Гавань разбитых ракушек

— Почему ты считаешь, что это все обо мне?

— А ты так не считаешь? Значит, я просто описала случай из жизни.

Интересно, почему доктор Виера не боится, что Ольга возьмет и просто уволит ее? Она вообще ничего не боится. Неужели настолько уверена, что Нестор ее поддержит, если что? Хотя, скорее всего, поддержит. Возможно, у них даже идет своя, неведомая Ольге, переписка. Да и хорошего, квалифицированного врача, знающего местные языки, просто так не найдешь. Поэтому и не боится. Ольга ей вроде бы шеф, а де-факто — вовсе не шеф никакой. Еще неизвестно, что там у Родионова с ней. Тоже могут поддержать. Одна Ольга, как белая ворона, бедная родственница, никому не нужна, присланная непонятно зачем и непонятно почему. Но ведь работает, свои обязанности выполняет. Если бы еще не приходилось выслушивать нравоучения Лары, было бы вообще хорошо. Но здесь никуда не сбежишь. И отношения нельзя портить. У Лары влияние и репутация. Если кого и придется убрать в случае конфликта, можно не сомневаться, что уберут, скорее всего, Панову.

Ольга с облегчением остановилась около ворот своего дома.

— До понедельника.

— Я завтра даю урок в школе, не хочешь прийти?

— Вряд ли. У меня другие планы.

— Как хочешь.

Лара пошла дальше, беззаботно напевая веселую мелодию. Ольга оглянулась в поисках кошки. На празднике ей дали пакетик с едой, она раскрыла его и высыпала жареный рис в миску около порога. Тихо свистнула. Кошка осторожно выглянула из-за угла дома, потом не спеша подошла и с достоинством принялась за еду. «Даже кошка взяла меня в оборот, — подумала Ольга. — Что за жизнь пошла. Скорее бы прошли выходные… И вообще вся жизнь».

Ольга оставила машину внутри дворика школы гриотов. Кроме ее машины во дворе стоял лишь старенький велосипед. Значит, посторонних посетителей в этот день не было. Она уехала пораньше с работы. Ларе ничего не сказала, хотя обычно предупреждала ее о своих отлучках и оставляла за старшую. С утра они немного повздорили по поводу необходимости тренинга в лагере беженцев. Лара считала, что вместе с тренингом надо везти и лекарства, хотя бы препараты железа, одними разговорами о здоровье не поможешь, а Ольга объясняла ей, что бюджет на дополнительные медикаменты не рассчитан, что то, что есть, можно использовать лишь в рамках работы клиники. При этом Ольга понимала, что Лара права, но также понимала и то, что Лара прекрасно осведомлена о возможностях ФПРСА и, в частности, о возможностях бюджета для их клиники, но при этом специально выводила Ольгу из себя и выставляла ее перед сотрудниками как бездушную бюрократку, не принимающую беды местных близко к сердцу.

Ольга уехала, твердо намеревшись отвлечься от всех своих проблем, так тяжко загружающих мысли. Поначалу хотела поехать к Полу, но по дороге в его деревню свернула и направилась к гриотам. Она к ним приезжала уже не один раз, на уроки западноафриканских танцев, которые они время от времени давали всем желающим. Эти уроки были своего рода сбором средств для школы, хотя были у них и свои спонсоры, имена которых афишировать было не принято.

На этот раз Панова не знала, можно ли будет их посетить или нет, но заехать хотелось. Она вошла в прохладный известковый дом, вслушалась в тишину. В одной из комнат сквозь приоткрытую дверь увидела сидящего на полу старика в белом одеянии, пьющего аттаю. Тот, заметив Ольгу, жестом пригласил ее к себе, налил в маленький стаканчик чаю и подал ей. Ольга пила чай и молча смотрела на старика, не зная, на каком языке с ним разговаривать. Он тоже молчал и улыбался. Потом встал, ушел и привел с собой одного из гриотов, Онсуману, которого она уже встречала здесь во время прежних визитов.

— Решили нас навестить?

— Да, если можно. У вас сегодня тихо.

— Тихо. Сегодня нет уроков. Но если останетесь чуть подольше, сможете увидеть ритуальный танец поклонников йоруба.

— А кто это?

— Это такая вера. В Гамбии их мало, в основном все выходцы из Нигерии и окружающих ее стран. Древняя африканская религия, очень интересная. Многие африканские мусульмане и христиане до сих пор во многом следуют йоруба, хоть и не так откровенно, как раньше. Гриотов среди последователей йоруба практически не встретишь, у них свои традиции, в основном музыка создается с помощью барабанов, а мы, гриоты, больше поем и играем на струнных инструментах. Но в нашей школе группа йоруба нашла приют уже давно, и так получилось, что наши традиции переплелись в какой-то степени.

— А в честь чего у них сегодня танцы?

— Для группы наших учеников. Это совершенно другая энергетика танца, лишь наиболее искусные могут овладеть ею.

Она осталась. Наблюдала за медленным течением жизни в школе. Все двигались не спеша, плавно, расстелили циновки на заднем дворе, у одной из стен установили барабаны. Никаких специальных костюмов она не видела. Ученики тоже присутствовали, из тех, кто жил в школе, но, судя по количеству, пришли далеко не все. Ольга присела на циновке с краю, ловила на себе любопытные взгляды, заметила, что ее знакомый гриот Онсумана подбадривающе улыбается ей.

На улице быстро стемнело, и только после наступления темноты, когда зажгли масляные лампады, к барабанам вышли два парня, похожие друг на друга, в таких же белых одеяниях, как тот, что угощал Ольгу чаем.

Онсумана пересел к ней и тихо рассказывал о том, что происходило. Танец последователей йоруба всегда инициировался барабанами. Барабаны, длинные, обтянутые кожей баранов, коров или коз, с резьбой по бокам, сами по себе служили не только музыкальными, но и лечебными инструментами. Вибрации, создаваемые звуками барабанов, оказывали необыкновенное воздействие на слушателей, приводя их в самое разное состояние — успокаивающее, сбалансированное или же возбужденное. Знающие люди поговаривали, что это зависит от того, что у человека внутри и какая болевая точка требует воздействия.

Группа из пяти человек вышла в центр и начала танцевать. Причем только один из них танцевал вблизи у барабанов, остальные же старались встать чуть поодаль и ближе определенной границы не приближались. Чуть позже к ним присоединились еще несколько мужчин и две девушки, которых Ольга раньше здесь не видала. Она вообще в этой школе не встречала женщин, эти две, видимо, пришли только ради этого танца, возможно, искали в нем какое-то исцеление.

Онсумана кивнул ей, и она неуверенно подошла к танцующим. Поначалу, когда Ольга приходила сюда раньше, она пыталась подражать движениям остальных, при этом тело ее было напряжено, мышцы быстро уставали от плохо управляемых и чрезмерно контролируемых движений, она теряла ритм и выбивалась из сил. Потом однажды решила, что на сегодня учебы хватит, и просто отдалась ритму музыки, расслабилась, задвигалась в такт, дав волю собственному телу. И ощутила, что тело ее словно взято под контроль ритмичными звуками и двигается само по себе, без всяких затруднений. Она ощутила такой восторг, что в следующий раз уже даже не пыталась механически скопировать чьи-то движения — они находились сами собой и ввергли ее тело и мысли в неописуемый праздник наслаждения.

На этот раз она тоже не стала пытаться подражать, просто постояла, прислушиваясь к музыке, и стала медленно двигаться, открываясь ритму. Не успела она набрать темп, как музыка вдруг смолкла и танцующие вернулись на циновки. Тот, который танцевал у самых барабанов, что-то стал говорить, Ольга не понимала ни слова и не знала, уходить ей или будет продолжение. Онсумана подошел к ней и опустился рядом на колени.

— Меня просили передать тебе, что твой Ориша очень ослаб.

— Кто ослаб?

— Дух, который тебя охраняет. Он всегда с тобой. Последователи йорубы верят, что у каждого из нас есть свой Ориша. Тот старик, который угощал тебя чаем, сказал, что твой Ориша ослаб, потому что ты не обращаешь на него внимания. Но у него большой потенциал, и если ты дашь выход своим эмоциям и освободишь тело от негатива, ты сможешь услышать совсем другую музыку, и твой Ориша окрепнет.

— Как же мне укрепить Оришу?

— Поменьше говори, побольше слушай себя. Тогда и узнаешь ответ. В танце тоже можно многое познать. Только не танцуй подле барабанов, ты слишком слаба для этой энергии, не выдержишь. Не бойся танца, речная богиня Ошун оберегает женщин, она сильна. Мне сказали, что ты под ее защитой.

Ольга ничего не поняла, но больше ей никто не собирался объяснять. Барабаны зазвучали вновь, ритм нарастал. Завораживающая барабанная музыка вливалась в нее капля за каплей, охватывая все тело. Особенность танца заключалась в его полицентричности — тело, руки, ноги и голова двигались не в едином ритме, а в разных, диссонанс, возникающий при этом, кружил голову и обдавал огнем внутренности. Люди, объекты вокруг постепенно теряли свои очертания, расплывались, сливались в единую разноцветную ленту, обволакивающую ее вокруг непроницаемой стеной. В какое-то мгновение ей стало казаться, что перед глазами вспыхнул нестерпимо яркий свет, и она закричала.