Гастролёр
Шрифт:
Не успел я ступить по ней и шагу, как меня окликнули из кафе, разместившегося на открытой веранде: «Кофе? Брекфаст? – улыбаясь до коренных зубов, предложил официант, приглашая занять место за любым столиком. – Май нэйм Мухаммед. Вэлком, сэр». Я, в общем-то, не возражал, только немного смущало отсутствие местных денег. Этим своим сомнением я тут же поделился с Мухаммедом, показав ему зелёную сотню и разведя руками, типа: «Ну, извини, браток, надо бы сначала это поменять».
Однако официант начал махать руками, всячески показывая, что менять ничего не надо. Типа, могу отдать потом, а пока он всё запишет на мой счёт. Сам вид такой купюры привел его в восторг. А я даже вспомнил шутку: «Какой предмет нравится всем женщинам – имеющий пятнадцать
– Но проблем, сэр, – ещё шире улыбнулся Мухаммед. – Релакс. Вот ю лайк дрынк? Кофе, джюс, кола?..
– Кофе, – ответил я, – и меню, плиз.
…Уже через час я был накормлен, одет в новые шорты, майку и шлепанцы. Также прикупил себе кепку и очки. Без них жить здесь просто невозможно. В моем новеньком дешевом рюкзачке лежали ещё несколько маек про запас, белье, плавки и… неразменянная сотенная купюра. Сдачи ни у кого не нашлось, обменников тоже, а местные жители, как выяснилось, охотно давали в долг. Они практически везде сами навязывали мне покупки и еду в кредит, записывая все на мой счет. Здесь белому человеку доверяют. А наличие в моем кармане сотенной купюры, и также то, что я живу в «Гранд Паласе» (их в городе было два: один – пятизвёздный, о чём меня не просветил таксист, второй – мой), вызывало серьёзное уважение к моей персоне. Что неудивительно, если учитывать, что их зарплата в месяц составляла три доллара.
Кроме того, позже я понял, что бедность заставляет нубийцев «вертеться» и оттачивать бытовой сервис до беспределов совершенства. Им важно заполучить тебя как клиента, и они готовы для этого сделать все. Сидя в ресторане, ты мог заказать то, чего нет в меню, и тебе бы принесли. То есть, метнулись бы на рынок или в магазин, купили, приготовили и подали. Заодно здесь же можно было заказать и морскую экскурсию на послезавтра, и ремонт машины, и чистку одежды, резиновую негритянку и томик Пушкина на арабском. Здесь можно было найти всё, что хочешь, и получить то, что не ожидаешь. Так в одном из кафе молоденький официант сказал мне: «Кофе, чай, Али-Баба?»
– Кто? – опешил я. Неужели предлагают купить мальчика, совсем с ума сошли.
– Кофе, чай, Али-Баба? – ещё раз спросил он и, видя, что я не понимаю, притащил маленькую глиняную статуэтку: мужчина с огромным пенисом. Причём член был больше хозяина раза в полтора. Игрушка мне понравилась, и в России такой подарок сочли бы оригинальным. Но сейчас каждая копейка на счету. Однако, когда я рассмотрел Али-Бабу, у меня мелькнула мысль, не открыть ли бизнес по поставкам африканских игрушек в Россию. Мысль хорошая, вот только на сегодня нереализуемая.
Немного разобравшись в том, как я здесь буду выживать, решил осмотреть местность. Набережная, к моему разочарованию, мало напоминала зону туристического променада и скорее была просто прибрежной дорогой. С берега на нее фасадом выходили один за другим четыре небольших евростандартных отеля – виллиджа. Выглядели они новенькими и ухоженными, что ярко указывало на их иностранную принадлежность. Дальше сразу за ними начинался и тянулся с полкилометра пустынный городской пляж, плавно переходя в какую-то стройплощадку. Он мне сразу не понравился, и я свернул в первый же отель. Беспрепятственно пройдя сквозь холл со стойкой администратора и секьюрити, я очутился на внутренней территории, где находились бар, бассейн и оборудованный пляж. Надо сказать, что моя туристская внешность явно давала возможность пользоваться всяческими благами, недоступными местному населению. В этом оазисе цивилизации я и провел большую половину дня. Пусть обстоятельства сложные, но пляж и море – это святое!
Вечерняя трехчасовая прогулка дала мне полное впечатление о месте, в которое я попал. Весь городок по большому счету состоял из трех асфальтированных улиц, параллельных морю, и четырех, идущих перпендикулярно. Между ними он был весь испещрен маленькими переулочками, но их изучение я оставил на потом.
У моря, как я уже говорил, располагались отели, далее – магазинчики, кафе и ресторанчики, а в центре, называемом Даунтауном, – мечеть, рыночная площадь и переговорный пункт. Который я и собрался посетить; пора было снова напомнить говнопродюсеру, где я нахожусь.Переговорный пункт оказался закрыт по причине отсутствия связи. «Пива нет», – в вольном стиле перевел я для себя табличку, висевшую на дверях. Значит – не судьба.
И тут на рынке началось странное движение. То есть продавцы и так хорошо двигались, видя белого туриста, но сейчас с ними происходило нечто странное. Они хватали свои лотки и оттаскивали прочь, освобождая место для чего-то. Интересно для чего? Я остановился. Лучше бы ушёл…
К освободившейся площадке подъехали три развалюхи с прикрепленными сзади будками: такие делают, чтобы возить заключенных или солдат. Здесь будки были с решетками, значит, везли преступников. Только зачем же на рынок? Одежду покупать для этапа? Пока я размышлял, из драндулетов быстро повыпрыгивали люди с автоматами. Вслед за собой они вытащили какого-то несчастного; смотреть на него было жалко. Он не мог даже стоять на ватных ногах и почему-то плакал. Последним из машины вылез очень серьёзного вида гражданин, вероятно, самый Главный, и стал громко, чтобы слышали все, что-то зачитывать из раскрытой папки.
Мне стало нехорошо. Уйти же мешало природное любопытство и… инстинкт самосохранения: во-первых, я в чужой стране и должен знать, чего тут можно ожидать. Во-вторых, все на площади замерли, словно боясь попасть в поле зрения людей с автоматами и особенно Главного. Я вдруг без знания языка и ситуации, как зверь, почувствовал общий эмоциональный настрой, заставивший всех замереть: «Если ты человек честный, то тебе ни к чему отводить глаза или уходить».
«Может, бить будут? Или руку отрубят?» – думал я. Ну, отрубают же ворам в некоторых странах. Однако ни топоры, ни розги автоматчики не достали. Беднягу привязали к столбу, чтобы он мог стоять, Главный закончил чтение… Я зажмурился. Выстрелы оглушили… Когда я открыл глаза, человека у столба уже не было. Более того, место чисто прибрали, причем буквально за секунды. Продавцы подтаскивали свои лотки на законные места и немного возбужденно, но совсем не потрясенно, продолжали общаться. Они спокойно расставляли свои товары, многие уже улыбались и зазывно махали мне руками.
ТАК ВОТ ТЫ КАКАЯ, НУБИЯ!
Я повернулся и пошел к отелю, смотреть на эти улыбчивые лица было невозможно.
Только вечером, когда вся выпивка в номере закончилась, вылез на улицу, чтобы купить ещё. Хотя это всё равно бесполезная растрата так необходимых мне денег – алкоголь после пережитого плохо действует.
На ступеньках отеля сидели его хозяин Али и таксист Мухаммед, привезший меня сюда. Прямо у входа они пили кофе, наслаждаясь и его вкусом, и наступившей прохладой. Вспоминая улыбки продавцов, только что видевших, как убили человека, я решил, что тоже должен улыбаться. А когда мне предложили чашечку, подумал, что, наверное, не стоит отказываться. И правильно: оказывается, Али и Мухаммед обсуждали расстрел. Но говорили о нем, кажется, с восторгом. Тот, кого я посчитал Главным, вызывал у них очень большое уважение и восторг на грани преклонения.
– А за что расстреляли? – жестами я показал, что говорю о преступнике, а не о шерифе.
– Долги большие, – пояснил Мухаммед. – Взял, а отдать не смог.
– И насколько большие? Хау мач? – спросил я, вдруг задумавшись: сейчас меня угощают бесплатно или записывают кофе на счет постояльца? Я не очень точно помнил, кому сколько должен, потому что суммы казались мне копеечными.
– Очень, очень много! – ответил Мухаммед. – Сорок долларов. Очень, очень большие деньги.