Гастролёр
Шрифт:
Королю шутка понравилась. Он засмеялся. Вослед ему аккуратно заржали остальные. А потом и во второй раз.
– А чего они смеются два раза? – по-приятельски поинтересовался я у короля.
– Первый раз – за компанию, а второй раз – когда им перевели, – сквозь хохот сказал король.
Зал опять дважды хохотнул. Я заметил ещё и их взгляды, с интересом смотрящие куда-то вбок. Ёб твою мать! Чемодан! Наверное, это закон сцены – если ты, дурак, вышел на нее с чемоданом и открыл его, то все ждут, что ещё ты оттуда достанешь. Как ни крути…
– А ещё брючки от кутюр! Не желаете? – и я достал концертные чёрные штаны в блестках. – Всего пять сотен. И кстати, лаковые
– Девятьсот, – поправил король.
– Все оптом за восемьсот восемьдесят. Ладно, восемьсот – и по рукам, – ответил я.
Тут король вступил в торг:
– Ты что, решил продать все, что есть?
– Конечно, евреи вообще бывают старые, бедные и больные. Или очень старые, очень бедные и очень больные. Так вот я, например, очень-очень бедный.
– А что там ещё у тебя есть?
– Брючки коричневые в разводах. В них и на охоту ходить – пальчики оближешь. Пятьсот!
– Брючки белые со стразами! Для деловых обедов. Шестьсот.
– Ватничек, подбитый соболем, в комплекте с ушанкой. Три тысячи.
– Фрак для посещения оперы. Ношеный. Двести.
– Котелок с оторванной подкладкой для просмотра фильмов с Чарли Чаплиным. Пятьдесят…Итого пять сто пятьдесят, но хватит и пяти!
– Три, – сказал король.
– Четыре пятьсот, – парировал я.
– Три сто.
– Четыре триста.
– Тысяча – и билет до дома!
Сердце мое дрогнуло. Дом! Услышать сейчас это слово… Наконец-то… Я замечтался, но по инерции ляпнул: «Три сто и билет!»
– Продано, – хохотнул король и протянул мне пачку. – Билет получишь в аэропорту.
Я стал отсчитывать из пачки три тысячи, но король меня остановил:
– Три тысячи ты заработал, остальное на чай. Ты хорошо потрудился. Сядь, посиди, а я буду назначать свой кабинет. Министром по чрезвычайным положениям назначается, – монарх обвел взглядом замерший зал. Было слышно, как в коридоре за дверью кто-то тихо чихнул. – Назначается Али. Какие брюки, ты говорил, ему полагаются? – обратился он ко мне.
– Коричневые в разводах. Кстати, есть анекдот про охоту, – и я пересказал им старый анекдот, которой был сложен про Брежнева, потом его же рассказывали про Горбачева, потом про Ельцина. И он вполне годился для короля и Али. – Король и Али пошли на утиную охоту. Король стреляет и все мимо. Али смотрит то на уток, то на короля. То на короля, то на уток и произносит: «Король, это чудо – мертвые утки, а летят!»
Нубийцам, как и многим мусульманам, свойствен подхалимаж. Так что над этой шуткой смеялись долго. Я попал в десятку.
– Далее, – продолжил король. – Министром культуры назначается Муталиб. Какие штаны положены?
– Белые в стразах. И фрак. Фрак тоже положен! Так король роздал все. Фуфайка, естественно, досталась министру внутренних дел. Оставалась последняя важная должность: министра по физическому развитию. А претендентов, ещё не осчастливленных королем, было двое.
– Кого назначим? – обратился он ко мне.
По ненавистным взглядам претендентов я понимал, что являюсь для них шутом. Хотя и с веселыми анекдотами, но все же дураком. А раз король обращается к придурку за подобной помощью, он и их ставит невысоко. Однако чем меня пугать-то? Раз сегодня мы все пешки в Его игре, сильнее та, что стоит к Нему ближе, то есть я. И мне необходимо довести в этом страшном сне свою роль до конца. Или не проснусь.
– Давайте решим, кто из них лучший, в поединке! – Я поставил в центр стульчик. – Пока играет музыка, вы бегаете, замолкает – садитесь. Кто не успел – тот опоздал. Понятно?
Два жирных борова,
путаясь в длинном одеянии, стали бегать вокруг скромного антикварного стульчика. Король взмахнул рукой, музыка остановилась. На стул уселись оба.– Что ж, обоих и назначим.
– А у меня есть призы! – Я усугубил происходящий кошмар, достал шапочку для душа и вручил её одному. – Ты будешь министром по плаванию. – Второму – чесалку для спины. – А ты – по гребле.
Боровы, улыбаясь, как удавы, вернулись на свои места.
– Вот и ладушки, кстати, мне уже пора. Король, я могу идти?
– Конечно. А на посошок?
– В смысле, вы ж не пьете?
– Да. Но зато курим.
На золотом подносе мне протянули невиданной доселе длины косяк, завернутый в гербовую бумагу. После него я сам полечу к рыбкам и даже не осознаю этого. Только фиг откажешься. Вон министр от резиновой шапочки не отказался.
– А мы вообще-то не курим, – задумчиво протянул я, извиняясь тем самым, что, возможно, не смогу отвечать за дальнейшие действия, – но разве что чуть-чуть.
И присел покурить на дорожку.
…Надо ли говорить, что дальнейшее оказалось окутано густым сладковатым дымом. Все славили Нубию, «своего парня» нубийского короля… Когда-то я уже слышал нечто подобное? Но когда – память не отвечала, а сознание вскоре и вовсе отключилось…
Возвращение Орфея
У льва в лесу сперли косяк.
Он собрал всех зверей и говорит:
– Значит, так. Или найдите, кто украл, или с завтрашнего дня в лесу начнется беспредел. Буду выбирать по две зверюшки и съедать!
Собрались звери на совет: надо что-то делать. Ведь неизвестно, с кого лев завтра начнет.
Видят, летит орел:
– Мы с тобой одной крови! – закричали они. – Помоги нам. Посмотри сверху, кого нахлобучило?
– Хорошо!
Летит орел дальше и видит, навстречу летит ворона… кверху пузом!
– Слышь, ворона, ты случаем не видела, кто у льва косяк стырил?
– Подумаешь – косяк! Тут Землю кто-то спиздил!
Разбудил меня какой-то странный гул. Да ещё тело затекло от сна в одном положении. Попытка перевернуться и лечь на живот почему-то не удалась. С трудом разлепил один глаз. Второй от ужаса распахнулся сам. «…Мать! Мать! Мать!» – пронеслось в голове. За круглым окошком мирно соседствовали… величественные тяжелые облака. То ли рай, то ли ад. То ли закат, то ли рассвет происходил в той части Земли, где летел САМОЛЁТ. САМОЛЁТ, в котором, как оказалось, находился и я. Все небо было разноцветно-жёлто-оранжево-голубым и тёмно-синим до черноты.
Оторвавшись от неожиданной картины, я с хрустом попытался повернуть затекшую шею вправо. И понял, что сижу все в том же салоне бизнес-класса, вот только немца с респиратором не было. Может, вышел в сортир?
Закостеневшим пальцем я тыркнул в кнопку вызова стюардессы. Она появилась моментально. Шоколадная кожа и синяя форма усилили ощущение дежа вю: все это я уже точно видел. К тому же стюардесса притащила мне бутылку пива. А Я ЕЁ ТОЛЬКО СОБРАЛСЯ ЗАКАЗАТЬ! Значит, заказал до того, как уснул. Возможно, я не выходил из самолета, и все мне приснилось? Нубия, море, король, государственные перевороты, перепуганный Витёк, Юлий и его ракушки – всего лишь длинный и четкий сон: да мало ли что привидится сознанию, «убитому» алкоголем и наркотиками? Тем более что и одет я в тот самый концертный костюм и штиблеты, в которых ездил на вечеринку к нашим русским миллионерам. Только куда же тогда меня все ещё несет самолет?!