Гавен
Шрифт:
По призыву партийной организации 27 января, в день похорон Владимира Ильича, в рабочих клубах состоялись вечера воспоминаний о Ленине. Выступали старые большевики: Гавен, Елагин и другие.
Началась кампания ленинского призыва в партию. В одной из статей, напечатанных в те дни в «Красном Крыме», Гавен ратовал за то, чтобы в Крыму вовлечь в партию одну треть рабочих от станка и чтобы треть коммунистов-рабочих выдвинуть на работу в аппарат республики. В статье «Как я стал ленинцем» (отрывок из воспоминаний о V Лондонском съезде партии) Гавен писал: «Я никогда не забуду светлый образ великого вождя пролетарской революции, который сложился у меня, остался ярким и одухотворяющим в течение долгого заключения в каменных мешках царской каторжной тюрьмы,
По предложению Гавена крымская мопровская организация взяла шефство над политзаключенными в тюрьмах Константинополя, Александрии и Седлеца. Его избрали делегатом на Всероссийскую конференцию МОПР. Из-за болезни он не поехал в Москву. В статье «Вспомним мучеников капитала» он писал: «Революционные борцы должны знать, что они не останутся без поддержки, что их жен и детей спасет от голодной смерти единственный их союзник — международный пролетариат… Через железные решетки застенков протянем им братскую руку помощи…» В мопровских делах Гавену и Оввян постоянно помогали бывшие политкаторжанки — Фаина Ставская, Ксения Несвадьба, Анна Булатова и другие.
18 марта 1924 года Юрию Петровичу исполнилось сорок лет. Вечером в «Коммуне» собрались самые близкие друзья. Разместились в большой дубовой столовой и просторной гостиной. Юбиляру было сказано много добрых пожеланий.
Голод остался позади — на столе были вина и закуски. Незадолго до этого торжества приехала мать Арменуи — Анна Мкртичевна, в молодости известная драматическая актриса. Мать семерых детей, которые все были членами партии, она была и талантливой стряпухой и в этот день сервировала стол на славу. Подымали тосты. Равен вообще не пил и не курил из-за болезни почек, нажитой на каторге. Но в тот вечер он отведал всего понемногу.
В середине апреля в Крыму шел суд над провокаторами из царской охранки. Их приговорили к различным срокам заключения. Гавен присутствовал на суде как представитель бывших политкаторжан. Он люто ненавидел провокацию и считал приговор слишком мягким. Но ему и в голову не приходила мысль о возможности вмешательства в дела суда.
В конце апреля состоялся Всекрымский съезд по самороспуску партии эсеров. Такие съезды прошли во многих губерниях по почину их старейшей златоустовской организации. На Крымском съезде все города полуострова были представлены старейшими деятелями; среди них и бывшие политкаторжане. На съезде присутствовали секретарь обкома РКП(б) Н. Уфимцев и Гавен.
После доклада Уфимцева о международном положении съезд послал приветствия ЦК РКП(б) и Исполкому Коминтерна и принял декларацию о роспуске крымской организации эсеров. Гавен напомнил, какое было соотношение большевиков и эсеров в Крыму в предоктябрьские дни 1917 года. Тогда большевиков была горсть, а эсеров — десятки тысяч. Теперь эсеров не осталось вовсе как партии и как политического течения. Состоявшийся позже Всероссийский съезд эсеров постановил распустить все нелегальные эсеровские организации в стране и за границей. Съезд протестовал против вхождения эсеровского эмигрантского центрального комитета в так называемый двухсполовинный Венский социалистический интернационал.
В первомайском номере «Красный Крым» напечатал большую статью Ю. П. Гавена «Первое мая в каторжной тюрьме». Он делился воспоминаниями о первом Первомае, проведенном им в Рижском централе.
На IX областной партийной конференции Гавен был единственным делегатом — участником всех крымских областных партийных конференций со времени Октябрьской революции. В работе конференции участвовал член ЦК РКП(б) Андрей Сергеевич Бубнов, знавший Гавена с V съезда РСДРП. Для Гавена это была последняя крымская партконференция, в которой ему довелось участвовать. Уже был окончательно решен вопрос об отзыве в Москву
в распоряжение ЦК РКП(б). Ему дали возможность продолжить до конца лета лечение в Крыму под постоянным наблюдением специалистов по костному туберкулезу.23 июня 1924 года ЦК РКП(б) решил направить Ю. П. Гавена в Госплан СССР. Через три дня председатель Госплана Г. М. Кржижановский назначил Гавена заведующим (председателем) сельскохозяйственной секции Госплана. 1 июля Совнарком СССР утвердил Гавена членом Госплана СССР. Но лишь осенью Гавен окончательно переехал в Москву.
Перед отъездом Гавен побывал на месте гибели комиссара Глазова; потом под Алуштой, где погибли народные комиссары Республики Тавриды, и в других памятных ему местах.
Чуждый всякой мистики и меланхолии, он теперь не мог отделаться от обступивших его теней товарищей, отдавших жизнь за освобождение полуострова.
Золотилась осень в Крыму. В садах до земли сгибались ветви под тяжестью плодов. На виноградниках наливался виноград. Близилась пора ломки табака. Близкие друзья и товарищи тепло и сердечно проводили Юрия Петровича в Москву.
Семь лет отдал Гавен первой революции. Больше восьми лет у него было отнято каторгой и ссылкой. Семь лет он отдал борьбе за Советский Крым — борьбе по мандату партии, с личного одобрения и благословения Ленина.
ГОДЫ В МОСКВЕ
Гавен не стремился к большим постам и высоким должностям, не думал о карьере. Не сразу проходила тоска по Крыму. Отведенная ему комната люкс-литер 13 в гостинице «Метрополь» казалась неуютной по сравнению с его прежним крымским жильем. Жил он пока один. Арменуи с детьми осталась в Крыму, где заканчивала свои дела, связанные с ее деятельностью в обществе «Друг детей» и в Крымском МОПР. Его назначили на большую и трудную работу — членом президиума Государственной плановой комиссии СССР, руководителем сельскохозяйственной секции. По новизне и масштабу это было несравненно труднее, интереснее того, что ему приходилось делать в Крыму. Но там практическая работа на месте, со всей ее конкретностью и осязаемостью, казалась намного более продуктивной. Потребовались не только все самые ценные качества Гавена, как человека и коммуниста, но и государственный размах, достаточно глубокие знания.
Сельскохозяйственная секция Госплана СССР тогда занималась главным образом планированием совхозного хозяйства, его финансированием и организацией; планированием развития сельскохозяйственного машиностроения и машиноснабжения, вопросами ирригации и вообще планами роста сектора интенсивных культур — сырья для пищевой промышленности.
Кто сам не был причастен к большой работе в центральных плановых органах, в частности в те годы первых годовых «промфинпланов», и не соприкасался с подготовительными работами по составлению контрольных цифр и наметок первых пятилеток, тому почти невозможно представить себе трудности и напряжение всего дела планирования хозяйства в масштабе Союза ССР. Труднее всего было планировать именно сельское хозяйство, где ко всем известным конкретным данным объективного характера постоянно примешиваются такие факторы, как суховеи, засухи, град и другие.
Прежде чем докладывать СТО, готовые планы рассматривали в сельскохозяйственной секции Госплана и на заседаниях его президиума. Затем доклады и годовые планы согласовывали с ВСНХ, Наркомземом, Наркомфином, Сельскохозяйственным банком и союзными республиками. Лишь после прохождения всех этих инстанций планы докладывались Совету Труда и Обороны или Совнаркому СССР.
Началась напряженная работа. 26 ноября 1924 года Гавен выступил на заседании Совета Труда и Обороны (СТО) с докладом о плане финансирования сельскохозяйственного машиностроения. Через два дня он докладывал на заседании ЭКОСО РСФСР «Проект постановления ЦИК и Совнаркома СССР о порядке финансирования сельскохозяйственного машиностроения на 1924–1925 годы». 28 ноября ему был выдан мандат с поручением выступить на заседании СТО при обсуждения этого проекта.