Гарри Поттер и Ось Времён

— На Орден, конечно, — не раздумывая спокойно ответил Гарри, ставя на стол пустую чашку. — В прессе будет хаять, а сам рассчитывает на нас, как на пушечное мясо. Мы теперь ведём войну на два фронта.

Макгонагалл тяжело вздохнула. Без слов было понятно, что Гарри прав. Орден станет пушечным мясом Фаджа, а Гарри — Ордена.

— Как я понял, профессор Дамблдор никогда не рассказывал всего что знал кому-то одному, — наконец заговорил Гарри, — а, значит, теперь моя очередь делиться своими знаниями, верно?

— Верно, — не стала спорить профессор.

Гарри вздохнул и, дождавшись, пока профессор нальёт ему в кружку ещё одну порцию чая, не забыв, получив кивок от Гарри, добавить немного коньяка. В конце концов, в Хогвартсе сейчас было действительно холодно, и подобный коктейль лишним не казался.

— Про Ось я знаю намного меньше, чем мне бы самому хотелось, — начал юноша. — Более того, пользы для дела в этих знаниях немного. И заключается это знание в основном в намёках и загадках Стража. Кто это такой я тоже не представляю, хотя уверен, что он находится где-то там. В замке.

— В замке?

Гарри мысленно обозвал себя идиотом, вспомнив, что профессор Макгонагалл не знает об оси времён совсем ничего, и принялся рассказывать ей эту историю с самого начала. О том, как ещё летом, в доме у Дурслей, к нему в голову совершенно беспардонно влез кто-то, у кого из материальных органов имелись лишь чёрные глаза. Потом про то, как в доме 12 по Гриммуальд Плейс он на несколько дней потерял связь с окружающей действительностью, а, проснувшись, с удивлением выслушал рассказ Дамблдора о похожем случае, произошедшем несколько веков назад. О судьбе того несчастного Гарри до сих пор старался не думать. Затем Страж, а именно так это существо представилось, пытался вломиться к юноше в голову во время занятий Оклюменцией, едва не превратив в запеканку мозги случайно оказавшегося в сознании Поттера профессора Снейпа.

На этом месте Макгонагалл скептически хмыкнула, но Гарри так и не понял, что она имела в виду: либо она думала, что спалить профессорский мозг не так легко, как Гарри мог подумать, либо сомневалась в наличии в черепе слизеринского декана подходящего материала для сколько-нибудь приличной запеканки. Как бы то ни было, Гарри продолжил рассказ, перейдя на описание увиденного им в одном из снов замка. В голове необъяснимым образом всплывали подробности, а перед глазами вдруг вновь со всей чёткостью возник величественный замок с золотыми стенами, висящий над бездной. Больше всего профессора заинтересовало то, как над центральной башней, поднимающейся к небу выше других, чёрные, но при этом совершенно немыслимым образом отливающие золотом облака, какие изредка можно увидеть перед особенно страшной бурей, неспешно начинают закручиваться в спираль. Загадки Гарри честно пересказал, но ничего путного прямо сейчас профессор Макгонагалл посоветовать не могла, впрочем, она обещала подумать.

— Вот, собственно, и всё, — закончил свой короткий рассказ юноша.

— Что ж, впечатляет, — выразила своё мнение профессор. — Но ты прав — сейчас от этой информации не так много толку.

Гарри машинально отметил, что профессор Макгонагалл старается называть его по имени, как это делал профессор Дамблдор. Что ж, он не спорил — это её право.

— Моя очередь, — с невесёлым пафосом объявила она. — Вы с профессором Дамблдором никогда не говорили о нынешней роли профессора Снейпа в Ордене?

— Говорили, — согласился Гарри. — Из того, что он сказал, получилось, что это не моё дело.

— Профессор Дамблдор возлагал большие надежды на то, что во время пасхальных каникул вы и ещё несколько человек из Ордена спуститесь в Тайную Комнату. Теперь эта идея катится коту под хвост.

— Ну почему же, — возразил Гарри, — по-прежнему можно провести несколько человек. Но всё же лучше, чтобы они постоянно находились в Хогвартсе, а не заявились через тайный ход на одну ночь.

— Понятно. А ещё вы ничего не обсуждали? Например, кто теперь шпион у Вольдеморта?

— И кто же это? — с деланным безразличием спросил Гарри, хотя на деле его просто разрывало от противоречивых чувств. Знать, кто же из Пожирателей теперь шпионит для Ордена ему по-прежнему совершенно не хотелось.

— Люциус Малфой.

У Гарри как-то сразу отлегло от сердца. Люциус Малфой, конечно, редкостная скотина, но в личном хит-параде самых ненавистных личностей Гарри Поттера он занимал далеко не первую (впрочем, и не последнюю) позицию. Однако такой союзник лично его устраивал куда больше Хвоста, вновь переменившего флаг. Впрочем, кандидатура Малфоя всё-таки его шокировала. Особенно если припомнить, какую роль он сыграл в истории с дневником Тома Риддла.

— А Драко что? — Гарри старался не удивляться громко, хотя, коньяк уже ненавязчиво но многозначительно стучался в голову.

— А что Драко? — не поняла Макгонагалл. — Драко всегда придерживается позиции отца. Через него, кстати, и общаемся. Он сегодня, между прочим, будет следующим посетителем, так что я не представляю, как буду завтра проводить трансфигурацию у третьих курсов, — пожаловалась профессор, взбалтывая бутылку и попутно оценивая количество коньяка в ней.

Гарри не очень-то и сочувственно хмыкнул. Судя по всему, ничего иного профессор от него и не ожидала.

— Раз так, то мне, наверное, пора идти, — наконец изрёк Поттер, решив, что ещё одна рюмочка чаю, и к Берку он уже не доползёт.

Поттер поднялся из-за стола и, по возможности вежливо попрощавшись, направился в сторону выхода. Профессор задумчиво смотрела ему вслед, но юноша на это не обратил никакого внимания. Ему ещё к директору надо было успеть, а световой день, как известно не резиновый, особенно если на тумбочке возле кровати лежит чёртова куча невыполненного домашнего задания.

От Макгонагалл юноша уходил с не проходящим ощущением того, что его шатает из стороны в сторону. Хотя и был абсолютно точно уверен, что идёт абсолютно прямо. Не смотря ни на что, юный волшебник преодолел лабиринт из нескольких десятков коридоров. Однако в какой-то момент он настороженно замер, вслушиваясь в тишину, воцарившуюся в древнем замке. Седалищным нервом юноша ощущал какую-то неопределённую опасность. Чувство это было сродни ощущению взгляда в спину, но всё-таки неуловимо от него отличалось. Гарри вслушался ещё внимательнее, но в Хогвартсе по-прежнему было тихо. Даже портреты на стенах, обычно либо тихо беседующие о вечном, либо ожесточённо спорящие друг с другом, замолкли. В запутанных коридорах неуловимо шумел только сквозняк. Поттер зябко передёрнул плечами, безуспешно попытался потеплее закутаться в школьную мантию, которую по привычке накинул поверх рубашки, и пошёл дальше, тихо мечтая поскорее вернуться из враз ставших чужими и чуждыми коридоров в протопленную гостиную Гриффиндора.

Проходя мимо входа в Большой зал, юноша с удивлением отметил, что двери, которые в последнее время были постоянно наглухо заперты, сейчас распахнуты настежь. На улице ещё не до конца стемнело, но в помещении всё равно было темно. Виной тому была отвратительная погода. За окном стояла промозглая сырость, а небо, которое отражал потолок главного зала Хогвартса, было плотно затянуто беспросветной пеленой дождевых облаков, закрывших от Гарри лишь недавно поднявшуюся на небосклоне луну и звёзды. Гарри посмотрел на часы. Ужин давно закончился, так что завтра с утра недоглядевший Фильч имеет все шансы получить по шее от местного «царя и бога»: столь вопиющих нарушений установленных им правил Берк не терпел.

Подумав о директоре, Гарри немедленно вспомнил, почему, собственно оказался сейчас у входа в зал, и, заставив себя не обращать внимания на творящиеся вокруг странности, направился к кабинету Берка.

Пароль «розовые слоники», как и следовало ожидать, не сработал. И встречать с оркестром его никто не вышел. Огорчённый этим прискорбным фактом, юноша попытался отгадать пароль. Добрый час потенциальный спаситель мира провёл перед горгульей, время от времени выдавая ей фразы — кандидаты на роль пароля в кабинет директора. Увы, ни одно из этих порождений не совсем здоровой фантазии Поттера не подошло. Последним юноша опробовал универсальную мантру любого неудачника: «Я — самый великий волшебник», но эффекта снова не получилось. В итоге юноша обиделся окончательно. Показав горгулье краснознамённую фигуру из арсенала Гойла, Гарри достал из рукава волшебную палочку, но, с минуту посмотрев на неё и взвесив все «за» и «против», юноша убрал её обратно, а сам быстрым шагов приблизился к горгулье практически вплотную. А потом от всей души постучал по ней ногой. Звуковой резонанс получился, надо сказать, шикарный. Нога, правда, немного пострадала но, судя по ощущениям, минут через пять всё должно было пройти. Возможно, можно было попасть в кабинет и с меньшим ущербом для здоровья, но шумовой гранаты в кармане у Поттера, увы, не завалялось.