Гас
Шрифт:
— А тетя? Разве ты не могла поговорить с ней?
Нетерпюха качает головой.
— Я не люблю обременять тетю своими проблемами, да и тот февраль был страшным для нее. Для всей нашей семьи. Джейн пыталась покончить жить самоубийством в начале месяца и после этого ее пару недель держали под психиатрическим наблюдением. — Судя по голосу, она любит и переживает за свою родственницу.
Теперь понятно, почему Гитлеру пришлось уехать посреди тура и мне становится жаль его.
Нетерпюха продолжает:
— A через несколько дней я поняла, что мне будет лучше без него, что я и сама смогу воспитать
Нетерпюха пристально смотрит на меня и улыбку на ее лице сменяет страдание и горе.
— Я так любила этого ребенка. Я была бы хорошей мамой, Густов, — шепчет она сквозь слезы.
— Ты была бы хорошей мамой, — соглашаюсь я с ней, сглатывая ком в горле.
И это действительно так. Нетерпюха — одна из самых устремленных, ответственных и пылких людей в моей жизни.
Она пытается улыбнуться, но у нее ничего не выходит и Нетерпюха просто опускает голову на мое плечо. Тяжелую, как и боль в ее сердце.
— Двадцать девятого марта у меня случился выкидыш. В тот день я поняла, что значит кого-то терять. По сравнению с потерей ребенка, расставание с Майклом было всего лишь незначительным эпизодом. Знаешь, есть такое выражение: "все происходит не случайно"?
Я киваю. Нетерпюхa не видит меня, но может чувствовать мои движения.
— Человек, который это придумал, наверное, никогда не терял.
Это не вопрос, но я все равно отвечаю:
— Скорее всего, нет. Потерять кого-то — это очень страшно.
— Да. И я до сих пор чувствую себя виноватой, как будто сделала, что-то неправильно. Доктор сказал, что я ничего не могла изменить, но я считаю, что выкидыш — это моя вина.
— Выкидыши случается довольно часто. В этом нет твоей вины. А как отреагировал на это гребаный Майкл? — крепко сжав ее руку, спрашиваю я.
— Я отправила ему сообщение на следующий день, потому что думала, что он заслуживает знать. Это был наш первый контакт после расставания. У меня был новый телефонный номер, которого он не знал. Майкл перезвонил буквально через несколько минут и оставил кучу сообщений, в которых говорил о том, как ему жаль. Он сказал, что жена узнала об измене и бросила его, но я не поверила ему. Майкл также сказал, что очень сильно любит меня и хочет снова увидеть. Так продолжалось неделю, a потом я опять сменила номер и ничего не слышала о нем до тех пор, пока он не появился здесь несколько недель назад.
— И ты поехала с ним.
Она снова хлюпает носом.
— Да, и не горжусь этим. Думаю, мне просто нужно было поставить точку. Я хотела закончить отношения на своих условиях раз и навсегда. К тому же, где-то в глубине души я все еще любила его.
— Ну и как все прошло?
Нетерпюха сжимает мою руку так, как будто ей проще объяснить все действиями, чем словами.
— Так же, как и всегда — меня отымели.
— Вот сукин сын, — начиная закипать, произношу я.
— Нет, я сама в этом виновата. Когда я вышла из его номера в гостинице, то уже знала, что между нами больше ничего нет и не будет. Что чувства, которые у меня к нему были, это не любовь, а скорее привычка, если ты
понимаешь, что я имею в виду. Возможно, в начале так оно и было, по крайней мере с моей стороны, но потом все превратилось во что-то совершенно другое. Поэтому, когда он пришел ко мне сегодня, я поехала с ним только для того, чтобы сказать, что все закончено. И для меня так оно и есть. Но он, судя по всему, воспринял эти новости не очень хорошо.Я отпускаю ее руку, потому что меня трясет от злости. Мне нужно выпустить эмоции, и я не хочу, чтобы она была рядом, когда это произойдет. Я вскакиваю с кровати и сжимаю кулаки. Мне отчаянно хочется что-нибудь ударить, предпочтительнее всего гребаного Майкла.
— Вот мудак. Это ведь его работа? — спрашиваю я, показывая на ее синяки.
Нетерпюха кивает и на ее глазах снова появляются слезы.
— Каким нужно быть сукиным сыном, чтобы бить женщину, — восклицаю я, вышагивая из угла в угол, а потом останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.
— Тебе нужно получить запрет на приближение.
Она с ужасом смотрит на меня. Ненавижу этот ее взгляд.
— Что? Он приходил сюда?
— Да, когда я выходил, чтобы взять лед. Он появился в стельку пьяный и начал тарабанить в дверь. Пришлось сказать, что если он не оставит тебя в покое, то я надеру ему задницу. Наверное, мне все-таки стоило это сделать.
В этот раз Нетерпюха не произносит ни слова, а просто смотрит на меня большими, как блюдца глазами.
— А где твой телефон? — спрашиваю я, осматривая ее комнату.
Она переводит взгляд на прикроватную тумбочку, на которой всегда заряжает его. Но на ней ничего нет.
— Наверное, в сумочке. — Нетерпюха встает с кровати и поднимает ее с полу возле двери в ванную комнату. Найдя телефон, она набирает пароль и отдает его мне.
Тридцать два пропущенных звонка и пятьдесят три сообщения. Быстро просматриваю их и понимаю, что они все от него. За последние несколько часов он угрожал ей, заявлял о том, что любит, посылал к черту и просто унижался. А еще прислал фотографию члена. Клянусь, этот парень явно псих.
Открываю список пропущенных звонков и сразу же узнаю его номер... на всех тридцати двух вызовах.
— Запрет на приближение стоило бы получить еще вчера. Этот парень ненормальный. Обувайся и пошли в полицейский участок. А потом заедим в неотложку.
— Я согласна на участок, но не на больницу.
***
Сначала мы подаем заявление о нанесении телесных повреждений.
Полицейские его регистрируют и делают снимки. После этого она заполняет необходимые документы на получение запрета на приближение.
Домой мы возвращаемся только в половине четвертого утра.
Клянусь, гребаный Майкл больше никогда до нее не дотронется.
Воскресенье, 5 ноября (Скаут)
Проснувшись в обед, я открываю дверь, чтобы выйти из спальни и вижу на полу тарелку крекеров с арахисовой пастой и стакан виноградного сока. Ко всему этому прилагается стикер от Густова:
"Дай мне знать, если тебе еще что-нибудь понадобиться".
Я поднимаю еду, ставлю ее на прикроватный столик и пишу ответ: