Гастролеры, или Возвращение Остапа

– И как зовут нашу романтическую натуру?

Жульдя-Бандя протянул руку:

– Эдуард.

Незнакомка вложила хрупкую лапку в широкую мужскую ладонь:

– Татьяна. Значит, ты специализируешься на том, что предлагаешь каждой встречной девушке свою романтическую натуру? Похоже, ты профессиональный бабник.

Теперь уже бесовские очи пронзили голубой невинный взгляд романтика.

– Увы, я странствующий философ, – Жульдя-Бандя стыдливо и робко уронил взгляд, будто был оседлым сантехником. – Ещё я увлекаюсь астрономией…

– Астрономией? Хорошо. В таком случае вы должны знать, сколько спутников у Сатурна.

– Меня больше интересует – сколько спутников у моей нечаянной знакомой.

Нечаянная знакомая хихикнула:

– Первый раз вижу настоящего философа, да ещё и с астрономическим уклоном! А может, ты врёшь?! У меня был один журналист, а на деле оказался простым мошенником. У тебя, наверняка, уже есть труды?

– Никаких трудов. Боже упаси! – Жульдя-Бандя скрестил перед грудью руки. – Я не работаю философом. Философия доставляет мне лишь моральное удовлетворение. Я, как Сократ, выплёскиваю свои мысли в глупую атмосферу, не утруждаясь по поводу дальнейшей их судьбы…

– Этим занимался ученик Сократа – Платон, о котором он сказал однажды: «Платон мне друг, но истина дороже», – собеседница горделиво вознесла конопатую мордашку, будто это сказал не Сократ, а она сама. – Следуя за мэтром по пятам, тот перекладывал его мысли на бумагу.

– У меня учеников пока нет. Если только ты будешь первым, – Жульдя-Бандя одарил новую знакомую искристым сапфирным взглядом.

Татьяна раболепно склонила голову:

Конец ознакомительного фрагмента.