал, что на все вопросы Дамблдор все равно не ответит, этого он почему-то от него никогда не ждал. Привычка оставлять недосказанности даже в кажущихся решенными проблемах всегда отличала старого директора. Но сегодня Гарри не собирался уходить от Дамблдора, пока тот не объяснит ему все странности, которых накопилось вокруг Гарри слишком много. И далеко не все заранее заготовленные им вопросы были приятны.
На лестнице, ведущей к кабинету, послышались шаркающие стариковские шаги. Скрипнула дверь. Профессор Дамблдор возник на пороге своей комнаты, похожий на императора, восходящего на алый с золотом трон. Гарри вскочил.
"А, Гарри, вот и ты, наконец", - директор прошел прямо к столу, положил на него сверток с какими-то записями (между страниц торчала злополучная колдография, на которой мрачно хмурился сэр Темный Мельник) и устало опустился в кресло.
– "Поразительный день. Думаю, что за всю мою немаленькую жизнь мне практически не приходилось столкнуться одновременно с таким количеством невероятностей. В общих чертах я уже знаю, что с вами произошло с тех пор, как ты покинул этот кабинет. Но, может быть, ты сможешь помочь мне пролить свет на некоторые неразрешенные вопросы?" - и он бросил на юношу испытующий взгляд поверх очков.
Гарри тут же решил взять быка за рога. В конце концов, Дамблдор не имеет права проигнорировать это.
"У меня тоже есть к вам очень важный вопрос", - холодно процедил он.
– "Я хочу знать одну вещь", - он задумался. На самом деле, вопросов, которые он собирался задать Дамблдору, было море, но он решил начать с главного.
– "Мой отец действительно был наследником Гриффиндора? Или это - ложь? Если да, то - зачем, зачем все это? Зачем эта идиотская игра в прикрытие?! Ведь мой отец погиб из-за нее, разве я не прав?"
Дамблдор медленно встал из-за стола, заложил руки за спину и задумчиво прошелся по краю старинного алого ковра, не глядя на Гарри. Он сумрачно прикусил седой ус и украдкой взглянул на Фокса. Тот сонно высунул голову из-под крыла, встряхнулся и посмотрел на Дамблдора так, словно они оба знали какую-то тайну, неизвестную Гарри. Дамблдор глубоко вздохнул, точно говоря, я понимал, что когда-нибудь ты придешь ко мне, чтобы спросить об этом.
"Твоя мама, Гарри, пожертвовала собой, чтобы спасти тебе жизнь", - медленно начал он.
"Да, это мне известно", - запальчиво воскликнул Гарри.
– "Я знаю это давно,
"На самом деле этот случай - прямая аналогия с тем, о чем ты спросил у меня", - Дамблдор внимательно разглядывал яркий ворс ковра.
– "Любовь родителей к своим детям иногда не знает границ. Это и хорошо, и плохо. К счастью, чаще она помогает нам".
"Ну и?" - Гарри раздраженно передернул плечами.
"Я знаю о том, что тебе стала известна тайна нашей семьи, Гарри", - Дамблдор испытующе посмотрел на него.
– "Чтобы понять, что такое любовь к детям, нужно самому быть отцом. Но у тебя перед глазами есть пример твоей матери. Она не колебалась, спасая тебя от Вольдеморта. Я тоже не мог колебаться, когда возникла угроза для жизни моего сына".
"Угроза - Снейпу?" - все еще трудно было поверить в то, что Снейп на самом деле - Гриффиндор. И этот величественный старик с непонятным выражением лица, прячущимся в белой сантаклаусовской бороде, тоже Гриффиндор. И его отец. Очень уж оба были не похожи на своего кривоногого крикливого рыжего предка, похожего на старого, жилистого бойцового петуха.
– "Да что ему могло угрожать! Вольдеморт, что ли? Ваш сын был Упивающимся Смертью! И если вы его любили, то почему позволили ему уйти к Вольдеморту? Почему он вообще оказался в такой плохой компании? Результат вашего хорошего воспитания?"
"Не язви, Гарри. Ты и сам прекрасно знаешь, что в шестнадцать лет люди совершают множество ошибок. Им кажется, что их не любят, что они никому не нужны, что они бесталанны или уродливы, что им незачем жить. Это потом они осознают, в какой переплет попали, но сделанного не воротишь, и рано или поздно за свои ошибки приходится расплачиваться", - Дамблдор очевидно не хотел заострять внимание на том, почему Снейп оказался среди сторонников Вольдеморта.
– "Это ты должен понимать".
"Я не понимаю другого!" - раздраженно воскликнул Гарри, явно настроенный добраться до истины.
– "Почему вы молчали о том, что вы - Гриффиндор? Почему это надо было так тщательно скрывать? Так, что когда слух о том, что его потомки живы, все-таки просочился наружу, вы даже наняли другого человека, чтобы он изображал из себя того, кем не является! Ведь не является же, правда?"
"Да, Гарри", - Дамблдор поднял на него глаза.
– "Это правда. Джеймс действительно не был наследником Гриффиндора".
"Тогда какого черта?!.." - вскочил Гарри.
Дамблдор сделал рукой успокаивающий жест.
"Сядь, Гарри. Я все тебе объясню", - он задумчиво пожевал губами.
– "Представь себе такую картину: после эскапад Вольдеморта и слухов среди чистокровных семей о том, что он является прямым потомком Слизерина, весь колдовской мир разделился на две половины. Одна из них, как это не дико звучит, поддерживала его. Да, он кажется тебе чудовищем, но люди, не понимающие, что на самом деле собой представляет Том Риддль, считали, что он пришел избавить их от магглов и постоянной угрозы вымирания. Ведь мы на самом деле вымираем, Гарри. Волшебников осталось совсем немного, колдунами, живущими в нашей стране, можно заселить только небольшой город, тогда как магглов в тысячи раз больше. Это иногда пугает тех магов, которые веками поддерживали в своих семьях определенные традиции - презрение к магглам и полукровкам и их образу жизни, возвеличивание магических способностей чистокровных колдунов. И они поддержали пропаганду Вольдеморта, с их стороны это было естественной реакцией на действия человека, который обещал освободить их от этой вечно висящей над их головами проблемы. К сожалению, они не понимали, что ему нужна их поддержка лишь для обретения собственной власти. Другая же часть колдовского мира прореагировала на призывы Вольдеморта уничтожить магглов резко отрицательно, но совсем не потому, что защищала их. Нам просто было страшно, что разразится открытая война, в которой мы, боюсь, не сможем победить", - Дамблдор развел руками.
– "Да, мы обладаем такими силами, которые и не снились магглам. Да, один колдун может уничтожить целый полк вооруженных магловских солдат. Но что потом? Магглы могут на их место поставить сотни новых. Магглы обладают потрясающими технологиями, которые колдуны просто не в состоянии осознать. У них есть оружие куда страшнее наших Непростительных проклятий и ядовитых зелий, которое обладает гораздо большим радиусом поражения. Нам не победить в этой войне, Гарри, мы это отлично сознаем, только иногда все еще хорохоримся - так тяжело сознавать, что ты ничего не можешь сделать. Но отдельные маги со сверхспособностями и сверхвозможностями очень опасны, как для магглов, так и для нас самих. Война магов всегда была войной одиночек, Гарри. Наше общество пойдет за тем, кто победит. Если Вольдеморт выиграет эту войну, то мы, маги, обречены на гибель, потому что нам никогда не совладать с магглами, даже если мы объединимся с колдунами из других стран. Мы слишком большие индивидуалисты, мы слишком разобщены. Если же кто-то сумеет победить Вольдеморта, он неизбежно станет героем, символом, за ним пойдут и ему поверят. Мы снова будем терпеть магглов, и снова будем брюзжать, но это будет хотя бы время относительного покоя, который еще нужно заработать. Как бы я ни хотел, чтобы наши отношения с магглами строились на дружбе и сотрудничестве, этого никогда не будет".