Гавайская петля

– Как это пошло – пивка, – манерно заметил Кошкин, – пиво можно и в Сибири попить. А на Гавайях заняться, конечно, больше нечем. Это место, где для счастья есть все. Вы бы видели, Павел Игоревич, как прыгал Ордынкин, когда Шандырин запнул его на Гавайи.

– Ты тоже не рвал на себе волосы, – огрызнулся Ордынкин. – Кстати, Павел Игоревич, с подачи Дины Александровны вам забронирован билет на самолет, следующий по маршруту Киев – Лос-Анджелес. Дозаправка в Филадельфии. Отправление – в 18–00 по киевскому времени из Борисполя. О деньгах не беспокойтесь – Дина Александровна уже перевела услугой «Вест Трафик» на счет авиакомпании требуемую сумму. Вам останется лишь получить билет в кассе. «Боинг» быстроногий, так что у вас есть шансы слегка перенестись в прошлое. А из Лос-Анджелеса на Гавайи самолеты летают пачками – разберетесь. Постарайтесь не опаздывать.

– Без меня не начинайте, – буркнул Туманов.

Ребята, похоже, те еще, отметил он, отключая связь. Удар по семейному бюджету был, конечно, колоссальный. Деньги, которые он несколько лет откладывал по укромным уголкам, летели со страшной силой. «Последний раз иду на авантюру, – подумал Туманов, закрывая глаза. – Останемся в Севастополе – буду зарабатывать, как все нормальные люди. То есть крохи. Не в деньгах счастье».

В Соединенных Штатах он еще ни разу не был.

– Прошу прощения, мистер, – вежливо сказал темнокожий таможенник в аэропорту Лос-Анджелеса, – американской визе в вашем паспорте скоро год. Вы получили визу и не поехали в нашу страну?

За качество подделки можно было ручаться.

– Так уж вышло, мистер, – практически без ошибок ответил на английском Туманов. – Дела не отпустили. Мечтал посетить вашу прекрасную страну и не смог, увы. Но я уже здесь, разве не так?

– Срок вашей визы кончается через восемь суток, – с сомнением посмотрел на него чернокожий.

– Мне хватит, – уверил его Павел. – Не волнуйтесь, я не претендую на звание нелегального эмигранта.

– Цель приезда? – таможенник занес печать, чтобы проштамповать визу.

– Отдых, безусловно, – решительно сказал Туманов.

Пять часов в полете – и снова утро. Здравствуй, прошлое. Шасси коснулось полосы международного аэропорта Гонолулу, самого загруженного аэропорта Соединенных Штатов. И что он имел к этому моменту? Вялую голову и скверное предчувствие, что за ним наблюдают. Павел не спешил покидать самолет. Смотрел, как пассажиры тянутся на трап в головной части судна. Мужеобразная дама, изысканно пахнущий господин в рубашке от Валентино, жертва офисной болезни; малолетняя филиппинка, которой снова приспичило в туалет, она подпрыгивала, дергала за руку тумбовидную маму и уморительно корчилась. Он не думал, что будет впечатлен здешними красотами. Но сразу почувствовал, что воздух здесь другой – влажный, ласковый, приятный. Небо ослепительно голубое, украшенное стайкой белоснежных облачков, ветерок приятно освежал кожу. Термометр на здании аэровокзала показывал двадцать восемь по Цельсию. В зале прилета вместо стандартного интерьера – длинные галереи с тропическими цветами, целые сады, пестрящие красками и формами.

– Поздравляю, Павел Игоревич, – сказал в трубку Кошкин, – вы уже в раю. Рады вас приветствовать на Сандвичевых островах – это, кстати, второе название Гавайев. Их так назвал знаменитый Джеймс Кук. Но не потому, что местные полинезийцы обожали бутерброды, а в честь графа Сандвича, первого лорда адмиралтейства. Не подумайте, что мы такие умные, просто в полете делать было нечего, знакомились с проспектами. Здесь даже разговорник есть: англо-местный. Запомните, Павел Игоревич: аоле – нет, ае – да, ху-ху – сердитый, махало – спасибо, махи-махи – вкусная рыба…

– Кстати, на Гавайях аборигены и съели Кука, – подал голос Ордынкин. – И нынешним гавайцам за поступок древних очень стыдно. Но это был честный поединок – Кук сражался с вождем. Проиграл, был расчленен, приготовлен и с аппетитом потреблен. Дикари наивно верили, что сила такого крутого парня после поедания непременно перейдет к ним.

– А теперь уходите из главного терминала, – сказал Кошкин, – сядьте на автобус «Вики-Вики», что в переводе означает «быстрый», и езжайте до терминала внутриостровных линий. Терминал обслуживает рейсы между островами Гавайев. Компания Aloha Airlines. Вы знаете, что такое «алоха»?

– Ну откуда мне знать, Вася?

– «Алоха» – это все, Павел Игоревич. И «здравствуй», и «до свидания», и «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Универсальное местное словцо – квинтэссенция позитивных эмоций. Кстати, вы знаете, что находитесь на острове Оаху? Здесь два основных острова. В Оаху Гонолулу – самый дорогой город в США – и сумасшедший курорт Вайкики Бич, а остров Гавайи – самый крупный. Ни тот ни другой нас ни капельки не интересуют…

– Ребята, вам нечем заняться? – начал раздражаться Туманов.

– Какой вы у нас «ху-ху», – сказал Кошкин.

– В точку, Павел Игоревич, – засмеялся Ордынкин. – Мы сидим в самолете Embraer 170, осуществляющем рейс на остров Хава, и в данный момент наблюдаем за затылком господина Вердиса, который сидит через три ряда от нас. Остров Хава – это примерно полтораста миль к юго-западу от основной островной гряды. Главный остров небольшого архипелага с очень легким названием Кеараколау. Если верить карте и путеводителю, юрисдикция там вполне американская, острова вулканические, временами из кратеров выбрасывается дым, вытекает лава, добавляя живописности. Архипелаг – это несколько относительно крупных островов и куча мелких, среди которых имеются даже необитаемые.

– Привыкайте к местным названиям, – сказал Кошкин. – В гавайском языке всего двенадцать букв, но они составляют такие хитроумные комбинации…

– Не пугайтесь, – сказал Ордынкин, – официальный язык – английский, а на гавайском болтают лишь два процента населения.

– На Хаве есть город, – сказал Кошкин, – называется Барабоа. Даже не город, а так – двухэтажный поселок городского типа. Отели, пляжи, все как у людей, но уровнем ниже, чем в Гонолулу и прочих гавайских жемчужинах. Акулы, пираты… но это фольклор. Пираты в наше время содержат рестораны, а белым акулам в здешних водах совершенно не по вкусу двуногая еда. Ума не можем приложить, что там надо Вердису. Сразу по прибытии в Гонолулу он взял билет на Хаву и не покидал аэропорт, пока не пришло время отлета. Попутно заказал такси до Барабоа. Берите билет на Хаву, Павел Игоревич. Рейсы – через каждые три часа. В аэропорту арендуйте машину – с этим без проблем. К обеду встретимся.

– Не упустите Вердиса, – напутствовал Туманов.

– Вот это нас и беспокоит, – вздохнул Ордынкин. – Здесь такая живопись – просто глаза разбегаются. Полная алоха…

Очередной потомок африканских рабов в мундире таможенника придирчиво обозрел туриста, осведомился о цели визита, предупредил, что на острова нельзя ввозить продукты, больше литра спиртных напитков, и если у уважаемого туриста при себе больше десяти тысяч долларов, он должен заполнить декларацию. Павел приветливо улыбнулся, продемонстрировал полупустую сумку и сказал, что с удовольствием бы заполнил декларацию, но – увы. Местные авиалинии отличались тем же комфортом. Приглушенно работали моторы, он сидел в удобном кресле, смотрел, как сочная зелень острова сменяется черными скалами, черные скалы – ослепительной лазурью, огромные бирюзовые волны взбивают белоснежную пену, блестит и переливается на солнце берег золотистым песком, снуют в лазури мелкие белые точки – яхты и катера…

Слежки он уже не чувствовал. Но старался запомнить всех людей, покидающих самолет. Туристов было немного – не те края, куда они рвутся обезумевшими стадами. Несколько белых мужчин, парочка дородных испаноязычных дам, корейцы, японцы, филиппинцы. Двое местных – чем-то похожих на индейцев, чем-то на азиатов, в пестрых гавайских рубахах, с длинными волосами, заплетенными в косички. Воздух действовал расслабляюще, солнце, перевалившее зенит, жарило немилосердно. Но это было другое солнце – не такое, как в Испании или в Крыму. Он вышел из здания аэровокзала в тень баньяновой аллеи – как в другой мир. Прилегающая к аэропорту территория пестрела красками. Дорожка, окруженная баньянами, была фрагментом какого-то фэнтези. Мощные стволы деревьев состояли из множества мелких, причудливо закрученных, они плелись по решеткам, переплетались над головой, вязались какими-то сложными узлами.