Гассенди

В целом логика Гассенди, диаметрально противоположная схоластике, — это логика, предназначенная, в отличие от последней, не для словопрений, не для затуманивания умов, а для их прояснения — логика для развивающейся новой науки, логика для физики. И сколь ни велика историческая заслуга основоположника индуктивной логики Фрэнсиса Бэкона, логика Гассенди теснее, ближе к естественнонаучной практике своего времени, непосредственным активным участником которой, в отличие от ее гениального английского предвестника, он был.

VI. Физика

Основным корпусом всего философского построения Гассенди, средоточием его научных интересов является «Физика». Из 1768 страниц «Свода философии» ей уделено 1285. Круг вопросов, охватываемых «Физикой», очень велик, значителен и разнообразен. Это всеобъемлющее учение о природе вещей, природоведение в целом, натурфилософия. Ее объектом является весь «театр природы» — материальный мир во всей полноте его проявлений. Вся вселенная, земля и небо, механика, химия, метеорология, неорганическая и органическая природа, биология, физиология [4] и даже психология входят в круг предметов, исследуемых в его «Физике».

4

В «Animadversiones» Гассенди употребляет этот термин в необычном смысле: «физикой» он называет учение о нашем мире, «физиологией» — учение о Вселенной в целом, «космологией» — учение о природе вообще.

Философию, обращенную схоластами спиной к природе, Гассенди поворачивает к ней лицом, призывая читать «непосредственно книгу природы». Этот призыв дословно совпадает с лозунгом Галилея, провозглашенным в письме к Кеплеру. Если «Логика» Гассенди была крутым поворотом от схоластического метода, его «Физика» была столь же радикальным разрывом со схоластическим пониманием предметафилософии — его слиянием с наукой, нерасторжимым сплетением с естествознанием.

Что окружающий нас мир, изучаемый «Физикой», мир, в котором мы живем и который стремимся познать, материален — в этом у Гассенди также нет никакого сомнения, как и в том, что этот мир существует. И именно потому, что он материален, познание его возможно лишь на сенсуалистической основе — посредством вооруженного разумом опыта.

Извлеченная Гассенди из далекой древности атомная теория, столь устарелая и даже наивная в глазах человека нашего времени, для своего времени была не только новаторской, но и преждевременной, недоказуемой, не отвечающей требованиям и возможностям тогдашней физики, экспериментально не оправдываемой, несмотря на изобретение микроскопа. Она опережала свой век. Атомная физика была делом далекого будущего. И все же это была атомная физика, притом Физика с большой буквы, во всей универсальности ее охвата. Мир устроен не из четырех элементов, как учат в школах. Вода, огонь, воздух и земля — не первоосновы всего сущего, а производные образования. Основа материального единства мира, первоначало сложных тел — атомы, бесконечное множество атомов: не в смысле актуальной бесконечности, а как неисчислимое множество [5] . Атомы бесконечно малы и в этом смысле конечны, неделимы («Но как может конечное тело состоять из бесконечных частей?» — 5, т. 1, стр. 152), они — предел делимости материи.

5

Гассенди оставляет открытым вопрос о бесконечном множестве миров, но его понимание «бесконечности» множества атомов (из которых состоят миры) предрешает отрицательный ответ на этот вопрос.

Нашему чувственному восприятию (даже при посредстве микроскопа) доступны лишь сложные образования, состоящие из бесчисленного множества атомов. Кончик ножки клеща делим на миллиарды частиц. У зернышка проса больше частиц, чем может человек подметить не только в горах Кавказа, но и на всем земном шаре. Малейшая чувственно воспринимаемая вещь, начиная с «первичных молекул, представляющих собой соединение атомов» (5, т. 1, стр. 165), бесконечно больше и сложнее отдельных атомов [6] .

6

Термин «молекула» впервые введен в научный обиход Гассенди (во вступительный лекции к курсу астрономии в Королевском коллеже). Уже Гегель в своей истории философии обратил внимание на то, что «еще и поныне сохранилось в физике учение о молекулах», зачинателем которого был Гассенди (11 б, т. IX, стр. 169).

Вместе с тем Гассенди предостерегает от отождествления бесконечно малого, неделимого атома с точкой. «Атомы называются так не потому, что они являются, как обычно думают, математическими точками, которые не поддаются расчленению из-за отсутствия частей, а потому, что, хотя они и являются тельцами, нет такой силы в природе, посредством которой они могли бы быть рассечены или разъединены» (4, т. III, стр. 466, 467). Физики в их царстве материи, в отличие от математиков в их царстве абстракции, не рассматривают атомы как неделимые, лишенные измерений — величины, длины, ширины. Абстрактному математическому понятию четко противопоставляется материальное физическое понятие. «Когда математики предполагают бесконечно делимые тела, они делают это, однако, исходя из гипотез о вещах, лишенных реального существования, как точка без частей, линия без ширины и т. п…» (письмо к Лицети от 13.1.1641). Атом реален, а математическая точка нет. Атом конкретен, точка абстрактна.

Недоступность атомов чувственному восприятию влечет за собой парадоксальную антиномию между «Физикой» и «Логикой» Гассенди. С одной стороны, все наше миропонимание возводится на основе чувственного опыта, с другой — все мироздание покоится на недоступных опыту атомах: «Атом — это нечто невидимое» (5, т. 1, стр. 151). Атомы — физические первоначала — лишь мыслимы, но недосягаемы для ощущений. «…Наши чувства не воспринимают самой материальности атомов, мы воспринимаем лишь некоторые материальные следствия, причиной которых должны быть элементы столь же материальные, как и они» (4, т. I, стр. 207). Стало быть, видимое— результат невидимого. О первоначалах бытия мы умозаключаем.Первичное в бытии не совпадает с первичным в познании.

Натурфилософия Гассенди исходит из твердого убеждения в материальном единстве природы. «Материя есть, таким образом, общая матрица, из которой происходят все тела и все их превращения и преобразования» (4, т. I, стр. 229). Категория «субстанция» отождествляется с «материей». «Мы полагаем, — утверждает Гассенди, — что в естественных телах нет ничего, кроме материи, и эта материя обладает способностью путем сложения, вычитания, преобразования всячески их трансформировать…» (4, т. I, стр. 470). Причем остовом всего мироздания, «материальным первоначалом вещей» являются атомы: «Можно, мне кажется, признать атомы материальной основой вещей, или первоматерией» (4, т. I, стр. 279).

Однако не существует «первоматерии» в смысле материи «вообще», материи «как таковой». Ее всеобщность отнюдь не исключает, а необходимо предполагает особенности ее существования. Это всегда та или иная форма существования материи. «Материя, хотя сама по себе есть некое неопределенное тело, т. е. имеет ту, а не иную форму, все же всегда обладает некоторой формой» (4, т. I, стр. 231, 232). Мало того, материя реально существует не только как особенное, но вместе с тем и как конкретный, единичный предмет. Материальное единство природы нераздельно от бесконечного многообразия материальных вещей. На одном и том же дереве нет двух совершенно одинаковых листьев; не бывает двух абсолютно тождественных зерен, капель воды. Бесчисленные разновидности слагаемых из комбинации атомов материальных вещей Гассенди уподобляет сочетанию из букв алфавита не только нескончаемого обилия слов, но и целых поэм.

Но разнообразие атомных сочетаний было бы невозможным при однообразии самих образующих эти сочетания атомов. Его возможность предполагает различие и в составных элементах. Отсюда следует, что, «хотя все атомы… представляются однообразными и одинаковой природы, они, однако, обладают некоторыми свойствами и внутренними особенностями или качествами, благодаря которым они могут между собой различаться» (5, т. 1, стр. 154). Единство и различие, всеобщее и особенное нераздельны и в самих атомах.

Каковы же по-разному присущие всем атомам, общие им и различающие их качества, лежащие в основе многообразия их вещественных сочетаний? Будучи материальными, атомы телесны, обладают плотностью, массой, а это значит протяжением не в абстрактно-геометрическом понимании, а величиной, причем различной у разных атомов при всей их «бесконечной» малости. Столь же общим и столь же различным другим свойством атомов является их форма, или фигура. Третьим таким свойством является тяжесть, вес (pondus, gravitas), имеющая особое значение и представляющая в неоэпикурейской физике особый интерес. Дело в том, что тяжесть понимается как присущее атомам тяготение, устремление (impetus), потенциальная энергия [7] , как естественная, имманентная атомам тенденция.

7

«Если можно выразить это современными словами, — добавляет, приводя этот термин, В. Фрост (42, стр. 366). — Но и сам Гассенди пользовался этим термином. Он говорил не только о силе (vigor), которой одарены атомы, стремящиеся к движению, но прямо об „энергии (energia), или активной силе движения“» (5, т. I, стр. 165).